— Меня звали Катя Максимова, мне было 38 лет. Я умерла 3 июля 1943 года в больнице поселка Большая Мурта под Красноярском. От меня остались вещи: серая юбка, теплая безрукавка, старые галоши и четыреста пятьдесят рублей, которые израсходовали на могилу, похороны и крест.
В последние минуты жизни я повторяла:
— За что? Ответа я не получила.
…Екатерина была арестована органами НКВД в сентябре 1942 года по подозрению в шпионаже, девять месяцев ее продержали на Лубянке в одиночной камере, а затем этапировали в Свердловск. В мае 1943 года Катю выслали в Красноярский край, где она стала работать санитаркой в больнице.
Меньше чем месяц после прибытия в Большую Мурту Катю отправили в Красноярск за сулемой — ядовитым соединением ртути и хлора, использовавшейся в больнице как дезинфицирующее средство.
По одной из версий, Катя получила химические ожоги, от которых умерла через четыре дня; по другой версии — ее отравили.
…Катя родилась 19 ноября 1904 году в Петрозаводске в семье скромного чиновника Александра Флегонтовича Максимова. Ее мать, учительница Александра Гаупт, происходила из обрусевших немцев. В семье было пятеро детей — три девочки и два мальчика.
В Петрозаводске сохранился дом, где жила большая семья Максимовых, по адресу Суоярвская, дом 14.
Родители привили Кате любовь к поэзии и театру. Девочка много читала, была веселой и жизнерадостной. Она мечтала стать актрисой, играла на пианино, занималась в петрозаводской театральной студии, руководителем которой был известный актер и режиссер Юрий Николаевич Юрьин.
В постановках Катерина играла главные роли. И это не удивительно — у темноволосой красавицы было амплуа героини. Сохранилась фотография учеников студии. На ней Катя — прелестная, юная, нарядная…
При поддержке Юрьина Катя решила готовиться к в театральный и без труда поступила. Ее однокурсником был Борис Чирков.
В 1925 году Катя окончила Ленинградский институт сценических искусств, факультет «драматическое отделение». Зрители Ленинграда видели ее в блистательно сыгранной роли Нади в спектакле «Воспитанница». Имея яркую, выразительную внешность, мелодичный голос и талант, она была в числе молодых актрис, подававших большие надежды.
На ленинградской улице Катя неожиданно встретилась со своим бывшим педагогом Юрием Юрьиным.
— Катя! Ты ли это? Еще больше похорошела. Как твои дела?
Оба обрадовалась встрече. Девушка заметила, что Юрий Николаевич осунулся и похудел. Оказалось, от Юрьина ушла жена, актриса Евгения Силаева, оставив ему маленькую дочку Наташу. Вскоре выяснилось, что Юрий тяжело болен туберкулезом. Через Луначарского коллеги похлопотали за него и у Юрьина появилась возможность поехать лечится в Италию, на Капри.
— Вот только не знаю что я буду делать на Капри с Наташей. Если я начну проходить лечение, то с кем оставить ребенка?
Катя расстроилась и приняла ситуацию близко к сердцу. В этом была вся она — порывистая, добросердечная, жертвенная.
— Я готова вам помочь.
Между педагогом и бывшей студенткой вспыхнули чувства. Ей — 23 года, Юрьин пятнадцать лет старше. На Капри в марте 1926 года они поехали мужем и женой. Катя пожертвовала ради Юрьина своей карьерой. Больше года она проведет в Италии рядом с умирающим Юрьиным и будет заботиться о нем и его дочери.
Когда Юрьина не станет, убитая горем Катя вернется в Россию вместе с Наташей. Девочку вскоре заберут дальние родственники мужа, а Катя поселится в Москве.
Об актерской карьере девушке пришлось забыть. Некоторые биографы пишут, что после года жизни за границей Кате «не доверяли». Пришлось ей подрабатывать частными уроками.
В конце 1927 года Катя случайно познакомилась в поезде с двумя немцами — сотрудниками Коминтерна, которые попросили дать им уроки русского языка. Занятия шли в Москве в полуподвальной комнатке в Нижнем Кисловском переулке, 8, где тогда жила Катя. Однажды с ними на занятие пришел высокий худощавый мужчина с пронзительными голубыми глазами.
Это был Рихард Зорге, для близких — Ика, говоривший с заметным акцентом, дипломированный политолог, специалист в области юриспруденции, служивший в Коминтерне. Рихард был очарован интеллигентной, утонченной Катей.
