Миссис Джонсон молча отвела девушку в дальнюю комнату и приказала ждать. Джулия догадывалась, что именно произойдёт. Разглядывая красивый полог кровати, она не удержалась и протянула руку к гладкому приятному шелку. Как он был хорош!
«Всё теперь зависит от тебя», — единственное, что произнесла миссис Джонсон, запирая дверь на ключ. Эта симпатичная молодая рабыня понравилась её сыну, и хозяйка не возражала, чтобы Ричард хорошо провел время.
Роберт и Джемайама Джонсон поженились в 1770 году. Это был брак, основанный на любви и расчете сразу: у Роберта имелись большие планы на жизнь, а Джемайама происходила из очень влиятельной семьи. Ну а приятная внешность и хорошее образование девушки оказались совсем не лишними… Очень скоро после свадьбы молодожены приобрели большой участок земли на территории современного штата Кентукки.
Ближайший городок назывался Беарграсс, и очень скоро миссис Джонсон стала местной легендой. Дело в том, что в этих местах нередко появлялись индейцы. Разумеется, с целью отвоевать свою землю у поселенцев! Однажды, узнав о приближении племени, миссис Джонсон сумела организовать женщин округи и спрятаться в лесах. И она же, после долгих скитаний, привела их к источнику воды, а затем вывела к знакомым местам.
— Отважная и мудрая! – говорили про миссис Джонсон.
Опытный землемер, ее муж Роберт умел сразу определять, какой участок перспективный, а какой нет. Не ошибся он и на этот раз, выбирая надел для своих угодий. Так возникла превосходная плантация, на которой, конечно же, трудились рабы.
Их везли с африканского берега в трюмах кораблей, а потом продавали на специальных рынках. Одна из девушек, которая продавалась осенью 1789 года, отличалась от остальных. Кожа у неё была светлее, да и черты лица больше напоминали европейские. Когда миссис Джонсон набирала себе дополнительную домашнюю прислугу, то остановила свой выбор на ней.
— Меня зовут Генриетта, — проговорила рабыня на хорошем английском языке.
Можно было догадаться, кто она такая, с первого взгляда — плод отношений белого господина и чёрной рабыни. Жила какое-то время в отцовском доме, а затем, за ненадобностью, была выставлена на продажу. Вот и попала на один помост с недавно привезенными африканцами.
Когда Генриетту взяли в дом, Джонсоны ни секунды не пожалели об этом: девушка была сильная, ловкая, работящая. Помогала и по хозяйству, и присматривала за многочисленными отпрысками своих хозяев (всего у Джонсонов было одиннадцать детей). Многие рождались у нее на глазах.
Рабыня Генриетта однажды влюбилась. Мужчину звали Бенджаменом Чинном, и судьба его забросила в Молден, что в Верхней Канаде. Как они познакомились? Утверждали, что Чинн гостил в доме Джонсонов. По другой версии – он выполнял для них какую-то работу.
Но в 1796 году Генриетта родила чудесную крепкую девочку, названную Джулией. Малышка лежала в колыбельке рядом с двумя другими — детьми кухарки и горничной. Маленьким детским садом поручили руководить как раз Генриетте.
Хозяева не были против, если рабы вступали между собой в отношения. Наоборот. Их рожденные дети тоже становились собственностью, они заменяли впоследствии своих постаревших родителей. Вот и Джонсоны нисколько не удивились, что рабыни начали рожать. Условие было одно, и очень жесткое: никакой любви за пределами плантации!
Рабыня одного хозяина не может вступать в отношения с рабом другого. Иначе потом не договориться… Чинн был, судя по всему, свободным человеком. Но Джулия принадлежала другому хозяину, поэтому соединиться с ней Бенджамен смог бы, если бы выкупил женщину. Нет сведений, что он это сделал.
Как нет никаких сведений о том, как росла малышка Джулия. Но кожа у неё была ещё светлее, чем у матери. Её крестили (миссис Джонсон выступила крестной, как практически у всех детей своих рабов), малышка соблюдала все порядки, заведенные в доме…
Она росла и хорошела, быстро выучилась прислуживать. Ей даже позволили освоить грамоту. И ей пришлось безропотно сносить ухаживания хозяйского сына. В ту пору это было совершенно обычным явлением.
«Рабыня не могла отказать своему господину», — пишет историк Рональд Шафер.
Сына владельцев плантации звали Ричардом. Он был пятым ребенком у Джемайамы и Роберта. Старше девушки на 16 лет, он уверенно делал карьеру в Палате представителей США. Ему прочили большое будущее! Ричард обладал настоящим ораторским даром, он умел находить верных сторонников и его предложения нравились остальным.
Увидев, что Ричарду сильно приглянулась именно Джулия, мать решила сделать ему приятное: однажды сама, лично, отвела рабыню в спальню на втором этаже. Вскоре там показался и Ричард. Шёл 1811 год.
Она понесла практически сразу. Девочку, рожденную в 1812 году, назвали Адалин. И отношения с Ричардом на этом не закончились. Он бывал на плантации наездами, но всегда сразу шёл к Джулии. Некоторое время спустя у них родилась ещё одна дочь.
