— Принесите мне зеркало!
— Вы уверены?
— Да.
Повязки сняли. Она присела на кровати и стала вглядываться в свое отражение. Чудовищный сине-багровый шрам змеился через всю правую половину лица — начинался на виске, бороздил щеку и рассекал губу.
Больничные стены зашатались, заходили ходуном, пол сорвался с места и ринулся к ее обезображенному лицу. Пациентка тихо вскрикнула и потеряла сознание.
«Моя самая родная и единственная мама. Я очень, очень давно не писала тебе. Этому было и очень много причин. Самая главная — конечно, мое лицо. Операция не была совсем удачной. То есть все в сущности, к большому сожалению, почти по-прежнему.
Должна быть еще одна операция, а может, и еще, и еще, пока что-нибудь не удастся исправить. Очень мучительно, что так долго нужно лечиться. Если с другими я могу говорить какие-то чужие, глупые слова, то тебе хочется писать с теплотой, от души. А душа сейчас у меня замерзла», — писала Валентина.
Ее потом уверяли, что со временем рубцовая ткань посветлеет, шрам не будет так бросаться в глаза. И в конце концов, есть же специалисты в области пластической хирургии и косметологии. Вот только где их взять в Москве или Куйбышеве 1943 года?
Жизнь 22-летней Валентины Караваевой изменилась 11 июня 1943 года. Молодая актриса спешила на съемки нового фильма Юлия Райзмана «Небо Москвы».
Ей предстояло сыграть медсестру Зою, а ее партнером должен был быть Петр Алейников. Валя уже к тому времени прославилась ролью Машеньки, лучезарного олицетворения верности и юности, в одноименном фильме.
Сразу после окончания школы Караваева отправилась покорять Москву, сменив имя «Алла» на «Валентину», как ей показалось, более подходящее для артистки. Успешно окончив актерскую школу при «Мосфильме», она стала подающей надежды актрисой.
Кто бы мог подумать, что девчонка из Вышнего Волочка, из простой многодетной семьи, станет самым молодым лауреатом Сталинской премии…
Но сколько ей пришлось пережить! Юрий Яковлевич Райзман после отсмотренных проб с Караваевой отрицательно покачал головой, но упрямая девушка упросила дать ей второй шанс.
«Я шла на вторую пробу как на счастье любовного свидания», — скажет потом актриса.
Сценарист Евгений Габрилович на пробах впервые увидел Валентину Караваеву: «Она сидела в уголке как-то сжато, неловко, бесцветно, в каком-то сером и робком платьице, в стоптанных башмаках. Я ужаснулся от ее невидности, некрасивости…»
— Начнем с этой сцены. Слова знаете?
Валя сидела с потухшим взглядом, опустив веки. Через секунду ее лицо озарилось, глаза сверкнули озорным блеском, на на губах расцвела нежная улыбка:
— Ой, звезда упала! Видели? Смотрите, какие сегодня ночью звезды красивые, правда?
Сразу стало понятно, что перед ними — Машенька, живая, настоящая.
«Единственная, дорогая моя матушка, что-то очень мне тяжело, сердце рвется. Машенька для меня – это жизнь. Пусть все, все будет отнято у меня, но чтобы я стала горячей, хорошей Машенькой», — писала в письме к матери в Вышний Волочек Валя.
Мысли и слова материальны. Райзман дал добро: Машенькой Караваева стала. Миловидное лицо юной актрисы мелькало теперь на открытках и плакатах.
Юлий Яковлевич Райзман, окрыленный успехом «Машеньки», пригласил Валентину Караваеву на свою следующую картину «Небо Москвы».
Валя прибыла из Москвы на натурные съемки в Куйбышев. За ней прислали служебный автомобиль. Нарядная, в светлом маркизетовом платье, с чемоданчиком, девушка поздоровалась и уселась рядом с водителем.
В этом открытом автомобиле Валентина испытала острейшее чувство полного, до мелочей осознания этого чудесного жаркого июньского дня, как рокового дня своей жизни…
По дороге с вокзала в гостиницу шофер все удивлялся:
— Вот рассказать кому — не поверят. Везу саму Машеньку, знаменитую артистку Караваеву! А о чем ваш новый фильм?
— О замечательном летчике.
Бог весть почему водитель отвлекся от дороги буквально на какую-то долю секунды, но именно это мгновение стоило ему жизни.