Зорге удивился: скромная учительница знает в совершенстве французский, играет на фортепьяно, хороша собой невероятно и красива, как актриса.
В восьмиметровой уютной комнатке Кати на полочке стояла фотография мужчины, подписанная: «Ты по-настоящему талантливый человек. Я верю в тебя».
Катя, перехватив взгляд Рихарда, пояснила:
— Это мой муж, режиссер и актер Юрий Юрьин. Его уже нет в живых. Вы не удивляйтесь, я по образованию — актриса.
Он искренне не понимал, почему Екатерина отказалась от карьеры актрисы при ее внешности и природном артистизме. Катюша промолчала в ответ и постелила свежую скатерть. На столе появились две чашки чая и скромное угощение.
Все, кто знал Катю и пересекался с ней даже на короткий миг, в воспоминаниях о ней отмечали ее тихий, дружелюбный и спокойный нрав, желание приносить как можно меньше неудобств окружающим, умение сострадать, улыбаться, не жаловаться на жизнь даже в самых сложных ситуациях и делиться последним.
После урока Катя и Рихард отправились гулять по весенней Москве. Из репродукторов лилась жизнеутверждающая музыка, ярко светило солнце. Зорге рассказывал ей о своем детстве. Он родился в семье немецкого нефтяника Густава Зорге в Баку. Мать, Нина Степановна, была русской и учила пятерых детей православным молитвам.
Когда семья переехала в Германию, отец разрешал детям говорить только по-немецки. Русскому пришлось учиться заново спустя несколько лет, в Москве, где он и познакомился с Катей. О своей работе Рихард не рассказывал, а Катя не спрашивала. Между ними начался роман, вместе они встретили Новый 1930 год, а потом Зорге неожиданно исчез.
Катя не знала что и подумать… Уроки не приносили денег и она устроилась аппаратчицей на завод «Точизмеритель». Работа была не только физически тяжелая, но и вредная: приходилось разливать ртуть в стеклянные баллончики для термометров.
Через некоторое время Рихард вернулся. Разведывательная работа неожиданно забросила его в Англию, а затем в Китай и сообщить Кате он ничего не мог.
И пообещать тоже ничего тогда не мог. Рихард Зорге был несвободен, в Германии у него была супруга Кристина Герлах, которая не захотела жить с ним в Союзе.
После возвращения из Китая Рихард развелся с Кристиной, вернулся в Москву, тотчас разыскал Катю и сделал ей предложение.
Из воспоминаний Марии Александровны, родной сестры Кати:
«Однажды сестренка приехала какая-то очень необычная. Вообще-то она была человеком крайне сдержанным, а тут все улыбалась, напевала что-то. А потом говорит: «Знаете, я встретила замечательного человека, он немец, коммунист. И рассказала про Ику. И так о нем говорила, что все сразу поняли».
В 1933 году Зорге и Максимова поженились и поселились в Катиной комнатке. Фамилия Зорге в переводе с немецкого означает «забота». С Рихардом Катя поняла, что такое быть замужем. Рихард был нежным, любящим, заботливым мужем и ей не нужно было заботиться о финансах и материальных благах.
Но супругам было отведено шесть месяцев счастья. Если считать по дням, то они вместе прожили немного — с января до мая 1933 года. Однако их связь длилась до конца их жизни. Этому есть подтверждения в письмах Кати, в тюремных записках Зорге. Они помнили друг о друге до последних дней.
Рихард Зорге работал в Японии с 1933 года под видом корреспондента немецких газет, будучи при этом советским разведчиком под кодовым именем Рамзай.
Его блестящие аналитические статьи открыли ему дорогу в посольство Германии, где он, благодаря своему обаянию, широкому кругозору и уму вскоре завоевал дружбу военного атташе, а затем ему была предложена работа в качестве пресс-атташе.
Зорге попросил у руководства улучшить жилищные условия Кате, а также передавать ей часть денег из его зарплаты. Летом 1935 года Зорге приехал из Японии в Москву и провел с Катей, взявшей на работе отпуск, три недели.
Максимова мечтала уехать в командировку вместе с мужем, но власти отклонили это предложение: надо было чтобы у Зорге в Москве оставался надежный тыл — так удобнее будет управлять разведчиком. Осенью Максимова написала своему Ике о том, что ждет ребенка.
Детей от первого брака с Кристиной у него не было и Зорге очень обрадовался. Супруги обменивались письмами и ждали появления первенца в мае 1936 года:
«Помнишь ли ты еще наш уговор насчет имени? С моей стороны я хотел бы изменить этот уговор таким образом: если это будет девочка, она должна носить твое имя. Во всяком случае, имя с буквы «К». Я не хочу другого имени, если даже это будет имя моей сестры, которая всегда ко мне хорошо относилась.
