— Выпустите меня! — кричала Мэрилин Монро, барабаня в запертую стальную дверь.
Отчаянные рыдания и крики актрисы не вызывали у персонала ни малейшего сочувствия. Они привыкли к неадекватному поведению своих пациентов, поэтому воспринимали происходящее как обыденный шум. Подумаешь, очередная психически больная в психиатрической клинике.
От равнодушия и игнорирования Мэрилин стало по-настоящему страшно. Она не была душевнобольной и дико боялась, что ее решат сгноить в клинике навсегда.
24 января 1961 года Мэрилин Монро развелась со своим третьим мужем — Артуром Миллером. Этому событию предшествовала съемка в фильме «Неприкаянные», сценарий к которому был написан Миллером. К тому моменту отношения супругов стали максимально прохладными, и совместная работа окончательно вымотала Мэрилин. Она находилась на грани нервного истощения.
По рекомендации своего психоаналитика, Марианны Крис, Мэрилин Монро согласилась лечь в небольшую клинику «Пэйн-Уитни», чтобы отдохнуть и прийти в себя.
5 февраля 1961 года Мэрилин прибыла туда и сразу поняла, что попала в западню. Ее без предупреждения и разговоров разместили в палате для буйных пациентов, дверь наглухо закрыли. У актрисы отобрали все личные вещи и общались, как с ненормальной.
Чудом Мэрилин удалось добиться возможности позвонить. Из нескольких человек, чьи номера она набирала, откликнулся лишь ее второй бывший супруг Джо Ди Маджио. Он примчался в клинику и заявил, что разберет здание по кирпичикам, если ему не выдадут Мэрилин.
После того случая, Мэрилин сразу же избавилась от Марианны Крис.
Джо, видя, что бывшая супруга находится в полном упадке духа, нашел для нее более комфортную больницу и находился рядом с ней все дни, что она восстанавливалась после перенесенного стресса.
В конце марта 1961 года Джо и Мэрилин вместе отдыхали на тихом курорте во Флориде. Между ними сгладились прошлые недопонимания. Они заново учились простым вещам: совместным завтракам, душевным прогулкам вдоль кромки прибоя, тихим вечерам, когда мир сужался до размера их бунгало. В ее смехе снова появилась беззаботность.
В конце апреля 1961 года обновленная и полная сил Мэрилин Монро вернулась в Лос-Анджелес.
В августе актриса решила, что хочет проходить постоянные сеансы психоанализа с Ральфом Гринсоном, который ей должен был заменить Марианну. С ним она была уже знакома с 1960 года, но лишь в 1961 году она решила ему полностью довериться. Это была огромная ошибка Мэрилин, повлекшая за собой чудовищные последствия…
Ральф Гринсон, польщенный выбором самой известной голливудской звезды, начал перекраивать свой график, отменяя визиты других пациентов в пользу Мэрилин. Их отношения быстро вышли за рамки профессиональных: он познакомил ее со своей семьей, и вскоре у них стало приятной традицией совместное распитие шампанского. Мэрилин добровольно отказалась от анонимности, а Гринсон позволял себе обращаться к ней с подчеркнутой фамильярностью.
Жена психотерапевта вспоминала, что он начал рассматривать Мэрилин, как члена их семьи. Это было верхом непрофессионализма, так как между врачом и его пациенткой исчезла разделяющая их граница.
Личный массажист Мэрилин, Ральф Робертс, привыкший забирать актрису и отвозить ее домой, все чаще уезжал один, а актрису отвозили домочадцы Гринсона.
Робертс вспоминал:
Вначале она восхищалась Гринсоном, но никто из нас не думал, что он хорошо влияет на нее. Этот человек все более контролировал жизнь актрисы, указывая, кто должен быть ее другом, кого она может посещать и так далее. Но она считала, что должна претворять его волю в жизнь.
В ноябре 1961 года Мэрилин Монро согласилась сниматься в фильме «С чем-то пришлось расстаться». Его снимала студия «Фокс». Примечательно, что сценарий ей не понравился, но психотерапевт решил, что она должна сниматься в этой ленте, поэтому она дала добро на съемки.
В то же время Гринсон убедил Мэрилин, чтобы та взяла к себе домоправительницей некую Юнис Мёррей. Она была его хорошей знакомой. Благодаря этому он установил над своей подопечной дополнительный контроль. Юнис подслушивала разговоры своей хозяйки и докладывала обо всем, что творится в ее доме.
Пат Ньюкомб, подруга Мэрилин, вспоминала:
Поначалу Мэрилин обращалась к этой женщине за советами — ведь она,
как-никак, была той замечательной домоправительницей, которую подыскал для нее Гринсон. Но я с первого дня не доверяла Юнис Мёррей, постоянно всовывавшей нос в чужие дела. Я старалась избегать ее — просто потому, что она была мне не по душе. Эта особа напоминала недоброго духа, который все время кружит, все время приглядывается и прислушивается ко всему.
А между тем в жизни Мэрилин случилось знакомство, которое и по сей день будоражит умы множества людей.
