«А теперь, старуха, оставь меня навсегда», — подытожил муж. Он только что прилюдно обидел Веру Николаевну, а ведь ей было только сорок два года! Гости, собравшиеся на торжество, были готовы провалиться от стыда за эту сцену. Уж больно некрасиво выходило.
Но сама «старуха» невозмутимо приказала собрать то, что лежало на подносе, а потом упаковать чемоданы. Она не желала видеть этого человека больше никогда!
Вера Николаевна Тиц была дочерью отставного ротмистра, который трудился экономом в гатчинском сиротском заведении. А вот директором этого же учреждения значился господин фон Дервиз, из гамбургских дворян. В свободную минутку директор любил рассказывать, что в его роду были почтенные бургомистры, а один их его предков поступил на службу к герцогу Карлу Петеру Ульриху.
К кому-кому? Да к будущему императору Петру III… Так и пустили корни фон Дервизы в России – приехали с герцогом однажды в Петербург, да там и осели навсегда.
Когда сын директора начал ухаживать за дочерью эконома, в этом не увидели никаких противоречий: молодые, влюбленные, воспитанные в одной системе ценностей… Корни у семей одинаковые – обрусевшие немцы. Так что в 1850 году Павел Григорьевич фон Дервиз повел под венец робкую, очень смущенную Веру. Ее щеки пылали, когда она произносила брачные клятвы. Но произносила от всей души! Ей очень нравился ее жених.
Павел Григорьевич получил превосходное образование, оттого не было сомнений, что он пробьет себе дорогу: в 1847 году с золотой медалью окончил Императорское училище правоведения. За годы учебы обзавёлся полезными связями среди таких же умных и небедных молодых людей (плата за гранит науки составляла огромные 428 рублей в год). Но начинал свою службу скромно -в одном их сенатских департаментов. А потом… немыслимый поворот в судьбе!
«Когда его товарищ по школе Рейтерн сделался министром финансов, — позже писал Сергей Витте, — то он дал ему концессию на постройку Московско-Рязанской и Рязанско-Козловской железных дорог».
Фон Дервиз с женой перебрались в Москву. Робкая и тихая Вера Николаевна покорно обустраивала двухэтажный особняк. Она мало вникала в дела мужа, предпочитая проводить время за домашними делами, общением со знакомыми и благотворительностью. Будучи весьма рачительной хозяйкой, госпожа фон Дервиз никогда не жалела средств, чтобы помочь бедным.
А средств становилось все больше! Дела Павла Григорьевича пошли в гору. 26 января года император Александр II издал указ о сооружении первой сети железных дорог в России… В руки фон Дервиза, который продолжал трудиться на этом поприще, хлынул настоящий золотой поток. Планировалось построить дороги протяженностью более 4 тысяч верст. Скромный чиновник стремительно превращался в миллионера.
От огромных денег он начал чудить. В 1868 году выстроил в Ницце великолепную виллу Дервиз, которая поражала гостей роскошной обстановкой. Не привыкшая к такому размаху Вера Николаевна, заметно тушевалась. Когда приходил ее черед принимать гостей, в собственной зале для приемов она уступала место другой женщине – графине Келлер.
— Я всему вас научу, моя дорогая! – мурлыкала графиня.
Она рассказывала о тонкостях этикета, о том, как надобно правильно развлекать публику, кого приглашать… Растерянная, с вечно распахнутыми удивленными глазами, Вера Николаевна внимательно слушала… но не умела повторять. В итоге на вечерах виллы Дервиз царила графиня Келлер. Когда ее просили принять более деятельное участие, отмахивалась:
— Ах, мне некогда!
Ей, и правда, было некогда. Вера Николаевна считалась попечительницей массы благотворительных учреждений, а еще она лично занималась воспитанием четверых детей. Первенец, Володенька, к сожалению, угас в 1855-м, а в 1869-м не стало годовалого Андрюши. Оставались Вера, Сережа, Варя и Павел… Особенно обожала Вера Николаевна своего младшего… Он родился в ту пору, когда муж заметно охладел к ней. Склоняясь над колыбелью, госпожа фон Дервиз тяжело вздыхала. Больше не будет ребятишек, это очевидно. Муж более не приходит к ней.
Павел Григорьевич, действительно, стал капризен и невыносим. Свою жену – тихую, кроткую – теперь презирал за те самые качества, из-за которых когда-то ее и полюбил. За двадцать лет брака и после шести родов (а были еще беременности, которые она не доносила до срока) Вера Николаевна поблекла. Располнела. Угас милый блеск в глазах, в волосах засеребрились нитки седины… И фон Дервиз, при своих миллионах, начал все чаще думать: как бы ему сменить эту надоевшую старуху на жену помоложе?
А ведь ей было только сорок два года!
История вышла на редкость некрасивая. Празднуя годовщину свадьбы, при большом скоплении гостей и родственников, в один момент, Павел Григорьевич хлопнул в ладоши, и прислуга вынесла огромный поднос, на котором были сложены… деньги.
«Его жена, очень почтенная старуха, в течение уже многих лет не пользовалась любовью своего мужа, — писал Серей Витте, — он всегда ухаживал за различными знатными дамами, которые в значительной степени его эксплуатировали.
И вот во время обеда он встал и торжественно обратился к своей жене с благодарностью за то, что она в течение столько лет была такой верной ему женой….
После этого он снова ее благодарил и просил его оставить, так как больше не желает, чтобы она была с ним. Этот миллион – отступные от него…»
Ей указали на дверь, предварительно передав миллион золотом… В современных ценах очень трудно посчитать, сколько это было. Но по некоторым оценкам – что-то близкое к миллиарду. После этого Вера Николаевна не стала медлить, собрала чемоданы и уехала с детьми. Была ли она унижена поступком мужа? Горевала ли она о том, что ей отправили в отставку на глазах у всех? Вера Николаевна не дрогнула во время выноса подноса, держалась прямо и потом. У этой тихой и смирной женщины оказалась гордость и железный стержень!
Надо сказать, что, помимо денег, муж передал во владение Веры Николаевны еще и купленную для нее усадьбу Старожилово, так что у семьи имелась крыша над головой.
А фон Дервиз принялся наверстывать все то, что упустил во время своей трудовой молодости. Теперь не было числа его выходкам, на вилле в Ницце он жил, окруженный красавицами, которые ловко тянули из него деньги. Общение с детьми, впрочем, Павел Григорьевич не прекращал. И страшным ударом для него стала кончина любимой 16-летней дочери Вари.
Это произошло в Германии, куда мать увезла лечиться Варю (та страдала от чахотки). Поезд медленно прибывал на вокзал, и рыдающий отец знал – там, в последнем вагоне, едет только холодный образ. Не в силах перенести этой мысли, он упал прямо там, на мраморных плитах.
Овдовевшая Вера Николаевна употребила средства на поддержание детей и – опять же! – на благотворительность. Открыла в столице приют для девочек-сирот, а в Москве, в 1888 году, Варваринскую женскую гимназию (названную так в честь дочери). Хлопотала до последнего и упокоилась в 1903 году.
У выживших сыновей «старухи» была очень разная судьба. Сын, Сергей, оказался в Каннах после революции, дважды был женат. А младший, Павел, остался в России. Еще в годы Первой мировой он поменял свою немецкую фамилию на близкую по звучанию – Луговой (от слова виз – луг).
Читал лекции для кавалеристов, потом преподавал в школе, расположенной возле усадьбы Старожилово, а потом в 1928 году стал учителем школы в поселке Максатиха, что в Тверской области. Там же и прожил до самого последнего дня, наступившего в 1943-м, вместе со своей четвертой супругой…