Или же дай этому новому существу два имени, одно из них обязательно должно быть твоим. Пожалуйста, выполни мое желание, если речь будет идти о девочке. Если же это будет мальчик, то ты можешь решить вопрос о его имени с «В».
Зорге писал Кате на немецком, она отвечала ему на французском. Рихард спрашивает — не нуждается ли она, и посылает жене платья и обувь. Катя с волнением готовится стать матерью и муж ее всячески поддерживает.
«Я, естественно, очень озабочен тем, как все это ты выдержишь и выйдет ли все это хорошо. Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы я сразу, без задержки, получил известие. Сегодня я займусь вещами и посылочкой для ребенка, правда, когда это до тебя дойдет — совершенно неопределенно.
Мне было сказано, что я от тебя скоро получу письмо. И вот оно у меня. Конечно, я очень обрадовался, получив от тебя признаки жизни. Будешь ли ты дома у своих родителей? Пожалуйста, передай им привет от меня. Пусть они не сердятся за то, что я тебя оставил одну. Потом я постараюсь все это исправить моей большой любовью и нежностью к тебе.
У меня дела идут хорошо, и я надеюсь, что тебе сказали, что мной довольны. Будь здорова, крепко жму твою руку и сердечно целую. Твой Ика».
Дальше начинается горькая страница в жизни Кати. Работа на вредном производстве сказалось на ее здоровье. Ребенок родился мертвым. Зорге тяжело переживал случившееся, всячески поддерживал жену в письмах:
«Не печалься, когда-нибудь я вернусь, и мы нагоним все, что упустили. Это будет так хорошо, что трудно себе представить».
Катя, которой Зорге сказал, что они обязательно увидятся через несколько лет, верила, что у них будут еще дети, будет счастливая жизнь, и ждала. Она тяжело переносила разлуку с любимым человеком и считала дни, а потом месяцы и годы, оставаясь верной ему.
Вернувшись к работе, Катя доросла до мастера цеха и обучала молодежь. Она была общительна и сердечна, на работе ее любили. И только близкой подруге Катя призналась:
— Не знаю — замужем я или нет?
«Любимый Ика! Я уже довольно давно не получаю никаких вестей, что не знаю, что и думать. Я уже потеряла надежду, что ты жив.
Для меня все эти годы были горькими и тяжелыми. Потому что, повторяю, я не знаю, что с тобой и чем ты занимаешься. Я мечтаю. Но, боюсь, при жизни мы не сможем встретиться. Я уже не верю в это. Я устала ждать. И жить одна устала. Я не тороплюсь. Ты все работаешь и работаешь, и я утратила надежду, что мы когда-нибудь встретимся.
Крепко тебя обнимаю. К.», — написала мужу в 1941 году отчаявшаяся Катя, но письмо это не было отправлено. Сердцем она почуяла беду.
Между тем, разведывательная карьера Рихарда в Японии развивалась успешно: он обрастал нужными связями и добивался поставленных целей любыми способами. Часть сведений Зорге пришлось получать через жен и подруг высокопоставленных чиновников и военных.
Его обаяние действовало на женщин гипнотически. Говорили, что в Японии у него была масса женщин. Об этом Катя так и не узнала, как не узнала об Исии Ханако, японской гражданской жене Зорге.
Перед началом войны Зорге смог получить точную информацию о нападении нацистской Германии на СССР и о силах немецкой армии, которые будут в нем задействованы, а осенью 1941 года сообщил о том, что Япония не нападет на СССР, что позволило перебросить сибирские дивизии на оборону Москвы.
У военной разведки не было лучшего агента, но Сталин относился к нему с большой антипатией.
Находясь все время в ожидании ареста, подозревая за собой слежку, Зорге находился в состоянии постоянного стресса и диком напряжении. Тревогу он снимал хорошей порцией виски и постепенно пристрастился к алкоголю. Зорге понимал, что скоро погибнет.
Один раз даже после очередной попойки с «нужными» людьми Рихард попал в аварию на мотоцикле, чудом остался жив, повредил ребра и челюсть, в результате чего провалялся в больнице, а стоматологи поставили ему золотые коронки.
НКВД отмечает в своих донесениях: «Агент Рамзай морально неустойчив, спиртное и женщины занимают в его жизни слишком большое место».
