Владимир Высоцкий умер в ночь на 25 июля 1980 года.
В те июльские дни в столице вовсю шли летние Олимпийские игры. Да что Москва?! Вся страна тогда следила по телевизору за спортивными соревнованиями, а потом ревела, когда из Лужников на шариках улетал олимпийский Мишка. Какой там был девиз? Быстрее, выше, сильнее!
*
О кончине Высоцкого тогда написали всего две газеты — «Советская культура» и «Вечерняя Москва».
*
Это были крошечные сообщения. И то даже эти маленькие некрологи на последней странице были опубликованы благодаря связям Иосифа Давыдовича Кобзона.
Власти хотели вовсе утаить скорбную весть. Или сообщить об этом позже, после Олимпиады. Но и без всяких там заметок (кто их читал?) страна узнала о том, что Высоцкий умер, уже утром 25 июля.
Народная молва в те годы была лучше нынешних соцсетей. Уже с раннего утра 25 июля 1980 года (умер Высоцкий ночью) люди стали приходить к театральному подъезду театра на Таганке с цветами.
*
Цветы молча клали прямо на тротуар. И не надо было никаких слов и речей.
28 июля 1980 года в Москве были раскуплены все цветы! И в цветочных ларьках, и на рынках. Наверняка на прощании было бы гораздо больше людей, но в те дни Москва была закрыта для въезда иногородних.
Из воспоминаний фотографа Игоря Гаврилова:
«Я простоял у гроба в театре часа два, не мог уйти. С экспозицией ошибся, а когда вышел на площадь, это все увидел. И только сейчас вот, буквально в этом году я понял, что на самом деле похороны Высоцкого – это первый несанкционированный митинг в Советском Союзе.
Первое всенародное неповиновение той власти, когда люди пришли – никто их не созывал, никто их не загонял, как это делалось на демонстрации 7 ноября или 1 мая, – а они пришли».
Несмотря на патрули, были оборваны и многие столичные клумбы. Это была народная стихия, с которой власти просто не знали, как справиться. А еще в те дни в столице стояла сильная жара.
Было оцепление, была куча милиции. Но всем было плевать — люди шли и шли к театру на Таганке, где была панихида. Были толпы, но не было стычек, раздражения, не было и пьяных…
Как написал позже один из очевидцев: «Все были от горя, были как мешком пришибленные». Люди стояли в тишине, молча клали букеты прямо на тротуар, и скоро он весь оказался устлан ими, как ковром.
- Последний путь Высоцкого был усыпан цветами.
В тот же вечер в Олимпийской деревне был закрытый концерт Аллы Пугачевой для почетных иностранцев, гостей Олимпиады. Все тексты песен и слова Пугачевой переводились на английский язык.
Понятно, что вся программа была согласована с КГБ. Но Алла Борисовна не побоялась и сказала со сцены, что следующую песню она посвящает Владимиру Высоцкому, с которым сегодня простилась страна. Она пела его » Беду».
В сам день похорон не было места даже на крышах окрестных домов. Жители центра города выставляли свои «бобины» или «кассетники» на подоконники, открывали окна и врубали на полную мощность песни Владимира Высоцкого.
Городские власти для поддержания порядка даже распорядились, чтобы около театра на Таганке 28 июля была конная милиция. Но кони сами пугались мощной звуковой волны… Был даже такой момент, когда от испуга лошади прянули на толпу, но трагедии удалось избежать…
В самый разгар Олимпиады начальству пришлось «перекидывать» сотрудников милиции с олимпийских объектов в центр города.
Хоронили Владимир Семенович в белоснежном гробу. Гроб № 6. В таких в то время хоронили только членов Политбюро. Так называемую «шестёрку», изготавливавшуюся по спецзаказу только для той властной элиты, удалось пробить для Высоцкого Кобзону.
Опять же благодаря Иосифу Давыдовичу удалось найти качественную и белоснежную ткань для обивки гроба. Да и когда встал вопрос о месте захоронения Высоцкого, опять же помог Кобзон — именно он пробил в Моссовете место на Ваганьковском кладбище. Но это все частности. Хотя и очень важные.
Те три дня, с 25 по 28 июля 1980 года, буквально потрясли Москву. Люди круглосуточно стояли у Театра на Таганке. Приносили цветы, свечи, портреты и открытки Владимира Семеновича.
