«Агафью повели в конюшню», — скороговоркой произнесла маленькая кухаркина дочь.
Он бросился в переднюю, а потом на улицу. Там, за флигелем, уже слышался плач и взвивался хлыст.
— Не сметь! – прокричал Владимир. – Я приказываю!
Но в доме генеральши Хвостовой приказы отдавал не он. Собачья служанка была наказана по всей строгости.
В начале лета 1832 года генеральша Хвостова купила у троюродного брата двух девочек-служанок. «Купила из жалости», — любила говорить она. Дело в том, что ее брат крупно проигрался и теперь остро нуждался в деньгах. Распродавал лошадей, серебряную посуду и дворню. Агафья и Марья – погодки из Рязани – робко смотрели на свою новую хозяйку.
Она была высокая, крепкая, словно колосс. Говорили, что генерал Хвостов командует солдатами, а генеральша – им самим. Действительно, Александр Сергеевич Хвостов был человеком невыразительной внешности, приземистым. А уж рядом с женой казался и вовсе карликом. Он часто и подолгу отсутствовал дома, так что Елена Карловна – так звали генеральшу – была полновластной хозяйкой в этом доме.
Приглядевшись к купленным девчонкам через лорнет, Елена Карловна поджала губы. Светленькие, сероглазые… Обе служанки странно напоминали ей братца… Уж не его ли порода? Но разбираться с этим было недосуг, да и ничего это не меняло. Поэтому Марью определили в кружевницы (у нее были тонкие изящные пальчики), а вот Агафье поручили следить за питомцами генеральши.
Ее мопсы и левретки, числом в разное время от трех до семи, были для генеральши милее родных детей. Питомцы спали на шелковых перинках, носили костюмчики в холодную пору, ели только самую свежую телятину… Агафья должна была выгуливать их, лелеять, купать и, конечно, сразу докладывать барыне, если «что-то не так». Ради обожаемых собачек генеральша не жалела никаких денег.
А вот с детьми была намного строже. У нее было пятеро, но выжили трое – Владимир, старший сын, дочь Анна и меньшой сынок, Гришенька. Говорили, что в младенческом возрасте Гришенька переболел чем-то, да так и остался, словно неразумное дитя… навсегда. Он вырос, но рассуждал как пятилетний мальчик. Не умел писать, едва читал. Приставленный к Гришеньке слуга, Матвеич, день и ночь проводил возле воспитанника, которому были отданы три комнаты во флигеле барской усадьбы.
Мать почти не бывала у младшего сына. Говорить о нем не любила, стыдилась. Даже не все соседи знали о существовании Гришеньки… Других детей воспитывала тоже без особого рвения, поручив это дело гувернанткам и боннам. Анну, едва пришел «невестин возраст», постаралась поскорее выдать замуж. Владимира определили на военную службу…
Покупка Агафьи произошла без него. А когда он вернулся домой, ненадолго погостить, то сразу приметил эту милую девочку. Она боялась смотреть ему в глаза, да все время возилась с собаками генеральши. Один мопс хворал, другому прищемили дверью лапу… приходилось крутиться целыми днями.
Бежало время, летели годы. Владимир, которому было уже около тридцати лет, задумал жениться на Анне Сергеевне Паниной, принадлежащей к известному русскому дворянскому роду. Семьи – с обеих сторон – ничего против этого не имели. Для обсуждения всяких нюансов и деталей брачного договора, Владимир поехал к матери. И на пороге дома обомлел.
Его встречала прекрасная девушка с огромными серыми глазами. В руках у нее была кудлатая собачонка, которую она пыталась причесать специальной щеткой.
— Агафья! – ахнул Владимир.
Собачья служанка выросла… И, едва увидев ее, Владимир напрочь забыл о своих планах. С матерью в те дни говорил совсем о других вещах, и генеральша Хвостова все время удивлялась: а как же невеста?
Барин и дворовая – это сюжет известный в девятнадцатом веке. Во власти Владимира было просто приказать своей собственности подчиниться. Но Хвостов не желал этого. И выкинуть из головы девушку тоже никак не мог. Намеренно затягивал визит к матери, остался у нее на неделю против трех дней, какие изначально выделил на поездку… И все же пришло время отправляться в путь.
Он нашел предлог, чтобы вернуться к матери спустя месяц. Объяснил очень сдержанно, что помолвка расторгнута. Анне Сергеевне будут искать другого жениха…
— Барин-то наш, в Агафью влюбился! – со смехом говорили на кухне.
То, что Владимир постоянно пытался оказаться возле собачьей служанки, быстро заметили все. Вот и генеральша начала хмурить брови. Когда прислуга ей верно нашептала: да-да, не показалось! – вызвала сына для тяжелого разговора. Велела навсегда забыть про Агафью, заниматься своей карьерой да молиться, чтобы нашлась хорошая достойная девушка.
С той поры бедной Агафье не стало никакого житья. Барыня распекала ее по каждому поводу. И находила вечные причины быть недовольной! Если прежде служанка крайне редко слышала от хозяйки резкое слово, то теперь голос Хвостовой звенел от гнева ежедневно. От того, что Агафья впала в немилость, жить в поместье становилось все труднее. Другие дворовые, прежде завидовавшие прочному положению девушки, тоже начали отыгрываться на ней. Теперь Агафья везде была виновата…
Генерал Хвостов предлагал простое решение – продать Агафью. Но Елена Карловна понимала, что с питомцами, лучше девушки, никто не справится. Поэтому качала головой и продолжала бранить девушку. Чаще Агафью стали наказывать, и она не смела возразить. Как возразишь, если ты – крепостная! Куплена барыней, ей принадлежишь…
Однажды, когда расшалившиеся мопсы свалили круглый столик с вазой, Хвостова приказала высечь Агафью. Не досмотрела, в результате разбился тонкий дорогой фарфор. Наказание привели в исполнение немедленно, и когда Агафью отвели на конюшню, приехал Владимир. Несмотря на его крики и требования остановиться, его никто не послушал. Приказ-то отдала генеральша.
Агафья хворала после этого несколько дней. Плакала. Бледный от злости Владимир впервые накричал на мать. Упрекал ее в жестокости и совершенно напрасных попытках выместить зло на девушке.
— Она ни в чем не виновата! – повторял он.
Против родителей он пойти не мог, но и Агафью не желал оставлять в доме, где с ней обошлись так немилосердно. После долгих разговоров в доме Хвостовых приняли решение: Агафью все-таки продадут. Найдут достойный дом, где требуется помощница. Владимир просил выписать служанке вольную, но Елена Карловна наотрез отказалась.
Так завершилась мимолетная влюбленность молодого барина. Владимир все-таки повторно сделал предложение Анне Сергеевне и женился на ней. Агафья переехала в Москву, в дом генерал-губернатора, где ей велели присматривать за детьми. Она не выходила замуж и прожила до самой старости в барском доме. Даже когда в 1861 году отменили крепостное право, уезжать отказалась. Впрочем, как и многие в таком же положении, как она – им было попросту некуда идти.
