15-летняя Афимья в барском гареме была «новенькой», оттого наготы своей стеснялась. Еще бы! Вокруг человек 20, да еще и сам барин….
— А ну пошла! Чего стоишь?— строго сказал 70-летний барин и толкнул Афимью.
Девушка, стыдливо опуская глаза, вошла в жарко натопленную баню, а следом за ней зашел и сам барин.
В баню барин ходил исключительно в сопровождении всех своих девушек. При этом он требовал, чтобы все они вели себя свободно и не стеснялись. А ту, которая начнет стыдиться и прикрываться веником, как Афимья, ждали розги и гнев барина…
Крепостная красавица
Афимья была крепостной богатого помещика Петра Алексеевича Кошкарова. Когда девочке исполнилось лет 10, мать ее начала причитать:
— Девка какой красавицей растет… Ой, заберет ее барин в свой гарем, — со слезами жаловалась мать другим крепостным.
Дело было в 1820-х годах. У старика Кашкарова действительно было 15-20 самых красивых девушек «для личного прислуживания». Помещик отбирал их сам в возрасте 14-15 лет, и жили они в его доме на так называемой женской половине в течение нескольких лет. Как только девица ему надоедала — он ее отпускал или выдавал замуж, а на ее место брал новую или сразу двух.
Как только Кашкаров выбирал новенькую, ее обучали грамоте, учили читать, она должна была прочитать несколько книг, учили также играть в карты, чтобы могла в случае чего поиграть с хозяином. Всем девкам барин покупал платья как у дворянок, чтобы они были хорошо одеты и не как крестьянки, а на праздники дарил подарки.
Но несмотря на это, жилось его девушкам несладко…
Вечером после ужина Петр Алексеевич укладывался спать в большой гостиной. Туда приносили также койки для всех его девок. Перед сном одна из них его раздевала, укладывала, делала массаж ног и рассказывала сказки (для этого девиц и обучали читать — чтобы они потом прочитанное рассказывали Кошкарову).
Барин засыпал ненадолго, а когда просыпался посреди ночи — делал с девушками все, что ему хотелось.
И вот приглянулась ему 15-летняя Афимья — она действительно выросла красавицей. Как и предполагала ее мать, Кошкаров забрал ее себе.
Записка для Федора
В первый же день юной Афимье пришлось познать все «прелести» своей новой жизни. Сначала барин вместе со всеми девушками отправился в баню и был недоволен тем, что Афимья прикрывается веником, за что прямо в бане влепил ей несколько пощечин и заставил себя мыть, пристально рассматривая при этом бедную Афимью.
— Это в первый раз только стыдливо. Потом привыкнешь, — шепнула ей одна из девок в предбаннике, когда все уже одевались.
Но баня была лишь первым испытанием для Афимьи. Ночью старик Кошкаров стал ее первым мужчиной. А наутро еще и надавал ей подзатыльников, потому что перепуганная произошедшим ночью, она была с утра невесела и не улыбалась барину.
А как тут улыбаться, когда барин такие мерзости делает?
Вот молодой конюх Федор — другое дело. Афимья уже давно замечала, что Федор по-особенному смотрит на нее, да и ей самой он нравился. Но у барина было строгое правило: его девицам запрещалось общаться с парнями, и уж тем более иметь какие-то отношения.
Влюбленные не могли встречаться и общаться, лишь переглядывались, да пару раз виделись тайком в саду.
Единственный способ общаться — это передавать друг другу записки. Афимью обучили грамоте, как только она попала к Кошкарову, а Федора обучила его старшая сестра, которая тоже когда-то была в барском «плену». Так что слова любви на клочке бумаги они могли друг другу написать.
Побег
Афимья жаловалась Федору на то, ЧТО ей приходится терпеть от барина. А он, крепостной, не мог ему противостоять и защитить свою любимую.
И тогда влюбленные решились на побег.
Федор придумал план побега, расписал его в записке и передал Афимье. В оговоренный день и час Афимья попросилась в туалет. Девушек держали так строго, что в туалет они ходили по двое-трое и только под надзором.
Афимья зашла в туалет первая, закрылась там и вылезла через выломанную заранее (Федором, разумеется) доску и оказалась за пределами барского двора. Там на улице ее уже поджидал Федор с тройкой лошадей и они вместе сбежали.
Девушки, которые вышли в туалет вместе с Афимьей, подумали, что ей стало плохо, потому что она долго не выходила и не отзывалась. Позвали на помощь, выломали дверь и поняли, что она сбежала.
С конюшни пропали три лошади, повозка и сам конюх Федор, поэтому сразу стало понятно, с кем сбежала Афимья.
Барин Кошкаров, узнав о том, что двое его крепостных сбежали, приказал их догнать и привезти обратно.
Под утро Афимью и Федора настигли…
Наказание для провинившихся
Первой к Кошкарову доставили Афимью. Он приказал ее выпороть, а потом на целый месяц «посадить на стул» в специальном ошейнике, который назывался рогаткой.
Из ошейника торчали острые спицы, которые не позволяли лечь. Наказанная должна была сидеть прикованная к стулу, и только на ночь под задние спицы ей подкладывали подушку, чтобы она могла спать. Сидя, разумеется.
Вот как выглядел этот ошейник:
Потом барин позвал Федора, и ему досталось еще больше, ведь он похитил Афимью, которая «принадлежала» Кошкарову.
— Плетей! — сказал барин и приказал сечь Федора.
Свидетелем этой сцены стал 6-летний Я.М. Неверов — незаконнорожденный внук Кошкарова, который спустя годы писал:
«Кошкаров стал под окном и, осыпая его (Федора — прим.ред) страшной бранью, закричал: «Люди, плетей!» Явилось несколько человек с плетьми…
Кошкаров … поощрял их приказами: «Валяй его! Валяй сильнее!», что продолжалось очень долго, и несчастный сначала страшно кричал, а потом начал притихать и совершенно притих, а наказывавшие остановились. Кошкаров закричал: «Что встали?! Валяй его!» – «Нельзя, – отвечали те. – Умирает».
Но и это не могло остановить ярость Кошкарова. Он закричал: «Эй, малый, принеси лопату». Один из секших тотчас побежал на конюшню и принес лопату. «Возьми г… на лопату», – закричал Кошкаров. При слове «возьми г… на лопату» державший ее зацепил тотчас кучу лошадиного кала. «Брось в рожу мерзавцу, и отведи его прочь!»
Еле живого Федора увели, и дальнейшая его судьба неизвестна. По некоторым данным, через несколько дней после случившегося он умер. Но по другим сведениям, он долго болел, но выжил. И барин отправил его либо в другую деревню либо обменял у какого-то помещика на собак.
Что касается Афимьи, то она целый месяц сидела, прикованная к «стулу» в своем ошейнике со спицами, и не могла вставать и пошевелиться. А потом барин приказал отобрать у нее все платья и подарки и выгнал из своего дома.
Афимья выполняла всю черную работу: мела двор, убирала навоз, выгребала золу. И дальнейшая ее судьба тоже неизвестна.
