«Я помнил, что она дородна, но теперь казалась огромной, — писал он о своей невесте. — Я знал, что ее называют «старой девой», и не сомневался, что, по крайней мере, половина этих слов правдива. Глядя на нее, я вспоминал мать. Не оттого, что ее лицо состарилось — жирная кожа не давала появиться морщинам, — но из-за отсутствия зубов и потрепанного вида в целом»…
Авраам Линкольн не был в восторге от женщины, которой сделал предложение.
Томас Линкольн считался не слишком удачливым человеком. Перебираясь с места на место, он частенько менял работы. Несколько раз удача ему улыбалась, и Линкольну доводилось обзавестись собственной землей, которую он быстро терял, вновь оставаясь ни с чем.
Своего единственного сына — малыша Авраама, или попросту Эйба, — Линкольн растил в строгости. И в плохие для семьи времена мальчишка трудился в поте лица, лишь урывками посещая школу.
— Умеет читать-писать и с него довольно, — рассуждал Томас, отсылая Эйба хлопотать по хозяйству. Рубить дрова, носить воду, рыхлить кукурузу, спасая будущий урожай.
Однако сам Авраам думал иначе. Особенно, когда пришлось столкнуться с проблемой. Стремясь подзаработать, он сколотил лодку-плоскодонку, на которой перевозил желающих через реку Огайо.
Пусть доходы были не слишком велики, однако владельцы местного парома сочли, что дельце Эйба угрожает их бизнесу и обратились в суд, обвинив мальчишку в перевозке пассажиров без лицензии. Разбиравшийся в истории судья оправдал юного Линкольна, и это произвело на парнишку невероятное впечатление.
Он выпросил у знакомого констебля свод законов и уговорил судью пускать его на заседания, чтобы узнать, как решаются дела…
Правда, о карьере юриста Линкольну оставалось только мечтать. Нужны были деньги и связи.
Эйб уже подумывал поставить крест на грандиозных планах и освоить хорошую профессию, которая давала бы кусок хлеба в самые непростые времена, но весной 1832 года по Иллинойсу поползли страшные слухи: вождь сауков Черный Ястреб объявил войну колонизаторам, потребовав вернуть ему земли, традиционно принадлежавшие племени. Собиралось ополчение, и Авраам Линкольн не замедлил в него вступить.
Домой двадцатитрехлетний Эйб вернулся капитаном. Пусть его подразделению и не случилось поучаствовать в боях, свой кусочек славы он получил. Рассказы Линкольна производили большое впечатление, и на волне удачи он даже попробовал избраться в законодательное собрание штата. Однако выборы проиграл.
Не отчаиваясь, Эйб открыл универсальный магазинчик, который быстро прогорел. Затем выхлопотал себе должность почтмейстера, а потом добился другого назначения, став землемером. Разъездная работа свела его со старым знакомым — майором Джоном Тоддом Стюартом, с которым Линкольн познакомился в дни войны.
Стюарт, происходивший из богатой семьи и успевший построить солидную карьеру адвоката, собирался баллотироваться в законодательное собрание Иллинойса. Вспомнив о своей прежней мечте, Авраам Линкольн не замедлил предложить себя в качестве соратника.
На этот раз судьба улыбнулась Эйбу: покровительство Стюарта сотворило чудеса. Заветные места достались обоим!
Джон Тодд Стюарт охотно поддерживал молодого коллегу. Помог сдать экзамен на адвоката, поощрял заниматься практикой. Да и сам Эйб не отставал. Он брался за «все виды дел, которые могли возникнуть у адвоката прерий» и выступал в законодательном собрании, кропотливо прорабатывая речи.
Зарабатывать на хлеб словами оказалось приятнее, чем топором и мотыгой. И о полунищем прошлом — «когда пальцы ног торчали из дырявых ботинок» — Авраам не хотел вспоминать. Однажды, получив от отца письмо с просьбой выручить из финансовых затруднений, Линкольн неохотно отправил ему немного денег и намекнул, что на него рассчитывать не стоит.