— Я не могу жениться на тебе, — говорил Ричард. — Наш закон запрещает браки с цветными. Но, обещаю, что в твоей жизни все будет хорошо.
Джулию не освободили от работы по дому, но она занимала явно иное положение, чем другие рабы. У нее была своя комната, другая одежда, она пользовалась привилегией выходить к гостям, которые собирались у Джонсонов. Многие смотрели на девушку с любопытством: кто она? Не хозяйка, но и не рабыня?
Она обедала и ужинала не с остальными слугами, а ей приносили отдельный поднос в комнату. Миссис Джонсон нравилась эта девушка, но со временем ее положение становилось все неопределенней. Молодой политик Ричард Джонсон мог держать у себя фаворитку.
Но ему надо было и обзавестись женой! Желательно, из местной элиты, чтобы она оказалась дочерью какого-нибудь из потомков первых прибывших на «Мэйфлауэре»…
Но Ричард не собирался жениться. В шестнадцатилетнем возрасте он пережил сильное потрясение – влюбился без памяти в красивую молодую особу. Однако миссис Джонсон наотрез отказалась благословлять молодых, посчитала, что избранница «не пара» ее сыну.
Бывшая невеста, тем временем, оказалась беременной и родила дочь. Эту девочку, названную Селией, тоже воспитывали на плантации родителей Ричарда. И Джулия прекрасно знала о ее существовании.
Всех своих дочерей Ричард запретил растить для роли прислуги. Селия, Имоджен и Адалин воспитывались, словно настоящие наследницы плантатора. Их красиво одевали, они играли с хорошими игрушками, а когда пришло время учиться, для них наняли учителей.
Ричард настоял, чтобы у девушек появилась фамилия – его! И это едва не стоило ему карьеры. Узнав, что политик Джонсон имеет дочерей от рабыни, законодательное собрание штата выбрало другого кандидата в Сенат в 1828 году. Но позже избирательный округ проголосовал за Ричарда и вернул его в Палату в том же году.
Роль его возлюбленной тоже со временем поменялась. Ричард объявил остальной прислуге, что теперь все обязаны подчиняться госпоже Джулии. Она же будет управлять его поместьем, вести расходные книги и следить за исполнением его приказов.
Далеко не все рабы восприняли эти новости с радостью. Многие женщины завидовали Джулии и шептались за её спиной. Это ведь было немыслимо с их точки зрения: одна из них, из рабынь, вдруг будет вести себя, словно хозяйка?
Некоторые рабы открыто бунтовали против «чёрной госпожи». Не выходили на работу, не слушали её. Бедная Джулия так переживала, так старалась, но у нее ничего не получалось…
Дочери Джонсона завершили свое образование в Академии Чокто (Ричардом же основанной). Изначально это была школа-интернат для индейцев в Блю-Спринг, штат Кентукки, но в ней появлялись и такие же ребятишки, как у основателя: плоды «смешанной» любви.
И вот тогда Ричард придумал: Джулия не будет плантаторшей. Она начнет управлять школой. Решение оказалось на сто процентов верным: молодая женщина отлично преуспевала в свой администраторской роли. Да и с детьми она умела ладить…
А в 1833 году случилась холера. Многие подопечные Джулии захворали, и она сама ухаживала за ними. Открыла целый лазарет в школе, привлекла лучших лекарей, хлопотала, многие недели почти не спала. Ее усилия не прошли даром — дети пошли на поправку. А вот сама рабыня, наоборот. Она заразились и вскоре умерла в июне 1833 года.
Ричард так и не выправил для неё документы. И Джулия, и ее дети, все ещё считались собственностью Джонсона (но Адалин к тому времени тоже скончалась).
Испугавшись, что оставшаяся дочь может однажды остаться ни с чем или попасть на невольничий рынок, Ричард подписал ей вольную (обращаю ваше внимание, что у его старшей дочери, Селии, положение было другим – ее мать не являлась рабыней). Имоджен получила также ферму от отца и на имя ее мужа был открыт банковский счет.
Известно, что после кончины Джулии, Ричард Джонсон приблизил к себе еще одну рабыню с плантации. Молодую, красивую, сильную… А когда та спустя какое-то время сообщила, что хочет замуж за такого же невольника, хозяин немедленно продал ее на аукционе. В комнате недавней фаворитки поселилась ее родная сестра. И она усвоила урок: «Рабыня не могла отказать господину».
В 1850 году Джонсон скончался, но власти штата отказались признавать Имоджен наследницей своего отца. Суд, в который она обращалась, отметил: женщина была незаконнорожденной и, следовательно, не имела прав. Все оставалось братьям Ричарда…
Но братья приняли наследство и сразу выставили его на продажу: земли, дом со всей обстановкой. Они понятия не имели, что у Имоджен есть деньги. Большие! Отец, на всякий случай, откладывал для нее золото и ассигнации. Не забудем и про счет! А еще у Имоджен был талантливый супруг – белый успешный адвокат, Дэниэл Пенс. Вот он и приобрели плантацию…
Дочь рабыни стала полновластной хозяйкой в доме, в котором она выросла. Сад, в котором она играла ребенком, она назвала «Сад Джулии». В память о своей матери…
