Любить ее на глазах у сына он права не имел, но ничего с собой не мог поделать. Хороша была сноха, ох, как хороша! Зря что ли итальянцы вслед ей свистели, кричали. Итальянцы они в женской красоте толк знают!
Одно жаль: муж есть у дорогой Тимоши. И, ладно бы, какой сторонний господин, так нет же, сынок родной, Максимка!
В семье профессора медицины, хирурга-уролога Алексея Андреевича Введенского было восемь детей — четыре дочери, четыре сына.
Наденька, родившаяся 30 ноября 1901 года, была самой младшей из дочерей, благодаря чему получала от отца и матери повышенное внимание.
Семья проживала в Томске, но в 1913 году, когда Наде исполнилось двенадцать лет, переехала в Москву. Профессор Введенский, имевший обширную клиентуру и пользующийся большим уважением в медицинском сообществе, снял двухэтажный особняк на Патриарших прудах.
На первом этаже отец принимал и лечил больных, второй этаж был жилым.
В Москве Надя продолжила обучение: пошла в престижную французскую гимназию на Суворовском бульваре. Училась хорошо, особые успехи показывала в изучении иностранных языков, литературы, живописи.
С началом мировой войны первый этаж особняка Введенских превратился в импровизированный госпиталь: Алексей Андреевич принимал раненых, дети — как мальчики, так и девочки, — помогали отцу врачевать бойцов.
Революцию семья пережила относительно спокойно: во-первых, доктор Введенский отличался достаточно «прогрессивными» взглядами; во-вторых, врачей большевики старались не трогать.
В 1918 году в семье случилась трагедия — от свирепствовавшего в то время испанского гриппа («испанки») скончалась мать семейства, Александра Леонидовна Введенская, урожденная Ященко.
После смерти жены доктор Введенский впал в черную меланхолию, а затем сам себе диагностировал рак. Алексей Андреевич считал, что до своей смерти он обязан обеспечить судьбу хотя бы Наденьки, которую в семье считали писаной красавицей.
В 1918 году Наде исполнилось 17 лет, она считалась невестой на выданье, и вокруг барышни увивалось немало молодых людей. Отец боялся, что какой-нибудь «хлыщ» погубит девушку.
Алексей Андреевич взял дело в свои руки:
«Был у него ординатор Синицын, влюблённый в Надежду, дарил цветы, конфеты. Отец настоял на замужестве. Венчались они в церкви в Брюсовском переулке. После свадьбы жених напился, невеста так испугалась, что выскочила из окна и убежала. На этом всё кончилось. Она сказала, что не может находиться с ним в одной комнате».
Эта неудача, похоже, окончательно подкосила здоровье доктора Введенского. Профессор слег, и 18 декабря 1918 года оставил этот свет в возрасте 63 лет. Дети Алексея Андреевича оказались круглыми сиротами, и теперь могли рассчитывать только на себя.
Еще в детстве на катке Надя познакомилась с симпатичным мальчиком-соседом. Звали мальчика Максимом Пешковым, он был сыном знаменитого уже на тот момент писателя Максима Горького. Дети подружились, но вскоре были вынуждены расстаться.
Лишь в 1918 году, после брачной катастрофы с ординатором Синицыным, Максим, прознавший, что первой ночи у молодых так и не случилось, начал настойчиво ухаживать за Надеждой. Приглашал в кино, на каток, дарил цветы. Неоднократно звал замуж, но Надя отказывалась, несмотря на то, что развод от Синицына был получен.
В 1922 году Максим предложил Надежде поехать с ним в Италию, к его отцу. Алексей Максимович Горький в то время жил в Сорренто: пришедшее годом ранее к власти фашистское правительство Италии отказало писателю в разрешении вернуться на излюбленный Капри.
Надежда согласилась, и молодые люди выехали в Европу. Вскоре состоялось знакомство барышни с Горьким. Алексей Максимович, которому в ту пору исполнилось 54 года, был поражен обаянием и красотой Наденьки. Барышне, как впоследствии отметила писательница Надежда Тэффи, была присуща «первобытная способность привлекать мужчин».