Машина на полной скорости врезалась в проходящий по улице трамвай, и в результате водитель погиб, а Валя в тяжелом состоянии была доставлена в больницу.
Валентина получила сочетанную травму и провела в больнице около полугода. Безвестный куйбышевский хирург, сутки не отходивший от операционного стола и прооперировавший в этот день десятки раненых, отнесся к поступившей девушке так, как к бойцу, выжившему при тяжелом ранении.
Жива!? Ну и слава Богу! А шрамы… до свадьбы заживут. Но с таким лицом о кино ей следовало забыть навсегда.
Ни тщательно наложенный грим, ни повороты к камере левой, «рабочей» стороной лица не давали Караваевой шансов на возвращение в кино.
Рискнул только Юрий Александрович Завадский, предложив Валентине Караваевой роль Нины Заречной в спектакле театра Моссовета «Чайка». Она сыграла гениально, но умудрилась поссориться и с исполнительницей роли Аркадиной, и с другими артистами, требуя от них полной отдачи и делая им бесконечные замечания.
Поэтому труппа с облегчением вздохнула, узнав о скором отъезде Караваевой за границу. Казалось бы, как такое возможно?
Достоверной информации о том, как произошло знакомство молодой актрисы и помощником атташе английской военной миссии Джорджем Чапменом, к сожалению, нет.
Одни источники утверждают, что это состоялось в английском посольстве; другие — что это была случайная встреча в холле театра. Худощавый молодой человек увидел грустно стоящую Валю и спросил:
— Простите, вы — Валентина Караваева?
— Да.
— Позвольте представиться… Я поклонник вашего таланта.
Девушка, не поворачивая головы, подала ему руку.
— После того, что со мной случилось, вряд ли вы будете таковым оставаться.
Валя откинула прядь волос от правой половины лица. Джордж поспешил ее утешить:
— Не отчаивайтесь. В швейцарских клиниках, говорят, творят чудеса.
— Вы смеетесь? Для меня это несбыточная мечта.
— Почему же? Давайте прогуляемся?
Он протянул ей руку и с горячностью стал доказывать, что постарается ей помочь. От Чапмена веяло спокойствием и надежностью. Валя недоверчиво слушала и в какой-то момент поверила: такой горы свернет. Через месяц Джордж сделал ей предложение и девушка согласилась.
Что держало ее в Москве? В кино ее не снимали, в театре не сложилось. Замужество — прекрасный момент для завершения карьеры, тем более Джордж пообещал устроить ее в клинику, где ей могут помочь. Караваева подала прошение на выезд из СССР:
«Я не изменила и не изменю свое русское подданство.
Выезд этот будет временным, и он не только желателен мне, так как естественно для жены быть вместе со своим мужем, но даже и необходим, потому что в результате происшедшей со мной автомобильной катастрофы я не могу до полного исправления шрамов на лице сниматься в кино, ибо лечение, хотя и длинное, не привело к желаемым результатам».
Наверху дали добро. И Валентина оказалась в Англии. Новая жизнь, возможность перемен, на которые она уже не рассчитывала. Караваева учила язык и окунулась в светскую жизнь. Джордж сдержал слово: устроил ее в швейцарскую клинику. После первой операции действительно стало лучше. Но Валентина на этом не остановилась.
Вторая операция прошла неудачно. В связи с повреждением лицевого нерва у Караваевой онемел и стал неподвижным правый угол рта.
Шрам казался ей гнусным лишайником, прилепившимся к коже, пустившим корни в глубину ее тела, вросшим в сердце, питающимся ее кровью и отравлявшим душу страшным ядом. И без того неуживчивый, строптивый ее характер стал еще невыносимее.
Валечка не оценила преданность, любовь и заботу мужа. Она элементарно использовала его и перенесла на Чапмена ответственность за неудачные операции.
— Джордж, я хочу вернуться домой.
— Зачем? Разве тебе здесь чего-то не хватает?
— Я хочу играть.
— Играй здесь.
— Для кого? В СССР меня знают миллионы зрителей.
— Тебе не простят твоего отъезда. За пять нет в твоей стране многое изменилось.
— Я уезжаю. Полгода назад я подала документы и сегодня пришел ответ.
— Ты меня никогда не любила. Я знал это. Но прошу тебя, останься!
— Нет. Ты очень хороший, добрый и великодушный. Прости. Мы разводимся.