В октябре 1961 года агент актрисы отвез ее на ужин в дом Патрисии и Питера Лоуфордов, с которыми она дружила. Там был устроен торжественный прием в честь президента Джона Кеннеди, приходившегося Патрисии братом. Конечно, пленительная блондинка пришлась по вкусу чересчур любвеобильному Кеннеди. А для Мэрилин внимание главного мужчины страны было весьма лестно.
После этого дня было зафиксировано еще три встречи, где Кеннеди и Монро пересекались. Считается, что именно на третьей встрече, произошедшей 24 марта 1962 года, между президентом и актрисой произошло мимолетное сближение.
Ральф Робертс вспоминал:
Мэрилин сказала мне, что ее «роман» с Джоном — это лишь те минуты,
которые она провела с ним тогдашней мартовской ночью. Разумеется, все
случившееся весьма приятно пощекотало ее честолюбие: ведь президент
через Лоуфорда добивался свидания с нею на протяжении целого года.
Многие люди считали, что той субботой дело не ограничилось. Но из
разговора с Мэрилин у меня сложилось впечатление, что ни для нее, ни для
него это не было каким-то особо важным событием: встретились, и на том конец.
Последняя знаменательная встреча произошла на праздновании дня рождения президента Кеннеди. Мэрилин появилась в сногсшибательном платье из тончайшей ткани, которое было настолько сияющим и облегающим, что казалось ее второй кожей.
Под ослепляющим светом софитов, окутанная всеобщим волнением, она замерла перед микрофоном и прошептала: «С днем рождения… мой президент», а после перешла на томное и завораживающее исполнение песни. Публика вопила и ликовала.
Поездка на день рождения к президенту аукнулась Мэрилин проблемами с кинокомпанией. В то время в дирекции «Фокса» шла борьба за президентское место. Было решено, что фильм, в котором снимается Мэрилин убыточный, актриса слишком капризная и неплохо бы ее уволить. Нужно было найти повод.
У Мэрилин к тому моменту снова произошло нервное истощение. Гринсон, к которому она была слишком привязана, внезапно уехал в путешествие, и ее раздражало, что она осталась одна со своими проблемами. Для утешения ей оставались только успокоительные пилюли, после приема которых она становилась еще более дезориентированной.
Гринсона раньше времени вызвали из его путешествия, и он вернулся очень недовольный. Потом произошло крайне странное событие. Психотерапевт вместе с Мэрилин пришел в клинику к доктору Гардину.
Гардин вспоминал:
Она была вся взъерошенная, а под глазами были черные и синие пятна, неумело прикрытые макияжем. Гринсон рассказал мне какую-то историю про то, что актриса, принимая душ, поскользнулась и упала. Для меня было очевидно, что мисс Монро находится под воздействием наркотиков — она говорила неотчетливо, а голос у нее был хриплым… Я не сделал ей ни единого рентгеновского снимка, поскольку она того не хотела. Пришлось ограничиться только тщательным внешним осмотром, и никаких переломов я не обнаружил.
Подозрительным было то, что Гринсон никому не рассказал о произошедшем, даже компании «Фокс», которая ждала появление Мэрилин на площадке, а той все не было. По сути, у актрисы была уважительная причина, по которой она отсутствовала (лицо с синяками, не могла же она так сниматься), но об этом представителям «Фокс» не сказали. Со стороны выходило, будто актриса сознательно прогуливает съемки.
Целую неделю Мэрилин прожила под присмотром Гринсона, который никого к ней не подпускал, пока ее лицо не пришло в порядок.
Актрису уволили.
Увольнение, — заявил Питер Леватес, один из руководителей «Фокс», — было необходимо по причине многократно повторяющегося и умышленного нарушения условий контракта со стороны мисс Монро. Она не однажды не
являлась на съемочную площадку и не представила на то никаких оправданий. Из-за этих прогулов студия понесла ущерб.
О своем решении компания, конечно же, пожалела. Зрители обожали Мэрилин, и она могла вытянуть любой убыточный фильм. Не прошло и месяца, как у компании сменился президент, и актрису попросили вновь вернуться к съемкам картины.
Казалось, в жизни Мэрилин наступила долгожданная идиллия. Она снова была востребована, а в личной жизни воцарились покой и счастье. Главной опорой в этом перерождении стал Джо Ди Маджио. После болезненного развода он сумел пересмотреть свои поступки, избавившись от ревности и собственничества, которые когда-то разлучили их.
Рядом с ним, верным и понимающим, Мэрилин вновь обрела уверенность и веру в любовь. Их чувства, прошедшие испытание разлукой, вспыхнули с новой силой, и в конце июля 1961 года Мэрилин и Джо приняли решение снова пожениться. Об этом свидетельствовал Вэлмор Монетти, приятель Джо:
Он очень любил ее, и они всегда общались, а тут Джо сообщил мне, что решил снова на ней жениться. Он считал, что их жизнь будет выглядеть иначе, чем прежде, и сейчас все у них сложится хорошо. Я знаю, он ушел от нас в 1962 году потому, что собирался вернуться к Мэрилин.