Горький всецело одобрил выбор сына и даже выразил удивление, что столь привлекательная «штучка» досталась Максиму.
Осенью 1922 года Надежда и Максим отправились в Берлин, где сыграли свадьбу. Горький писал другу по этому поводу:
«Писать о Максиме — трудно. Он находится около своей жены, стараясь держаться как только можно ближе к ней — будто всё ещё не уверен в реальности своего брака и Тимошина бытия. Тимоша — славная штука, очень милая».
Но вот и появилось впервые это странное имя-прозвище — «Тимоша». Тимошей Надю прозвал ее новоиспеченный свекор, Алексей Максимович:
«В 1922 году Горький уехал со своим сыном и невесткой в Италию. Там очаровательная молодая Надежда Алексеевна, следившая за европейской модой, решила отрезать свою роскошную косу. На следующий день короткие волосы выбились из-под шляпы.
Горький, увидев это, заметил, что раньше в России кучеров звали Тимофеями — их кудри торчали из-под шапок. Так и осталось за Надеждой Алексеевной это имя — Тимофей, Тимоша» — Фаина Раневская.
В Италии, которая славится красивыми женщинами, Тимоша Пешкова не затерялась. После того, как барышня перекрасилась в блондинку. каждый ее выход на улицу вызывал фурор среди мужского населения. Итальянские ловеласы свистели, кричали: «О, блонда, о, блонда!».
Для Максима такая реакция на жену была поводом для гордости. Улыбчивой красавицей-невесткой гордился и Алексей Максимович.
В 1925 году в Сорренто Надежда родила дочь Марфу, еще через два года, в Неаполе — дочь Дарью.
К тому времени в литературных кругах уже ходили устойчивые слухи, что дети могли быть рождены Надеждой не от законного супруга, а от его знаменитого отца. Явная симпатия Алексея Максимовича, известного ловеласа, к невестке, была очевидна для всех.
Кроме того, многие отмечали некую «зацикленность» Горького на теме так называемого «снохачества» — это когда в деревнях свекор начинал жить с невесткой. Издатель Е. И. Краснощекова вспоминала:
«Занимаясь подготовкой издания собрания сочинений Всеволода Иванова, я включила в том один из рассказов писателя. Новелла как новелла. Но вдруг я обнаружила, что об этом рассказе существует восторженный отзыв Горького.
Тогда я спросила у вдовы — Тамары Владимировны Ивановой: „Отчего Горький пришёл в такой восторг? Это же не из лучших произведений вашего мужа?“. Она усмехнулась и сказала мне: „Тут всё дело в сюжете. Ведь это рассказ о деревенском снохаче… А Горький в то время был без ума влюблён в Тимошу…».
На семейных фотографиях Алексей Максимович обыкновенно держит внучек, Тимоша находится где-то рядом, а преждевременно облысевший сын Максим — сбоку, либо его на фото нет вовсе.
На людях, особенно после «ознакомительного» возвращения в Советскую Россию в мае 1928 года, Алексей Максимович повсюду появлялся с невесткой. Тимоша даже побывала с писателем в Соловецком лагере особого назначения, о чем оставила интересное воспоминание:
«Изумительный вид на озеро. Вода в озере холодного тёмно-синего цвета, вокруг озера — лес, он кажется заколдованным, меняется освещение, вспыхивают верхушки сосен, и зеркальное озеро становится огненным.
Тишина и удивительно красиво. На обратном пути проезжаем торфоразработки. Вечером слушали концерт. Угощали нас соловецкой селёдочкой, она небольшая, но поразительно нежная и вкусная, тает во рту».
В 1932 году Горький принял окончательное решение вернуться в Москву. Семью, в том числе, дорогую невестку, писатель забрал с собой.
Не секрет, что сразу же после своего возвращения Максим Горький и его семья оказались под плотным колпаком сначала ОГПУ, а затем, с 1934-го года — НКВД. Сотрудники органов были частыми гостями в доме Горького.
Особенно часто захаживал назначенный своего рода «куратором» Алексея Максимовича Генрих Ягода, который, фактически, возглавлял ОГПУ из-за болезни председателя управления В.Р. Менжинского.
