«Хочу умереть там, где все мои богатства скоплены», – попросила 68-летняя Агриппина Абрикосова, лежа на даче в Сокольниках. Под богатствами она имела в виду не фабрики, дома и драгоценности (коих у нее было в избытке), а своих 22 детей и несколько десятков внуков. Принесла вам добрую и уютную осеннюю историю самой многодетной бизнес-леди дореволюционной России.
Брак против воли и первые годы
Москва, 1849 год. Шестнадцатилетняя Агриппина Мусатова стоит перед отцом – суровым купцом Александром Борисовичем Мусатовым, владельцем парфюмерных и табачных фабрик. Домостроевские порядки в доме не допускают возражений. «Выходишь замуж за Абрикосова», – объявляет отец, и точка.
Алексей Иванович Абрикосов – двадцатичетырехлетний купец третьей гильдии, работающий главным бухгалтером у торговца Хофманна. Невзрачный на первый взгляд жених без гроша за душой (бизнес его отца потерпел крах) оказался невероятной находкой для юной Агриппины: проницательный Мусатов разглядел в молодом человеке деловую хватку.
Приданое составило внушительную сумму – двадцать пять тысяч рублей. Молодой супруг не стал тратить деньги на роскошь, а вложил каждую копейку в собственное кондитерское производство. Агриппина молча поддержала решение мужа и работала вместе с ним над восстановлением кондитерской фабрики, хотя первые семнадцать лет семейной жизни им пришлось снимать жилье.
Молитва о детях и начало династии
Больше всего молодую жену тревожило другое – целый год после свадьбы она не могла забеременеть. Супруги считали семью без детей «пустой лодкой» и решили отправиться на богомолье в Ново-Алексеевский монастырь. Молитвы были услышаны – вскоре в 18 лет девушка родила своего первенца Николая.
Это стало началом невероятной семейной истории. Агриппина рожала с завидной регулярностью: десять сыновей и двенадцать дочерей появились на свет один за другим в течение 28 лет. Последнего своего ребенка она родила, когда ей уже стукнуло солидные 46 лет. Это ведь сейчас такой возраст кажется не таким уж страшным — но то ли дело было в 19 веке, когда материнская смертность составляла 500–1000 случаев на 100 000 родов. Каждые роды она переживала с философским спокойствием, помня слова из Евангелия, которые позже велела высечь на своей могиле:
«Женщина, когда родит, терпит скорбь, но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир».
Железная рука в бархатной перчатке
От отца Агриппина унаследовала властный характер. В доме царила строгая дисциплина, но материнская любовь согревала каждого ребенка. Все сыновья получили блестящее образование – сначала Московская практическая академия коммерческих наук, затем стажировки в Дрездене, Лондоне, Императорском Московском университете.
С замужеством дочерей дело обстояло сложнее. Сначала Агриппина лично подбирала им женихов, и большинство браков оказались удачными. Но однажды материнская интуиция подвела. Дочь Глафиру она выдала за невзрачного господина средних лет Петра Тюрикова. Увидев жениха, несчастная девушка разрыдалась прямо на смотринах.
Несмотря на слезы дочери, свадьба состоялась. Но мятежная Глафира не собиралась мириться с навязанной судьбой. При поддержке братьев она сбежала от нелюбимого мужа, чем привела мать в бешенство.
Парижский поворот судьбы
Семейный конфликт мог затянуться надолго, но внезапное все изменило обрушившееся на семью несчастье. У сестры Глафиры, Софьи Алексеевны, без видимых причин отнялись ноги. Московские врачи разводили руками. Глафира настояла на консультации знаменитого профессора С.П. Боткина.
«Физически девушка здорова, – заключил светило медицины. – Попробуйте клинику Жана Мартена Шарко в Париже».
В Париже произошло чудо – Софья выздоровела. Но главное открытие ждало саму Глафиру. Методы прославленного невропатолога настолько поразили ее, что она поступила в Сорбонну на медицинский факультет – единственной женщиной среди студентов.
