— Будешь нищая! – Кричал купец Носов. – Оставлю тебе триста рублей – живи как хочешь! Зато с князем!
Гроза гремела не один вечер. Потомственный почётный гражданин, купец и фабрикант, бушевал из-за дочери, из-за Вареньки. Юная дева влюбилась в князя, которого Носов не считал подходящей парой. «Позор на наши головы!» — Раздавалось на весь дом. В 1893 году в Москве могла разыграться настоящая драма, не хуже, чем у Ромео и Джульетты.
К началу 1850-х шерстоткацкая фабрика Носовых стала одним из крупнейших предприятий в Москве. Тысяча рабочих, солидный доход. Но детей своих старообрядцы Носовы не баловали: если ребенок проявлял себя недостойным образом, на наследство он рассчитывать не мог.
Брат Василия Дмитриевича Носова, хоть и старший, получил от родителей всего 150 рублей годового дохода. Сестра Мария – приданое в 571 рубль. Копейки! Вот и Василий Дмитриевич своим детям всегда говорил: угодите отцу – все получите. А нет – так и не удивляйтесь.
Обожаемая супруга подарила купцу шесть дочек и одного сына. Всех воспитывали в уважении к старшим, всем дали образование. Внушали: идти вперед по жизни лучше всего со «своими»! Купец всегда поймет купца. Да и к лучшему будет, если две равно уважаемых семьи соединят своих деток для успешного будущего.
Варенька была скромной девушкой, хорошо воспитанной, начитанной, умной. Идеальная супруга для фабриканта – всегда поддержит, даст верный совет… Но сердце Вареньки сильнее билось в присутствии красавца-князя Ивана Александровича Енгалычева. Они познакомились на благотворительной ярмарке, которую устраивали в доме московского генерал-губернатора.
Князь окончил университет, трудился в землеустроительной комиссии, но в глазах Носова все равно был «баловнем судьбы, щеголем и бездельником». Но куда больше купца смущал его титул. Князь и купчиха!
Виданное ли дело! Конечно, такое бывало в Российской империи уже много раз, когда разорившийся дворянин вел под венец купеческую дочку. Обычно в гильдиях над такими союзами посмеивались. «Продал дочку за титул», — говорили купцы. Носов такой славы для себя не хотел.
Он много работал, дело свое любил и не желал становиться посмешищем. Узнав, что Варенька грезит только о князе Енгалычеве, устроил ей разнос.
«Сестра полтора месяца проплакала, — писала в дневнике Вера Носова, — папе-купец, всякий гордится своим! И он не желал, чтобы его дочь выходила замуж за дворянина».
Когда Енгалычев приехал свататься, его не пустили на порог. Варенька, опухшая от слез, клялась, что наложит на себя руки…
Пришлось вмешаться старшему поколению. Отец Ивана, умудренный житейским опытом князь Александр Ельпидифирович, сам отправился на поклон к гордому купцу. Чай не юноша, не посмеют прогнать со ступенек… И он оказался прав. Хмуро и неприветливо купец Носов пригласил старого князя войти. И выслушал его.
— Вареньку мы успели полюбить, — мягко говорил князь Енгалычев, — чудесная девушка! И очень любит моего сына. И он, с позволения сказать, не хочет слышать ни о ком другом. Давайте же не будем чинить препятствий? Я сразу выделяю сыну поместье и дом в Москве.
— Да мы, позвольте, тоже можем дом построить для Вареньки. – Приосанился купец Носов. – Что же она, бесприданница? Я за ней пятьдесят тысяч даю. Не бедная невеста, чтоб не думали!
Князь тихонько рассмеялся.
18 апреля 1893 года в 2 часа дня в домовой церкви генерал-губернатора, на Тверской, обвенчали сияющую Вареньку и ее любимого. Новоявленная княгиня в кремовом шелке была так прекрасна, что отец не сдержался – разрыдался. Утром он благословил дочку и будущего зятя: «Живите, дети!».
И они зажили. У них появились на свет три сына и одна дочь. Сначала семья обитала в Москве, потом перебрались в Орловскую губернию. Князь Енгалычев работал все в том же комитете по землеустройству, а Варенька следила за детьми.
Второго сына они потеряли в годы Гражданской, старший оказался в Стамбуле, а потом за границу уехали и все остальные из этого семейства. Крестьяне успели предупредить Енгалычевых об аресте за пару часов до того, как за ними приехали.
Не без сложностей и приключений, они оказалась в Нью-Йорке. Князь работал в музее, поскольку отлично разбирался в искусстве, и писал картины в собственной студии (причем они имели успех). Варенька, по примеру многих эмигранток, трудилась белошвейкой. Она работала едва ли не больше всех — вставала спозаранку, потом долго-долго что-то подгоняла, шила, наметывала.
Зрение подводило ее, но княгиня Варенька все равно не прекращала работы. Очень нужны были деньги, ведь взять с собой удалось совсем немногое, да и большую часть потратили на билеты, переезд, устройство нехитрого быта…
А вот младший сын княжеской пары удачно устроился на завод, производящий промышленные кондиционеры. Спустя несколько лет он запустил собственное производство, позволившее ему заработать миллионы.
Князь Иван скончался в 1937-м, супруга пережила его на несколько лет. Не пропасть в самые тяжелые годы им помогла та самая купеческая хватка Вареньки, ее стойкость и умение сохранять спокойствие даже в самых сложных ситуациях. Та самая выучка, которую потомственный гражданин, купец и фабрикант Носов, прививал своим детям с самого малолетства.