Ягода, как и многие другие мужчины, не устоял перед обаянием Тимоши. Отлично знавший Максима Пешкова поэт Владислав Ходасевич писал:
Став в 1934 году главой новообразованного НКВД, Ягода стал еще более навязчивым. Наталья Крандиевская, жена «красного графа», писателя Алексея Толстого, вспоминала:
«По ступенькам поднимался из сада на веранду небольшого роста лысый человек в военной форме. Его дача находилась недалеко от Горок.
Он приезжал почти каждое утро на полчаса к утреннему кофе, оставляя машину у задней стороны дома, проходя к веранде по саду. Он был влюблён в Тимошу, добивался взаимности, говорил ей: „Вы меня ещё не знаете, я всё могу“. Растерянная Тимоша жаловалась…».
Такому напору всесильного Ягоды Тимоша не могла сопротивляться, и в конце концов, сдалась. Знал ли Максим Горький, что происходило с его любимой невесткой, неведомо.
В мае 1934 года в семье Горького произошла первая после возвращения в Советскую Россию трагедия. Марфа Пешкова вспоминала:
«Папа приехал от Ягоды, который его всё время звал и напаивал… вышел из машины и направился в парк. Сел на скамейку и заснул. Разбудила его нянечка. Пиджак висел отдельно. Это было 2 мая».
Май в тот год оказался невероятно холодным, и проведший на улице ночь Максим Пешков тяжело простудился. Вскоре у него обнаружили крупозное воспаление легких. 11 мая сын Горького умер в возрасте 36 лет.
Тимоша осталась вдовой, и тут же вокруг нее стал виться целый рой мужчин. В дополнении ко все еще крепко любившему невестку Горькому и ко главе НКВД Ягоде добавился маршал Тухачевский.
Пошел на приступ и давно неровно дышавший к Тимоше Алексей Николаевич Толстой. 50-летний «красный граф» пользовался своей дружбой с Горьким, чтобы быть ближе к его невестке.
Алексей Максимович намерения Толстого быстро разгадал и иронически призвал коллегу «ограничить все формы духовного общения с чужеродными женщинами общением с единой и собственной женой». «Красный граф» одумался и оставил Тимошу в покое.
Из-за многочисленных романов, а еще более из-за слухов о многочисленных романах, в Москве Надежду Алексеевну Пешкову стали называть «веселой вдовой», что, конечно, было для нее весьма неприятно.
В 1936 году Надежду ждал новый сокрушительный удар. 18 июня в Горках скончался ее свекор и защитник Алексей Максимович Горький. Писателю было 69 лет.
На похороны Горького прибыл сам Сталин, который привез огромный букет цветов и вручил его почему-то не законной жене покойного, Екатерине Павловне Пешковой, а Тимоше. Впрочем, с главой государства Надежда была знакома давно: Сталин привозил в гости к Горькому свою дочку Светлану.
Сталин и Тимоша — одна из самых спорных страниц биографии невестки Горького. О возможном романе «веселой вдовы» с Иосифом Виссарионовичем в Москве судачили, хоть и весьма осторожно. Много позднее дочка Надежды Алексеевны, Марфа Пешкова, писала:
«Сталин положил на неё глаз ещё тогда, когда впервые привёз к нам Светлану. Он всегда приезжал с цветами. Но мама в очередной их разговор на даче твёрдо сказала „нет“. После этого всех, кто приближался к маме, сажали».
После смерти Горького начали распространяться слухи, что и Алексей Максимович, и его сын умерли не своей смертью. В 1938 году оказавшемуся в опале и снятому со всех постов Генриху Ягоде было предъявлено, помимо прочего, и обвинение в убийстве Максима Горького и Максима Пешкова.
Также на скамью подсудимых по этому делу попал Петр Крючков, личный сектерать и поверенный А.М. Горького, который был подконтролен Ягоде.
Прокурор заявил, что Крючков по приказанию Ягоды бросил Максима Пешкова на лавочке, после чего тот простудился и умер. Горького же, «буревестника революции», Крючков и Ягода, опять же, по версии обвинения, отравили.
