Он расстелил полотенце на кухонном полу, чтобы стало хоть немного мягче. Времени не было, потому что ночью отплывал корабль. «Эта семейная жизнь невыносима», — шептала Джулия. Она вышла замуж в шутку, со смехом предложила Фредди пожениться.
А он, влюбленный уже много лет, возьми и организуй свадьбу! Виделись они урывками, поэтому рождение мальчика можно было считать невероятным. Случайный сын появился на свет 9 октября 1940 года, чтобы изменить этот мир навсегда…
Семья Стэнли всерьез считала себя «рабочей аристократией». Коренные жители Ливерпуля, они прочно стояли на ногах. И рассчитывали, что каждая из пяти дочерей обязательно удачно выйдет замуж.
Иначе и быть не могло – все хорошенькие, особенно младшая, Джулия. Медно-рыжие локоны Джулии спускались колечками до самой талии. Когда Фредди впервые увидел ее, пятнадцатилетнюю, в 1929 году, он потерял дар речи.
Невысокий, коренастый, в детстве переболевший рахитом, Фредди был в Ливерпуле чужаком. Отец-ирландец когда-то жил в США: подрабатывал в местных барах, играя в маленьком оркестре. Музыкальность Джона передалась ему по отцовской линии. А больше, пожалуй, и ничего.
Семья Фредди исповедовала католицизм, что делало их белыми воронами – в протестантской Англии неодобрительно смотрели на католиков. Но работал отец Фредди исправно, кормил шестерых своих детей, пусть и не слишком сытно. Неграмотная мать хлопотала по дому.
Конечно, он был Джулии не пара. Да еще носил этот смешной котелок на голове… Фредди гордился этим головным убором, ведь он купил его на собственные деньги! А незнакомая девушка высмеяла его. Поджав губы, он сорвал котелок и швырнул его в пруд с лебедями. Джулия была поражена. И вот так начались их отношения.
— От нее ничего хорошего не жди, — говорила Мими, старшая сестра. – Джулия сошла с ума!
Она не знала, что так притягивает ее к Фредди. Его напористость? Его остроумие? Наверняка. Джулия обожала смеяться, и еще больше – кино. Полюбила смотреть фильмы настолько, что даже устроилась билетершей.
Теперь она не пропускала ни одной картины! А вот любила ли она Фредди – большой вопрос. Скорее, этот юноша стал для нее хорошим другом, не более того. И при этом Джулия видела, как он смотрит на нее. Какими жадными глазами!
Чтобы заработать денег, Фредди пошел в моряки. Теперь он уезжал надолго, но всегда возвращался. А в доме на Ньюкасл-роуд 9 потихоньку становилось тише. Выходили замуж сестры Джулии – Элизабет, Энн, Харриет.
— Ждешь своего морячка? – фыркала Мими. Ей-то Фредди никогда не нравился!
К Джулии сватались хорошие парни, но она отвечала отказом. Получала от Фредди длинные письма, в которых он описывал свои странствия и ничего не писала в ответ… Никто не понимал, что такое между ними. И зачем это нужно? И когда осенью 1938 года Фредди вернулся в Ливерпуль, не пошла его встречать.
А потом они снова встретились. И им опять было весело!
— Женишься на мне? – подмигнула Джулия.
Обескураженный Фредди кивнул в ответ. Он мечтал об этом! И, к изумлению своей «нареченной», уже не следующий день обо всем договорился в регистрационном бюро на Маунт-Плезант.
3 декабря 1938 года, в присутствии только двух друзей, Фредди и Джулия поженились. А потом разошлись в разные стороны – каждый в свою семью, чтобы рассказать о произошедшем… Подготовить почву.
На следующий день Фредди отплывал на три месяца, поэтому семейная жизнь у молодых была скомканной. Потом случилась короткая побывка и снова разлука. Целый год Джулия жила дома у родителей, потому что семейного дома с Фредди у нее просто не было!
В январе 1940 года они выхватили у судьбы пару счастливых дней. Позже Фредди опишет, что они ждали, пока уснут родители Джулии, и отправлялись на кухню. Там стелили полотенце на пол. А потом Фредди снова уезжал.