Ведь в скором времени ему пригодится каждый цент. Рыженькая Энн Ратледж, дочка трактирщика, с которой он познакомился еще в те времена, когда служил почтмейстером, так ему нравилась, что он впервые задумался о женитьбе. Правда, сыграть свадьбу не довелось. В августе 1835 года Энн заболела тифом и уже не смогла оправиться.
Линкольн тяжело переживал потерю. Друзья и знакомые поддерживали его, пытаясь отвлечь от горьких мыслей, и нередко приглашали к себе на огонек.
— Помните, что Вы обещали? — как-то раз насмешливо спросила его Бетси Эбелл, к которой он заглянул на ужин. — Три года назад, когда моя сестра приезжала погостить из Кентукки, Вы сказали, что сделаете ей предложение, если она посетит нас еще раз. Так вот, она решила снова навестить наш дом!
Авраам не сразу понял, о чем идет речь. Он с трудом вспомнил, что еще в 1833 году у Эбеллов останавливалась Мэри Оуэнс, незамужняя сестра Бетси. Дочь богатого плантатора, она не отличалась приятной внешностью, и потому изрядно засиделась в старых девах, не найдя спутника жизни.
После того как Мэри уехала домой, Линкольн полушутя обмолвился, что «женится на мисс Оуэнс, если она приедет в Иллинойс во второй раз». И вот, осенью 1836 года Мэри решила вновь погостить у Эбеллов. Подбодренная письмами Бетси, в красках расписавшей ей невзначай брошенные Линкольном слова, она уже считала себя помолвленной.
Неловкая встреча оставила смазанные впечатления. Авраам был бы не против породниться с состоятельной семьей, но очень уж несимпатичной казалась ему Мэри. Он не скупился на слова, описывая ее друзьям как толстую женщину «потрепанного вида».
Однако не желая оскандалиться, Линкольн все-таки сделал предложение. В письме он в мрачных тонах описал будущую семейную жизнь, добавив:
«Я очень хотел бы, чтобы Вы серьезно подумали, прежде чем принять решение. Со своей стороны, я уже решил. Я определенно буду следовать тому, что сказал, если Вы этого желаете. […] Я знаю, что Вы способны трезво мыслить, и если Вы все как следует обдумаете, то я готов подчиниться Вашему решению».
Мэри не была красива. Зато действительно отличалась редким здравомыслием. Прочтя письмо, она, не колеблясь, отказала жениху.
Отвергнутый Авраам оказался безмерно возмущен: «я совершенно неожиданно обнаружил себя униженным сверх всякой меры», — жаловался он. Подумать только, дурнушка Мэри не проявила благодарности и не оценила его благородного жеста! Линкольн попытался повторить свое предложение. И вновь получил отказ.
Весной 1837 года Мэри вернулась обратно в Кентукки.
На помощь разочарованному Аврааму Линкольну неожиданно пришел старый друг. Джон Тодд Стюарт познакомил его со своими многочисленными кузинами, среди которых была Мэри Тодд.
Круглолицая и смешливая Мэри мало походила на прежних знакомиц Авраама. Она имела хорошие манеры, разбиралась в музыке и литературе, говорила по-французски…Линкольн едва решился начать ухаживания, остро ощущая лежащую между ними пропасть.
Однако Мэри отнеслась к нему с удивительной теплотой, легко прощая его неловкость. Когда после долгих сомнений Авраам предложил ей выйти за него замуж, она согласилась. Свадьба была назначена на 1 января 1841 года…В тот день Линкольн не пришел.
*
Репутация Мэри могла пострадать не меньше её гордости. Тодды были в ярости. Несколько месяцев ушло на то, чтобы возобновить помолвку, затем последовали приготовления к новой церемонии. Наконец, 4 ноября 1842 года брак был заключен. Двадцатитрехлетняя Мэри вышла замуж за Авраама Линкольна, которому исполнилось тридцать три.
Семейная жизнь, начавшаяся столь негладко, продолжилась так же нелегко. Мэри занималась домом и сыновьями: в 1843 году она родила Роберта, в 1846 — Эдди, в 1850 — Уильяма, в 1853 — Томаса. А Авраам упрямо шел по выбранному пути: избрался в Конгресс, начал президентскую кампанию. И победил!
Весной 1861 года Линкольны въехали в Белый дом.