Ягода после мучительных допросов признал себя виновным и заявил, что убийство он совершил из-за влюбленности в Тимошу, которая после смерти мужа стала его любовницей.
15 марта 1938 года Генрих Ягода и Петр Крючков были расстреляны.
Без свекра-защитника жизнь «веселой вдовы» стала совсем уж невеселой. Нет, с материальной точки зрения у Тимоши все было в порядке: семья по-прежнему занимала шикарный особняк Рябушинского у Никитских ворот, кроме того, Пешковы отдыхали летом в живописной деревне Неприе на Селигере.
Надежду Алексеевну, как и многих других представителей советской элиты, терзал постоянный страх: а ну, как за ней придут? Жили, по выражению Мандельштама, «шевеля кандалами цепочек дверных».
Тем не менее, у Надежды Алексеевны, не утратившей свою красоту и обаяние, постоянно появлялись поклонники. Так, у нее случился роман с академиком, ученым-философом и литературоведом Иваном Капитоновичем Лупполом.
Тимоша только начала по-настоящему влюбляться в Луппола, как во время совместной поездки в Тбилиси Ивана Капитоновича арестовали. «Приняли», как тогда говорили, Луппола прямо на глазах у Надежды.
Пешкова долго боролась за возлюбленного, обивала пороги инстанций — тщетно. Луппол был приговорен к 20 годам лагерей, и в 1943 году умер в Темлаге.
Новая любовь Тимоши случилась в 1948 году. Мирон Мержанов был личным архитектором Сталина, автором проектов сталинских дач.
Казалось бы, Мирону Ивановичу, «там, наверху» вполне могли позволить отношения со вдовой сына Горького. Но — нет. В 1951 году Мержанова арестовали в доме Надежды Андреевны и на глазах у ее младшей дочери Дарьи.
«После смерти отца и деда любой мужчина, который приближался к ней, был обречён. Мать при этом не трогали, зато вокруг неё оставляли „выжженную землю“.
У мамы была приятельница, которая была вхожа в высшие круги власти, и перед самой смертью, уже в наше время она рассказала, что Сталин сам имел виды на мать и предлагал ей соединить судьбы (он действительно часто приезжал к Горькому в Горки, и всегда с букетом цветов). И потому убивал любого, кто к ней приближался».
Это отрывок из воспоминаний упомянутой выше Дарьи Пешковой. Трудно судить, права Дарья Максимовна или нет, но мнение о том, что именно Сталин не давал «веселой вдове» снова стать замужней женщиной, разделяли многие.
В 1953 году Тимоша предприняла последнюю попытку. Инженер Владимир Попов был человеком в Кремле известным, так как его первой женой была дочь Калинина. Как только у Владимира начался роман с Надеждой Пешковой, — он был арестован.
«Больше ни один одинокий мужчина не войдёт в мой дом», — поклялась Тимоша после этого. И клятву свою она, как выяснится впоследствии, не сдержала.
В 1957 году в гостях у Тимоши в особняке Рябушинского побывал молодой художник Илья Глазунов. Надежда Алексеевна, которая и сама была талантливой художницей, в те годы создавала в особняке Рябушинского музей Горького, и Глазунов хотел предложить Пешковой некоторые свои работы.
Илья обнаружил, что 56-летняя вдова живет с «другом» по имени «Александр Александрович». Глазунов, знавший перипетии жизни Тимоши, порадовался за нее.
Музею Горького Надежда Алексеевна Пешкова отдала 20 лет. Собирала экспонаты, документы, рукописи, добилась возвращения из Лондона горьковского архива.
Умерла Надежда Алексеевна 10 января 1971 года в возрасте 70 лет.
Старшая дочь Тимоши, Марфа Пешкова, стала филологом, мемуаристом, вышла замуж за «кремлевского сына» Серго Берия. Младшая Дарья стала выдающейся театральной актрисой, оставила интереснейшие мемуары о Горьком, о своем отце и, конечно, о своей матери, Тимоше.