Как получился их случайный сын – они оба и сами не могли сказать. Ведь встречи были такими редкими! Но ребенок родился, и мальчика назвали Джон Уинстон, и второе имя – разумеется! – было данью уважения Черчиллю.
А потом началась Вторая мировая, и Фредди стал еще реже бывать дома. За четыре года ему удалось провести в Ливерпуле всего три месяца…
Конечно, это никак не способствовало улучшению их отношений. Джулия быстро стала тяготиться и ролью жены, и ролью матери. При первой возможности она пыталась улизнуть на танцы, спихнув ребенка на свою сестру, Мими.
Вокруг было столько тревог, боли, отчаяния, а ей хотелось чувствовать себя молодой и веселой. Как раньше! Неудивительно, что у нее появились поклонники. А когда Фредди снова пришвартовался в Ливерпуле, то обнаружил, что жена увлечена другим. И у нее будет ребенок.
— Я хочу на ней жениться, Фредди, — доверительно сказал моряку Тэффи Уильямс, — я, понимаешь, люблю ее. Ну прости, что так вышло.
Но Джулия не любила и Тэффи. И второй младенец был ей совершенно не нужен. Девочка, появившаяся на свет, была сразу отдана в приемную семью.
А мальчик Джон, сын Фредди и Джулии, стал «переходящим знаменем». Он жил то у тети, то у матери, то у брата своего отца. Когда Джулия, наконец, угомонилась и вышла в 1946 году замуж за коммивояжёра Бобби Дайкинса, перебралась с ним в ливерпульский пригород.
— Как вы можете жить здесь? – ужаснулась Мими, увидев комнату, где ютились Бобби, Джулия и малыш Джон. – Ребенку нельзя в таких условиях!
Молодая мать пожимала плечами. Ее все устраивало. А Джон… ну уж если Мими так радеет о нем, то пусть забирает к себе.
Мими прижимала ребенка к сердцу. У нее с мужем не было детей, и теперь она начала добиваться опеки над мальчиком.
Фредди предпринял одну попытку забрать мальчика. Однажды он приехал навестить Джона и увез его с собой, за несколько десятков миль от Ливерпуля. Мими была в ужасе, Джулия металась в поисках адреса, по которому можно было бы отыскать бывшего мужа.
Наконец, их вычислили в Блэкпуле. Мать рванула за ребенком и нашла его рядом с Фредди, который уже планировал перебраться в Новую Зеландию. Чемоданы были собраны, но этим планам не суждено было сбыться.
А потом Джону велели выбрать – с мамой или с папой он останется жить? Испуганный мальчик сказал «мама», ведь отца он почти не знал. И торжествующая Джулия сразу же увела его. После этого семнадцать лет Джон не видел отца…
— У ребенка должен быть спокойный дом, — говорила тетя Мими, принимая мальчика из рук сестры. – Не такой, как у тебя. Ты вечно мечешься. Ты будешь навещать его.
Джулия навещала. Она стала «мамой-праздником», с которой можно было хохотать и шалить. Она купила сыну гитару. Но воспитывали Джона его тетя и тетин муж. Причем Мими оказалась очень строгой воспитательницей!
«Прошло совсем немного времени, и я забыл отца, — позже говорил Джон, — словно его никогда не было в моей жизни».
Иногда он чувствовал себя брошенным. Иногда бунтовал. Но тетушка Мими – которая не всегда понимала его – стала ему второй и настоящей матерью. Именно он ей был обязан всем.
«Помяни мое слово, Джонни, — говорила Мими, когда мальчик с интересом взялся за гитару и стал брать уроки музыки, — эта штука не позволит тебе заработать».
Слова тети он позже выгравировал на мраморе в своем прекрасном доме. Потому что Джон Леннон мог себе это позволить.
Уже повзрослевший, знаменитый, богатый, он купил для тетушки Мими новый уютный особняк. Теперь она ни в чем не нуждалась, она была уважаемой и известной дамой.
А Джон — случайный сын своих родителей — стал одним из самых знаменитых музыкантов и певцов двадцатого века. Вот он, на фото выше. Знаменитая ливерпульская четверка однажды перевернула весь музыкальный мир…