Избрание Авраама Линкольна, стремившегося к ограничению рабства, возмутило Юг. Семь рабовладельческих штатов отделились, образовав Конфедерацию. Разразилась Гражданская война. Авраам с головой погрузился в политику. И Мэри осталась одна перед лицом всеобщей нелюбви.
Противники Линкольна не стеснялись демонстрировать свое раздражение. Представители высоких кругов относились с ноткой презрения, не прощая «выскочкам» отсутствия светского лоска. То, что годилось для Иллинойса, совсем иначе воспринималось в Вашингтоне.
Даже сторонники, разочарованные затяжной войной, изъявляли недовольство. Мишенью становилась Мэри: лишь немногие готовы были открыто излить свое негодование на Линкольна, зацепить его жену казалось куда легче.
Измученная атмосферой, царившей в Белом доме, Мэри не находила утешения в семье. Муж был слишком занят. Родня от нее отвернулась: Тодды были на стороне Конфедерации, и двое братьев Мэри погибли в боях. Дети…
При мысли о детях Мэри чувствовала лишь липкий страх. Еще в начале 1850 года она потеряла одного из своих мальчиков — после нескольких месяцев болезни угас трехлетний Эдди. Зимой 1862 года не стало одиннадцатилетнего Уильяма.
От своей боли Мэри пыталась отгородиться делами. Она затеяла грандиозную реконструкцию Белого дома. И проводила немало часов в суете, обсуждая проект каждой комнаты, а потом подбирая элементы обстановки — от столов и кроватей до комплектов постельного белья. Сумма, в которую обошелся ремонт, вызвала возмущение общества. Газеты травили Мэри за несвоевременные расходы. Линкольн был в ярости.
К неоправданно высоким тратам на переделку Белого дома и светские развлечения добавились чеки от ювелиров. Мэри увлеклась украшениями и спускала немалые деньги на серьги, браслеты, колье…Поведение Мэри начинало вызывать всё больше вопросов.
Днем 14 апреля 1865 года Мэри пожаловалась мужу, что у нее болит голова. Перепады настроения, вспышки гнева, сменявшиеся подавленностью, частые мигрени, свойственные Мэри, уже давно не удивляли Линкольна. Он ответил, что остаться дома невозможно: их ждут в театре. Это решение оказалось роковым: около 10 вечера того же дня президент Авраам Линкольн был застрелен актёром Джоном Уилксом Бутом.
Овдовев, Мэри Линкольн вместе с детьми вернулась в Иллинойс. Состояния, которое оставил ей Авраам, должно было хватить на безбедную жизнь. Однако через несколько лет газеты запестрели объявлениями о том, что Мэри нуждается в помощи и даже пытается продать личные вещи на аукционе.
В 1870 году государство назначило вдове Линкольна пожизненную пенсию, которая могла покрыть безрассудные траты Мэри.
Летом 1871 года Мэри потеряла еще одного ребенка, самого младшего и безмерно любимого. С того времени странности в её поведении усугубились.
В конце концов, поведение Мэри настолько утомило её единственного сына Роберта, что он через суд объявил её душевнобольной, а затем поместил в лечебницу. После нескольких месяцев заточения Мэри удалось передать несколько писем знакомым.
Под угрозой публичного скандала Роберт отступился: Мэри признали достаточно здоровой, чтобы выпустить под опеку сестры, которая согласилась её принять.
Со своим сыном Мэри не виделась до самой смерти, наступившей в июле 1882 года.
Удивительно, но Мэри Оуэнс, та самая «старая дева», оказалась куда счастливее Мэри Линкольн. Вернувшись в Кентукки после унизительной истории с помолвкой, она вышла замуж за состоятельного человека по имени Джесси Виньярд и родила ему пятерых детей.
Когда Линкольн стал президентом, один из вездесущих газетчиков отыскал Мэри, чтобы спросить: не сожалеет ли она о том, что не стала первой леди?
Мэри ответила кратко:
«ему не хватало тех маленьких звеньев, которые составляют великую цепь женского счастья…не то чтобы я считала, что это происходило от недостатка сердечной доброты, но его воспитание отличалось от моего».
