Ногти Сони крепко впились в ладонь.
— Не время для ребенка, Соня, — говорил Казимир. – Я против.
Она хотела закричать, но подавила в себе этот крик. Как всегда. Так было заведено у Малевичей. Все в этом доме подчинялось только одному человеку – Казимиру. «Соня, та растворяешься в нем», — говорили подруги. Они были совершенно правы, но Соня ничего не могла поделать.
Дети испугались его вида. Они отвыкли. Когда Малевич приехал в Мещерское, его жена была уже далеко: она поехала на юг России, помогать больным. Мальчика и девочку, Толю и Галю, оставила у знакомого.
— Да мне не сложно, — повторял Михаил Рафалович, ставя самовар.
Малевич сразу хотел уехать, но его остановили. Куда в ночь? Пусть останется. Особенно горячо упрашивала дочь Рафаловича, Соня. Красивая девушка с толстой косой была так не похожа на тоненькую изящную Казимиру, жену Малевича…
На следующий день его засыпали вопросами. Он художник? Что пишет? У него бывают выставки? Рассказывая о своем творчестве, Малевич все больше воодушевлялся. А глаза Сони блестели, как алмазы. Это и понравилось ему больше всего: она слушала, она не перебивала, она растворялась в нем! С каждой новой минутой в нем крепла уверенность, что с этой девушкой расставаться нельзя.
В Москву они возвращались уже вчетвером: Малевич с двумя детьми и Соня. Робея и немного заикаясь от волнения, Соня призналась Казимиру, что влюблена.
— Вы ведь знаете, что я женат, — говорил художник.
— Но вы ведь это так не оставите?
Документы на расторжение брака Малевич, действительно, подал незамедлительно. Но добиться подписания бумаг быстро не получилось – в первую очередь потому, что Казимира (его жена) была непонятно где. Когда она снова появилась в Москве – похудевшая, нервная, чуть язвительная – Малевич попросил не чинить препятствий. Она все сразу поняла.
Этот сумбурный период они переживали в многоугольнике: Соня-Малевич-Казимира-неизвестный врач. Дети периодически оставались у отца, и художник уделял им много внимания. Глядя, как он возится с Галей, как сам заплетает ей косички, Соня чувствовала, что у нее сжимается сердце. Какой счастливой будет их семья! Ведь Казимир так обожает малышей!
Когда брак был официально расторгнут, Казимира забрала сына и дочь. Пообещала, что будет привозить их время от времени. Галя, действительно, навещала отца. А вот Толя… Он умер от тифа в 1915-м. Тогда его мать работала фельдшером, помогала больным, и заразилась. Казимире удалось выкарабкаться, а вот сыну – нет.
Брак Сони и Малевича быстро разочаровал девушку. Художник, который становился все более известным, требовал от нее полного подчинения. Они жили в доме Сониного отца, в Немчиновке, где Малевич обустроил себе мастерскую. Казимир сошелся с футуристами, с «людьми будущего», которые требовали переосмысления буквально всего. Речь шла о революционном подходе в искусстве и литературе, где эмоция значила больше, чем смысл.
Они устраивали эпатажные выставки, ходили по улицам города с деревянными ложками в петлицах. Все это безумно нравилось художнику. А 1 января 1916 года он представил свой знаменитый «Черный квадрат».
— Ваши картины, — говорили Малевичу его новые друзья, — как раз об этом. Смотришь на картину – и кипишь! Надо кипеть, господин Малевич!
Дома кипела Соня. Она страстно желала завести ребенка, но Малевич не позволял. Ему казалось, что это лишнее. Шла Первая мировая, потом произошла революция, случилась Гражданская… Какие дети? Но Галя почти перестала ездить к отцу. Она выросла, училась. И только тоска по ней вынудила Малевича согласиться: хорошо, пусть будет ребенок с Соней.
В 1920 году родилась Уна. Это имя возникло не случайно – вокруг Малевича сложился кружок почитателей и последователей, который называли УНОВИС. Иными словами, утвердители нового искусства. Соня полностью занималась ребенком и домом, а Малевич снова был поглощен своим творчеством. Как будто они и не муж с женой, а соседи. Случайные люди?
Он занимался теоретико-философским трудом, выступал с лекциями. В июне 1922 года переехал в Петроград, а потом удостоился персональной выставки в Москве. Растворившаяся в нем Соня могла лишь благоговейно вздыхать.
…В 1925 году, когда Малевич готовил очередной доклад о современной живописи, Соня заболела. Хворь прогрессировала молниеносно, а потом захватила ее целиком. Чахотка сгубила ее, оставив сиротой Уну. А потом заболела несгибаемая Людвига Александровна, мать Малевича. Только совокупность этих двух моментов немного встряхнула художника.
Одновременно это были для него самые продуктивные годы – часть картин взяла к себе сама Третьяковская галерея. Устраивались выставки, он получил разрешение на командировку в Варшаву… А по соседству с его дачей в Немчиновке на время поселилась группа молодых энтузиастов из Госкино.
Перед ними стояла дерзкая и очень амбициозная задача: снять кино к 20-летию революции 1905 года. Среди этих людей оказалась Наташа Манченко.
Она была младше вдвое. Совершенно случайно оказалась в этих местах и с любопытством смотрела на художника.
— Вы, Наташа, разбираетесь в живописи? – хмуро спросил Малевич.
И она отрицательно покачала головой. Но в мастерскую заглянуть согласилась.
С той поры все и началось. К концу 1925 года Наташа жила вместе с Малевичем и его дочерью, а в 1927 году стала его женой.
Но времена менялись, и дуновение новой эпохи заставляло художника съежиться от страха. Начались какие-то смутные разговоры. Где-то случались аресты. Осенью 1930 года на два месяца был арестован и Малевич. После этого он решил, что ему пора оставлять СССР. Осесть он планировал в Берлине, искал выходы.
В Германию перевез немаленький архив, приложив к нему записку: «Открыть в случае смерти моей или безвыходного тюремного заключения».
Европа тепло принимала его. Малевича, рупор нового времени и олицетворение нового искусства, прекрасно встречали в Цюрихе, Берлине и в Вене. Это позволило ОГПУ посчитать его «немецким шпионом», отчего за Казимиром началось наблюдение. С работы его уволили, как беспартийного. Отдел, которым он руководил, закрыли. Тем не менее, в Русском музее его работы включили в новую выставку.
Наташа – дочь воронежских крестьян – в живописи ничего не смыслила. Ей было достаточно того, что Казимир рассказывал ей. В ее лице он обрел сразу и жену, и взрослую дочь. Возможно, видел подле себя Галю, связь с которой почти потерялась?
— Ты пришла случайно, — как-то сказал Малевич. – Останешься навсегда?
И Наташа горячо доказывала, что она будет с ним вечно.
Отсутствие постоянной работы приводило Казимира в отчаяние. Он пытался продавать картины, но денег все равно не хватало. Нервничая, Малевич заболел. А 15 мая 1935 года его не стало.
Наташа Манченко, вдова, работала в академии наук СССР. Уна стала геологом и только после смерти отца увиделась со своей сестрой, Галей. А потом их надолго разлучила война.
А имя Казимира Малевича знает весь мир. Конечно, во многом благодаря эпатажному «Черному квадрату». Однако если вы поинтересуетесь другими его работами, то, возможно, откроете для себя много интересного.
