Вкус у него был отменный. «Самые красивые горничные — у помещика Касагова», — говорили соседи. Он окружал себя колоритными крестьянками, которых одевал в пёстрые шелка. А самую яркую из них, чернобровую Анечку, нежно называл своей «султаншей». В Курской губернии он и сам был, как султан. В XIX веке таких, как он, империя знавала немало.
В курской усадьбе Александра Касагова жизнь текла медленная и даже сонливая. Барин любил просыпаться ближе к обеду, затем долго нежился на перинах, и только потом звал к себе «штат». Так называли бойких хорошеньких прислужниц, которых он набирал из числа собственных крепостных.
Та, что получала от Касагова белый шелковый платок, считалась главной на этот день. Она могла себе позволить командный тон среди остальных, она же сопровождала помещика на прогулку и садилась рядом с ним за обедом.
Он жил, словно султан, в довольстве и неге. Но однажды весной 1807 года повстречал чёрненькую Анечку, дочку священника. «Поповна», как её называли в округе, вскоре переехала в господский дом. Касагов сделал Анечку своей султаншей, и позволил ей распоряжаться в доме на правах хозяйки.
— Нехорошо это, Александр Петрович, — за обедом говорил барину его сосед Заславский, — ведь Анечка – не крепостная.
Справедливость этих слов понимал и Касагов, но менять свою привольную жизнь он никак не хотел. И только год спустя, под давлением соседей и родни Анечки, сделал султанше предложение. Говорили, что после этого барин мало изменился, и в его флигельке по-прежнему обитал многочисленный «штат». Супруге пришлось смириться с этим.
А дядя писателя Герцена, тайный советник Лев Алексеевич Яковлев, развёл «султанат» в пределах своей городской усадьбы. Правда, будучи весьма занятым человеком, Яковлев посещал свой дом нечасто.
«Он заезжал в день 2 четверки лошадей, — писал о нем Герцен, — он не пропускал почти ни одного французского спектакля и ездил три раза в неделю в Английский клуб… Скучать ему было некогда, он всё ехал куда-нибудь и жизнь его легко катилась на рессорах».
Никогда не женатый, Яковлев, тем не менее, оставил после себя множество незаконных детей. По обычаю того времени их деликатно называли «воспитанниками», хотя все прекрасно понимали, откуда взялись дети. Старший мальчик, Сергей, и старшая девочка, Софья, получили фамилию Львовых-Левицких.
О матерях в обществе говорили уклончиво, отводя взгляд. Но младшие дети были точно прижиты Яковлевым от собственной прислуги.
Еще один султан той эпохи, Пётр Алексеевич Кошкарёв, постоянно менял состав своего «сераля». Одни девушки прибывали (их постоянно выискивали в деревеньках, которые принадлежали помещику), другие теряли расположение барина.
Надоевших быстренько выдавали замуж, причём каждой из девушек Кошкарёв оставлял небольшое приданое. Точно таким же образом поступал и дед Натальи Гончаровой, жены Александра Сергеевича Пушкина. В своем поместье он тоже окружил себя молодыми красавицами.
«Дедушка, — жаловался поэт своему другу, Нащокину, — выдает свою третью наложницу замуж с 10 тысячами приданого… А не может заплатить мне моих двенадцати тысяч».
Кошкарёв отличался крепким здоровьем и даже в возрасте семидесяти лет продолжал изображать из себя настоящего султана. Одна из девушек, которые предназначались барину, решила как-то избавить себя от участи живой игрушки. Сговорившись с деревенским парнем, она убежала через отхожее место, которое находилось поодаль от барских покоев.
Возлюбленный красавицы даже сумел нанять лошадей, чтобы сбежать. Однако пару поймали. Кошкарёв приказал отправить парня на конюшню, где его ждал кнут, а девушку посадили в колодки. Не терпел помещик неповиновения.
Хозяйкой в его доме была свободная женщина, солдатка Наталья Ивановна. Известно, что она произвела на свет восемь детей от Кошкарева. Всех бастардов записали на имя бедного соседа, нуждающегося в деньгах, и потому не отказавшего в такой милости. По счастью для этих детей, они приобрели и фамилию, и дворянский титул.
Но часто бастарды жили в деревне на положении таких же работяг, как и остальные. Некоторые знали о своем «полубарском» происхождении, другие — нет. Если у помещика были законные дети, то они, унаследовав имущество после смерти родителя, своих «братьев и сестер по отцу» старались отослать в дальние угодья.
Впрочем, довольно часто султаны не женились вовсе. Их вполне устраивала жизнь, полная удовольствий. Один из тульских помещиков, Павел Юшков, в юности был помолвлен со своей троюродной сестрой Анастасией, но откладывал свадьбу каждый год.
В конце концов, девушка устала ждать и вышла замуж за другого. А Юшков, нисколько не расстроившись, поселил в доме два десятка крепостных, которых наряжал по моде и даже устраивал для них балы, на манер столичных.
