Ее называли «толстой Машкой» и поначалу считали самой некрасивой из царских дочерей, но девочка выросла и показала всем, какой должна быть настоящая русская царевна. Она покоряла сердца как царских офицеров, так и революционных комиссаров. История удивительного превращения третьей дочери Николая II из застенчивой девочки в сказочную красавицу.
«Ты думаешь, что ты им мешаешь…»
Среди четырех дочерей последнего российского императора Николая II третья девочка, Мария, долгое время оставалась в тени старших сестер. Она считала себя слишком глупенькой, неуклюжей, простоватой девочкой, с которой даже сестрам неинтересно играть.
Полноватая и застенчивая, она получила в семье прозвище «наш добрый толстый Туту» или «Бау-Во» – представляете, каково девочке было слышать такие прозвища от родителей? Ее отец, император Николай II, на конвертах писем к дочери частенько писал «Толстой Марú» – с ударением на последней гласной, на французский манер.
Материнское сердце Александры Федоровны болело за третьего ребенка. В одном из писем императрица писала дочери:
«Моя дорогая Машенька! Ты обычно держишься в стороне от других, думаешь, что ты им мешаешь, и остаешься одна… вместо того, чтобы быть с ними. Они воображают, что ты и не хочешь с ними быть… Ну, не думай больше об этом и помни, что ты точно так же нам дорога, как и остальные четверо, и что мы любим тебя всем сердцем.»
Действительно, старшие сестры Ольга и Татьяна были слишком привязаны друг к другу, и долго не хотели пускать в свой тесный кружок родную сестренку. Николай II даже жаловался своей матери:
«Маленькая baby отлично ходит, но часто падает, потому что старшие сестры толкают ее и вообще, если не смотреть за ними, грубо обращаются с ней».
Маленький бунт большого сердца
Так продолжалось какое-то время, но однажды терпение маленькой Марии лопнуло. А дело было так: старшие девочки построили домик из стульев в углу детской и прогнали сестру, милостиво разрешив ей быть «стражником», но при этом стоять ей полагалось только снаружи. Гувернантка сделала отдельный домик для малышки в противоположном углу, но Мария постоянно смотрела, как играют сестры, и ей очень хотелось быть вместе с ними.
Внезапно она промчалась по комнате, ворвалась в злополучный домик, закатила оплеуху каждой сестре и также неожиданно выбежала в соседнюю комнату. Вернулась она с целой охапкой своих любимых кукол и заявила:
«Я не хочу быть стражником, я хочу быть королем, добрым королем, который раздает подарки».
Этот поступок блестяще показал недюжинный ум девочки. Такое своеобразное воздействие «кнута и пряника» не прошло даром. Старшие сестры пристыженно переглянулись. «Мы были жестокими к бедненькой Марии. Она правильно ударила нас», – сказала Татьяна. С тех пор они стали уважать права сестры в семье.
Первые уроки кокетства
С детства Мария проявляла удивительную любвеобильность. Георгий Светлани, юнга царской яхты «Штандарт», вспоминал:
«Больше других княжон мне нравилась Мария, третья по счету. Если говорить о красоте, то она, по-моему, была самая симпатичная, хоть и толстушка. Может, я это говорю потому, что она без всякого стеснения при ком бы то ни было очень любила «чмокаться». По-детски, конечно. Ни с того ни с сего подбежит, обнимет и поцелует.»
Любовь к кокетству проявлялась у нее с раннего возраста. Каково же было удивление гувернантки, когда ее воспитанница, глядя в окно на проходящие полки солдат, заявила, что хочет всех их перецеловать! Гувернантка мягко напомнила царской дочери о правилах приличия, объяснив, что «хорошенькие девочки не должны целоваться».
Урок был усвоен блестяще. Когда один из Великих князей в военном мундире хотел чмокнуть девочку в щечку, она с достоинством заявила: «Я не целуюсь с военными». Все долго смеялись над этой фразой, особенно вспоминая через десять лет, когда цветущая барышня Мария Николаевна уже кружила головы целой свите из влюбленных в нее офицеров.
Превращение в русскую красавицу
Никто из семьи не ожидал, что их «Толстая Машка» превратится в одну из главных красавиц Дома Романовых. А выросла она настоящей русской царевной из древних былин – Марьюшкой.
Софья Яковлевна Офросимова писала о ней:
«Ее смело можно назвать русской красавицей. Высокая, полная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице, она особенно мила русскому сердцу. Смотришь на нее и невольно представляешь ее одетой в русский боярский сарафан; вокруг ее рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающийся груди – самоцветные камни, а над высоким белым челом – кокошник с самокатным жемчугом.»
Юлия «Лили» Ден, близкая подруга Александры Федоровны Романовой, дополняла этот портрет:
«Великая Княжна была поразительно красива, будучи наделена типично романовской внешностью: темно-синие глаза, опушенные длинными ресницами, копна темно-каштановых волос.»
Офросимова продолжала:
«Ее глаза освещают все лицо особенным, лучистым блеском; они по временам кажутся черными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец ее нежных щек. Она весела и жива, но еще не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины.»
Красота Марии не осталась незамеченной. В десять лет в нее влюбился кузен – граф Людовик Маунтбеттен во время визита царской семьи в Великобританию. Позже, в 1914 году, румынский престолонаследник Кароль просил ее руки у Николая II, но получил отказ – Машенька была еще слишком молода.
Душа семьи
Но Марию Романову люди любили не только за красоту. Уже гораздо позже, после резолюции, следователь Н.А. Соколов, по поручению Колчака расследовавший дело о расс_треле царской семьи, писал:
«В семье она была самая простая, самая ласковая, приветливая. По натуре это была типичная мать. Ее сферой были маленькие дети. Больше всего она любила возиться и нянчиться с ними. Она любила быть с простым народом, умела поговорить с солдатами, расспросить их про их домашнюю жизнь и в совершенстве знала, какое у кого хозяйство, сколько детей, сколько земли.»
Эта удивительная способность находить общий язык с людьми проявилась даже в самые трудные времена. Во время тобольской ссылки Мария вызывала симпатию даже у социалистов-комиссаров. Ее тобольская преподавательница К.М. Битнер вспоминала:
«Она любила и умела поговорить с каждым, в особенности – с простым народом, солдатами. У нее было много общих тем с ними: дети, природа, отношение к родным… Ее очень любил, прямо обожал комиссар В.С. Панкратов. К ней, вероятно, хорошо относился и Яковлев. Девочки потом смеялись, получив письмо из Екатеринбурга, в котором она, вероятно, писала им что-нибудь про Яковлева: ‘Маше везет на комиссаров’. Она была душой семьи.»
Великая княжна Мария Романова прожила всего 19 лет, но успела показать, что настоящая красота – это не только внешность, но и доброе сердце, способное растопить даже самые суровые души.