Дальше – больше. Глафира стала ученицей самого Шарко, защитила докторскую степень по невропатологии и… вступила в гражданский брак с всемирно известным физиологом Шарлем Рише! История закончилась счастливо для всех: свое счастье нашла не только Глафира, но и младшая Софья, вышедшая замуж за будущего основоположника русской школы акушерства Николая Рахманова.
Парижская история с Глафирой стала переломным моментом. Агриппина пересмотрела свои взгляды на замужество младших дочерей. Теперь она позволяла девочкам самим выбирать женихов. Когда одна из дочерей влюбилась в студента, еще не окончившего университет, матушка только улыбнулась и сказала мужу:
«Поедем, посмотрим, как студент женится!»
Московская недвижимая империя
Пока дети росли и создавали свои семьи, Агриппина развивала семейный бизнес. Ее коммерческая жилка поражала современников. В 1867 году она приобрела свой первый объект недвижимости – палаты купца Сверчкова в Сверчковом переулке. Построенные еще в семнадцатом веке, эти палаты стояли рядом с красивейшей Успенской церковью на Покровке, которая так впечатлила Наполеона в 1812 году, что тот приставил к ней охрану.
Затем последовали новые покупки: усадьба Колли для размещения кондитерского производства и общежития рабочих, дома Головиных в Потаповском переулке, палаты купца Гурьева, усадьба Татаринова.
Агриппина не просто покупала недвижимость – она грамотно управляла ею. Часть домов отводилась под жилье для многочисленных детей и внуков, часть сдавалась внаем. Свободные помещения использовались под коммерческие цели.
«Скупость не глупость», – неизменно повторяла она детям и внукам, зная цену каждому заработанному рублю.
Материнское сердце для всей Москвы
Строгая в быту, Агриппина обладала удивительно чутким сердцем. На Божедомке, в одном из самых неблагополучных районов тогдашней Москвы, она открыла бесплатный родильный приют. В конце девятнадцатого века столица остро нуждалась в специализированных медицинских учреждениях. Бедные семьи не могли позволить себе профессиональных акушерок, и смертность среди рожениц была ужасающей.
Главным врачом приюта стал зять Агриппины – Александр Николаевич Рахманов. Результаты превзошли все ожидания: детская смертность составляла менее одного процента в год! На 25 койках приюта ежегодно получали помощь около двухсот женщин.
Агриппина лично контролировала работу медучреждения. Она регулярно навещала рожениц, привозила подарки, вникала во все тонкости работы врачей. Перед смертью она завещала сто тысяч рублей на строительство большого современного роддома.
Последние годы и великое наследие
В 1906 году, уже после смерти Агриппины, открылся роддом ее имени. Архитектор Иванов-Шиц создал великолепное здание в стиле модерн на 2-й Миусской улице. На угловых башнях красовались надписи: «Городской родильный дом» и «Имени А.А. Абрикосовой». Просторные палаты, паровое отопление, водопровод, штат из шести врачей, пятнадцати акушерок и двадцати двух сиделок – все это было революционным для своего времени.
В 1901 году, незадолго до кончины, Агриппина находилась на даче в Сокольниках. Почувствовав приближение конца, она попросила: «Хочу умереть там, где все мои богатства скоплены». Под богатствами она подразумевала не дома и фабрики, а самое дорогое – свою огромную семью.
Династия Абрикосовых подарила России выдающихся людей: лауреата Нобелевской премии по физике А.А. Абрикосова, академика-патологоанатома А.И. Абрикосова, народного артиста СССР А.Л. Абрикосова, художника М.Ф. Шемякина. Фамилия стала знаком качества кондитерских изделий, а имя Агриппины Александровны – символом семейного единения.
В 2016 году в Москве установили единственный памятник этой удивительной женщине. Скульптура изображает основательницу роддома в окружении беременных женщин, с двумя младенцами на руках – материнская любовь, простершая объятия на всю Москву.