Женщин было много, но только Исии Ханако удалось удержаться рядом с ним. Миловидная молодая японка работала хостесс в пивной в районе Гиндза. Вскоре знакомство переросло в любовную связь. Зорге выдал девушке ключ от небольшого домика в токийском районе Адзабу, где жил один.
Потом Зорге взял на себя все расходы семьи Ханако. Он купил любовнице пианино, нанял учителя пения и постепенно забывал лицо некогда любимой Кати.
«Время, проведенное с ним, было для меня настоящим счастьем, – писала потом Ханако. – Его глаза, его голос, его руки являли собой бесконечную хвалебную песнь жизни, источник вечной любви».
Так постепенно Катя Максимова давно стала для Рихарда символом прежней, полузабытой жизни, о которой он и мечтал, и куда уже не надеялся вернуться.
..В сентябре 1942 года Катю арестовали. Пришли поздно ночью. Лена Гаупт, дальняя родственница Кати, живущая в Свердловске, двоюродная сестра по материнской линии, дала показания против Кати под пытками.
Елену задержали превентивно, как советскую немку, и стали допрашивать. Женщина, испугавшись, сообщила, что в Москве у нее живет родственница Катя Максимова, которая замужем за иностранцем, не нуждается в деньгах и одевается по-заграничному. Доведенная до отчаяния собственным предательством, Елена после очной встречи с Катей повесилась в камере.
Девять месяцев Катя провела в тюрьме — допросы, холод, голод и вера в то, что наконец разберутся — где правда, что кончится война и вернется любимый Ика… Катю заставили признаться в том, чего она не совершала.
Однако спустя время она нашла в себе силы и отказалась от этих признаний. Максимовой огласили приговор за шпионаж — пять лет ссылки в поселке Большая Мурта Красноярского края. Перед высылкой Кате сообщили, что с ее мужем все в порядке — с этим она и умерла.
В последних письмах матери и сестре Катя в отчаянии писала: «Продали последние рубашки с себя… Господи, какая я сейчас бедная, голая, грязная!»
А потом с надеждой выводила строки: «Кончится война. Вернется Ика…»
Кати Максимовой не стало 3 июля 1943 года. Зорге арестовали в октябре 1941 года и казнили 7 ноября 1944-го. О судьбе друг друга они так и не узнали. Могила Кати не сохранилась.
Японская гражданская жена Зорге, Ханако, в 1949 году нашла его могилу и опознала тело по золотым коронкам на зубах, ремню и изувеченной в Первую мировую ноге. После кремации она хранила урну с прахом у себя под кроватью и сделала себе обручальное кольцо из зубных коронок Рихарда.
Ханако написала мемуары о жизни с Зорге. Друзья помогли напечатать в журнале ее воспоминания о Рихарде. На гонорар Ханако купила место для Рихарда Зорге на кладбище Тама и перезахоронила его прах.
Его бюст для первого памятника она тоже сделала сама. Хотя скульптором Ханако не была. Она просто воспроизвела, как умела, любимые черты.
«Его лицо — мое самое любимое, мое счастье. Зорге! Кем бы он ни был, он единственный мужчина, которого я любила…»
После того, как история Рихарда Зорге стала широко известной в СССР, Ханако Исии получала пенсию от советского Министерства обороны как вдова офицера, погибшего при исполнении служебных обязанностей.
Ханако умерла в 2000 году в возрасте 89 лет. Перед смертью она пожелала быть похороненной в одной могиле с Зорге. Ее волю выполнили.
Р. S. Вот такая непростая история двух женщин, любивших одного незаурядного мужчину.
«Милая Катя! Иногда я очень беспокоюсь о тебе. Не потому, что с тобой может что-то случиться, а потому, что ты одна и так далеко. Я постоянно спрашиваю себя – должна ли ты это делать? Не была бы ты более счастлива, если бы ты не знала меня?
Все это наводит на размышления, и потому пишу тебе об этом, хотя лично я все больше и больше привязываюсь к тебе и более чем когда-либо хочу вернуться домой к тебе.
Но не это руководит нашей жизнью, и личные желания отходят на задний план… Твой Ика» (из письма Рихарда Зорге).
Да, и еще… Дочь Юрьина Наташа стала журналисткой, работала в Казахстане. Наталья Юрьевна очень тепло отзывалась о Екатерине Максимовой, говорила, что та подарила ей много счастливых минут в детстве, ухаживала за ее отцом и скрасила последние месяцы жизни Юрьина. Волевая, сильная, самоотверженная и благородная женщина — так Наташа характеризовала Катю.