А ведь 27 июля Высоцкий должен был играть в театре «Гамлета». Спектакль был отменен. Ни один из зрителей не сдал свой, далеко не дешевый билет обратно в кассу.
Утром 28 июля, в день прощания, очередь к театру на Таганке была почти 10 километров. Уже позже было приблизительно подсчитано, что проститься с Высоцким пришло больше сотни тысяч человек.
В самом театре проходила гражданская панихида. На сцене стоял гроб, играла музыка Рахманинова и Моцарта, а также фрагменты записи из «Гамлета» с голосом Высоцкого.
*
Все окрестные переулки были перекрыты мешками с песком, станция метро около театра была закрыта.
*
Многие понимали, что ни при каких обстоятельствах не попадут в сам театр, на церемонию прощания, поэтому цветы передавали по рукам. Их забирали охапками артисты, которые проходили в театр через отдельный вход.
А когда выносили гроб, то Юрий Любимов уговорил милицейское начальство, чтобы они провезли гроб вдоль очереди и пришедшие люди смогли поклониться Высоцкому. Чиновники и милиция боялись беспорядков, требовали, чтобы вся эта процедура закончилась как можно скорее, но гроб пронести дали…
Из воспоминаний Леонида Филатова:
«Первые похороны, на которых я был, — Высоцкий. Тогда я сидел и ревел всё время, и сам уже уговаривал себя: сколько можно, ведь он даже не друг мне, — мы были на «ты», но всегда чувствовалась разница в возрасте, в статусе, в таланте, в чем угодно… И унять эти слезы я не мог, и тогда ко мне подошел Даль, который сам пережил Высоцкого на год.
Он пришел с Таней Лавровой и выглядел ужасно: трудно быть худее меня нынешнего, но он был. Джинсы всегда в обтяжку, в дудочку, а тут внутри джинсины будто не нога, а кость, всё на нем висит, лицо желто-зеленого оттенка…
Он меня пытался утешить — да, страшно, но Бог нас оставил жить, и надо жить, — а мне было еще страшнее, когда я глядел на него. Его похороны просто меня разрушили. И не только меня, многих людей…
Я болел, наверное, полгода — болел физически, внутренне. Я работал, что-то делал, но хорошо у меня ничего не получалось. Просто как будто из меня вытащили какой-то блок».
Именно на похоронах Высоцкого Олег Даль произнёс пророческие слова: «Я буду следующий»... Он не пережил Владимира Семеновича и на год — ушел в третий день весны 1981 года…
И еще один интересный момент.
После смерти Владимира Высоцкого у него остались денежные долги. 38 тысяч рублей. Такую сумму он должен был друзьям, знакомым. После похорон этот вопрос улаживал близкий друг Высоцкого, сценарист Артур Макаров.
Из воспоминаний Артура Макарова:
«Продав обе машины Володи, я выплатил их, и все друзья, товарищи и знакомые — в том числе и Э. Володарский — эти выплаты приняли. Один друг, мало того, что я ему заплатил то, что Володя был ему должен, — 5000, по-моему, — так он прислал своего адъютанта: «Артур Сергеевич, Вадим забыл, что 700 рублей как-то Володе давал»
. Лишь скульптор Зураб Церетели отказался получить долг в пять тысяч рублей (сказал: пусть останутся сыновьям), заметив при этом, что в Грузии, если умирает друг, то в его семью деньги несут, а не выносят».
Вот совсем не являюсь поклонницей творчества Церетели, но этот его поступок вызывает искреннее уважение. В одном из своих интервью Зураб Константинович говорил, что Высоцкий занял у него крупную сумму, и потом даже несколько раз извинялся за то, что не получается вернуть деньги вовремя, ждал гонорара.
Но и тогда Церетели даже не намекал на возврат денег. «Мол, какие счеты между друзьями?! Забудь, Володя!» Высоцкий настаивал на возврате долга. Но не успел… А потом друзья нашли список, который незадолго до смерти написал Владимир Высоцкий. Это был список, кому и сколько он был должен.
Лучшее, что мы можем сделать для Владимира Высоцкого, это не забывать его роли, его песни, его стихи. А он для нас сделал даже больше, чем мог…
