В 1960-е в СССР зафиксировали максимальное число нерожденных детей – 5,6 миллионов в год. После двух десятилетий жесткого запрета, власти снова разрешили женщинам распоряжаться собой.
Так вышло, что для большинства советских гражданок это был единственный способ контролировать рождаемость. Вот и получалось, что за свою жизнь некоторые делали три-четыре, а то и по десятку прерываний.
«Жена одного помещика помогала иногда бабам… давая им пить настой казацкого можжевельника, который рос у нее в саду…
С тех пор как на деревне прознали про свойство этого растения, чьи-то «невидимые руки» постоянно обрывают все кусты можжевельника… очевидно, для целей вытравления», — писала Ольга Семенова Тян-Шанская в книге «Жизнь Ивана».
В бедных крестьянских семьях новый ребенок – это не только дополнительные руки. Это еще и хлопоты. Родится девочка, надо собирать для нее приданое (а если девочек уже пять?). Родится сын – нужно обеспечить его землей, или потом, со временем, вести в дом, под одну крышу, его жену…
И жить в тесноте… Так что для женщин из деревень вопрос контроля рождения был чрезвычайно актуальным. Другое дело, что способов для этого практически не существовало.
Церковь велела «плодиться и размножаться». Измученная работой и детьми крестьянка уже не была в восторге, узнав, что у нее появится девятый отпрыск.
Даже дворянка Алымова буквально возненавидела своего последнего, 19-го малыша! Когда девочка появилась на свет, ее колыбельку поставили отдельно от матери. Только год спустя – представьте себе! – Алымова удосужилась взглянуть на Глашеньку…
Женщины шли на разные ухищрения – жарко парились в бане на раннем сроке, ходили к знахаркам… Из «Тихого Дона» мы знаем, чем такие походы были чреваты. Наталья, не желавшая иметь ребенка от Григория, пошла, и в итоге погибла.
Чем состоятельнее была мать, чем крепче она стояла на ногах, тем проще она относилась к вопросу появления детей на свет. Агриппина Александровна Абрикосова, жена фабриканта, стала матерью двадцати двух сыновей и дочерей!
Тут не только колоссальное здоровье, но еще и невероятное везение! Агриппина Абрикосова не умерла в родах. Младшенькой было двадцать три, когда ее матушка скончалась…
Врач девятнадцатого века на «плодоизгнание» просто не согласился бы! Ему грозили за это… каторжные работы на срок до десяти лет. Кто добровольно пошел бы на такое? Но то было до революции.
В 1920-м году молодое советское государство посчитало, что женщины имеют право сами решать: прервать или оставить? Нужен ли им ребенок? Это было вполне в духе того времени – многочисленные борцы за права женщин провозглашали отказ от брачных уз, уверяли, что прежняя «ячейка общества» отжила свое…
Да и экономически содержать детей было весьма непросто. Постановление «Об охране здоровья женщин» подразумевало, что проводить «вмешательство» имеет право только врач и только в больнице.
Плюс был в том, что женщины попадали к дипломированному специалисту, а не к мяснику-самоучке. Но подпольные обращения все равно были. Вспомним «Собачье сердце», которое было написано в 1925-м году. К профессору Преображенскому приходит посетитель и буквально требует, чтобы ему помогли!
Но в 1936 году «вольнице» пришел конец. Революционер Арон Сольц (кстати, сам из многодетной семьи) пламенно восклицал:
«В то время как все буржуазные страны мира не знают, куда девать своих людей… нам людей не хватает! Нам… нужны новые борцы – строители этой жизни».
Власти запретили вмешательство в женский организм. Тем, кто собирался произвести на свет ребенка, увеличивали материальную помощь, устанавливали помощь «многосемейным» и расширяли сеть родильных домов.
Тем, кто любит кивать на то, как хорошо о женщинах заботились на западе, вот такие цифры статистики – с 8 июля 1944 года отпуск по беременности был увеличен до 77 календарных дней, при рождении двойни – 91 день. А понятие «декрет» появилось еще раньше – в 1917-м.
77 дней – это, безусловно, мало (кстати в разные годы было и 56, и 71). Но предполагалось, что ребенком будут заниматься или бабушки, или сотрудники яслей. В 1980-е декретный отпуск увеличился до полутора лет. К слову, в Соединенных штатах он до сих пор составляет всего лишь 12 недель! Впрочем, это тема отдельной статьи.
Итак, с середины 1930-х женщины уже не имели возможности контролировать рождение детей. И каждый выкручивался, как мог.
Старшая сестра моей бабушки могла бы иметь… десять детей. Но у нее не было ни одного. История не сохранила для меня, когда она первый раз пошла к эскулапу, но знаю точно, что таких походов было около десятка. У моей бабушки было двое детей, и от нее я про «прерывание» не слышала никогда.
Однако у большинства женщин подобные истории как раз были. И не по одному разу. Отсутствие денег, жилья, возможностей для воспитания, толкали женщин на этот шаг. Кому-то дети мешали карьере (особенно представителям творческих профессий).
Актриса Татьяна Самойлова решила, что ей будет тяжело поставить съемки в фильмах на паузу и пошла на шаг, о котором потом жалела… Этот поступок стал поворотным в ее отношениях с мужем, Василием Лановым. Вскоре они развелись.
Но Самойлова отправилась к врачу, когда прерывание снова разрешили. Это случилось в 1955-м году, и с тех пор каждый год фиксировали новые «рекорды». Вплоть до 5,6 миллионов в год в середине 1960-х.
«Моя сестра младше меня на четыре года, — рассказывала мне однажды моя одноклассница, — а перед тем, как она родилась, мама дважды ходила к врачу. Они с отцом считали, что сейчас им слишком рано еще одного ребенка».
Это стало будничным явлением, рядовым, о котором женщины разговаривали, не стесняясь. Метаний о том, «как же так??» не происходило. Делали, потому что считали нужным. Потому что еще слишком молоды, не хватает денег, очередь на квартиру не подошла, нужное подчеркнуть.
Одни называли страшные цифры в 15 и более, другие – 1-2. По подсчетам демографа Елизаветы Садвокасовой, в среднем на женщину приходилось 4.
«Неужели не было другого способа?» — наверняка спросят меня читатели.
Тут можно только развести руками. Увы. Как-то сложилось, что этот вопрос целиком и полностью ложился на женщину. А современные средства имелись или в очень ограниченном количестве, или не давали 100-процентного результата.
Да и знаменитое «резиновое изделие номер два» (по отзывам тех, кто применял его в те годы) отличалось таким качеством, что его не стремились использовать.
Вот и получалось, что в жизни каждой женщины время от времени вставал вопрос: прервать нельзя оставить. Запятую нужно было расставлять по собственному усмотрению.