Бракосочетание было запланировано на 8 августа, а до этого времени Джо улетел по делам.
Приняв решение о свадьбе, Мэрилин решила окончательно порвать со своим психотерапевтом.
1 августа 1962 года Юнис сообщила Мэрилин, что через неделю поедет в отпуск.
— Возвращаться ко мне не нужно, — объявила актриса, выписывая чек, опешившей домработнице.
Юнис была шокирована. Она, как и Гринсон, считала Мэрилин полностью своей. Естественно, она тут же пожаловалась психотерапевту на то, что Монро творит что-то невообразимое.
Следующие три дня Мэрилин ждали неприятные беседы с Гринсоном. Можно не сомневаться, что тот был возмущен ее решением касательно Юнис, но еще больший удар его ждал, когда он понял, что пациентка тонко намекает ему, что больше не хочет заниматься с ним психоанализом.
Мэрилин, чуткая и болезненно воспринимавшая любые упреки, пыталась мягко дать понять психотерапевту, что их отношения исчерпали себя. Она чувствовала, что вместо помощи погружается в еще большую зависимость, и хотела разорвать эту удушающую связь. Однако Гринсон, человек властный и уверенный в своей правоте, воспринял это как личное оскорбление, грозящее стать всем известным как его профессиональная неудача.
Мэрилин так и не смогла принять окончательное решение о прекращении психоанализа, но надеялась ближайшие дни собраться с духом и поставить точку на этом вопросе. Она не догадывалась, что ее дни сочтены…
Наступил роковой день. 4 августа 1962 года Мэрилин проснулась не выспавшаяся. Утром она беседовала с пришедшим в гости фотографом, потом разбирала посылки, общалась по телефону и занималась разными делами. Около часа дня к актрисе приехал Ральф Гринсон и попросил пройти ее в спальню на психотерапевтический сеанс.
Несколько раз Мэрилин звонили, но Юнис сообщала, что актрисы нет дома. В три часа Гринсон вышел из спальни и подойдя к гостившей у Мэрилин подруге, сказал, что она должна покинуть дом.
Он вышел и заявил, что я должна вернуться домой, поскольку он хочет
заняться пациенткой наедине, — вспоминала подруга актрисы, — Мэрилин была выбита из равновесия, и доктор велел миссис Мёррей повезти ее на пляж и там совершить небольшой променад. Тогда я видела ее в последний раз.
Когда Мэрилин вернулась, психотерапевт продолжил сеанс с ней. Можно только догадываться о том, как протекал этот мучительный разговор…
Известно, что около семи вечера Мэрилин дозвонился сын Джо Ди Маджио и она разговаривала с ним довольно бодро, а когда ей через сорок минут позвонил Питер Лоуфорд (муж сестры Кеннеди), по голосу актрисы было видно, что ей безумно плохо. Она задыхалась, хрипела и невнятно говорила. Ее последней фразой ему были странные слова:
— Попрощайся с Пат, попрощайся с президентом и попрощайся с собою, потому что ты хороший парень.
Больше Мэрилин ни с кем по телефону не говорила.
Утром 5 августа 1962 года газеты пестрели новостями о загадочной кончине актрисы.
Полицейские были поражены количеством нестыковок в этом деле. Основными свидетелями были Юнис и Гринсон.
Юнис путалась в показаниях. Сперва она заявила, что тело актрисы нашли в полночь, потом поняла, что подставляет так Гринсона, который якобы обнаружил Мэрилин в три утра, и переиграла свою речь. Также расследовавшие дело, удивлялись, почему домработница, когда в дом прибыла полиция, занималась стиркой.
Доктор, осматривавший тело актрисы, обнаружил высочайшую концентрацию барбитуратов в ее крови. Так как было в несколько раз превышение летальной дозы, он поспешил заявить, что Мэрилин Монро наложила на себя руки. Вывод являлся абсолютно абсурдным, учитывая, что у актрисы были большие планы на дальнейшую жизнь.
Согласно вскрытию, получалось, что Мэрилин выпила 47 таблеток нембутала и 17 таблеток хлоралгидрата. Это огромное количество! Ни в желудке, ни в кишечнике следов этих препаратов выявлено не было. Как же они оказались внутри организма актрисы?
Бывший окружной прокурор Лос-Анджелеса, расследовавший дело Монро, пришел к закономерному выводу:
Ногучи и я были убеждены, что эта сильная доза лекарства была введена в организм Мэрилин путем вливания с помощью клизмы
Кто это сделал неизвестно и произошедшее до сих пор вызывает различные предположения.
В конечном счете, психотерапия, на которую Мэрилин возлагала большие надежды, стала для нее роковой. Методы Ральфа Гринсона, направленные на тотальный контроль и семейное соединение с пациенткой, совсем не исцели ее, а увеличили зависимость актрисы от препаратов. Трагический финал Мэрилин — это в том числе и результат лечения, которое превратилось в форму зависимости, от которой у нее не осталось сил освободиться.