Караваева вернулась в 1951 году. Наказание за отъезд было смешным: ее отправили в Вышний Волочек, где жила ее мать и сестры, в то время как актрису Зою Федорову, у которой был роман с американцем, посадили в 1946 году. Так что с этим браком не все было так просто. В обмен на возвращение ее попросили написать разоблачающую книгу о жизни в Англии.
Валя стала работать в местном театре. Через полгода Караваевой было предписано вернуться в Москву. В британском посольстве ей сообщили, что Джоржд Чепмен погиб в автокатастрофе и ей причитается наследство.
Валентина попросила:
— Передайте эти деньги детским домам и больницам.
С этого момента Валентина Ивановна начинает жить и работать в Москве. Ей дали комнатку, а потом по ее требованию — однокомнатную квартиру: мол, ее знают как известную артистку, а она прозябает в коммуналке и это дает пищу для нехороших разговоров, будто государство ей мстит за тот отъезд. А между тем, ее английские друзья интересуются…
В Министерстве удивились, но квартиру дали. Не дело, если идеологические противники узнают, что бывшая жена британского атташе, хоть и актриса одной звездной роли, живет в таких условиях и стоит в очереди в ванную. Говорят, так распорядилась сама Фурцева.
Она играла в театре и стала мастером дубляжа, где озвучивала главные женские роли во многих зарубежных фильмах. Ее запоминающимся голосом говорили Ингрид Бергман, Грета Гарбо, Бетт Дэвис, Арлетти, Мишель Морган, Лючия Бозе и Марлен Дитрих.
Тем не менее, актриса влачила нищенское существование. Валентина Ивановна жила одна в однокомнатной квартире около метро «ВДНХ» и мечтала о триумфальном возвращении в кино.
В 1964 году режиссер Эраст Гарин пригласил Караваеву на съемки экранизации пьесы Евгения Шварца «Обыкновенное чудо», в которой актриса ярко сыграла острохарактерную роль придворной дамы Эмилии.
Последнее появление Валентины Ивановны на экране состоялось в 1968 году — в эпизоде фильма Моисея Калика «Любить…». Больше приглашений не было.
Режиссеры больше не звали Караваеву сниматься — и тогда она сама стала снимать кино в собственной квартире. Здесь Валентина на импровизированной сцене с любительской кинокамерой и катушечным магнитофоном играла главные роли, пытаясь забыть свою драму.
В этом домашнем кинотеатре она была и режиссером, и гримером, и костюмером, и оператором, и декоратором, и актрисой, и благодарным зрителем…
Каждый день, более двадцати лет подряд, актриса ставила свой моноспектакль — она была и Ниной Заречной, и Ларисой Огудаловой, и Анной Карениной. На самодельном экране из простыни она отсматривала материал, выверяя жесты и интонации.
Эти километры любительской съемки — жуткое зрелище. Перед нами — безумная женщина-призрак, произносящая свои монологи.
Для роли Нины Заречной в «Чайке» она сделала себе чайку — птицу из проволоки, бумаги и перьев, и подвесила ее к потолку. Окончательно ушедшая в себя Валентина Караваева погружалась в свой придуманный мир.
Точная дата смерти Караваевой не известна. Тревогу подняли соседи, когда в доме прорвало трубу, а на звонок в дверь Валентина Ивановна не вышла. В ее квартире стояла зловещая тишина. Известно только, что ее смерть произошла в конце декабря 1997 года.
В квартире был страшный бардак, а в разбухших от сырости чемоданах хранился с десяток истлевших шуб, вывезенных из Англии, да вышедших из моды платьев.
В 2000 году режиссер Георгий Параджанов, племянник Сергея Параджанова, снял документальный 36-минутный фильм «Я — Чайка». Тайна жизни актрисы Караваевой», в котором использовал обнаруженные в ее квартире кинопленки.
Валентина Караваева похоронена на Хованском кладбище Москвы и стараниями поклонников на ее могиле установлен памятник.
Позже на могиле датой смерти обозначат день, когда ее нашли: «Чапмен-Караваева Валентина Ивановна 21.05.1921 — 12.01.1998 гг. Незабвенная Машенька».
Странная судьба. Может в самом деле ей стоило остаться в Англии, тем более муж к ней очень хорошо относился и искренне любил? Или посвятить себя преподаванию студентам или детям в театральной студии? Но для этого нужен талант любить…
