Она пробовала сопротивляться, даже расцарапала коменданту лицо, а за это получила удар такой силы, что потеряла сознание. А потом, заливаясь слезами, отстирывала кровь от подола, ведь госпожа отругала бы за неопрятный вид.
«О, дорогой, я хочу жить здесь до самой смерти!», — довольно мурлыкала госпожа Хесс. Ее не смущало, что газон ее милого домика подстригают истощенные, обритые налысо узники концентрационного лагеря, еду готовят женщины в робах, а уборкой дома заминаются служанки в косынках и серых платьях, под которыми скрывались синяки и побои.
Прислуга менялась так часто, что Хедвига Хесс не утруждала себя запоминать их имена или внешность. Какая разница, кто из этих гадких евреев будет драить полы.
Жена коменданта Освенцима чувствовала себя совершенно счастливой. Ее дети были опрятно и красиво одеты, учились на отлично, муж занимал влиятельной пост в СС, а сама она ни в чем не нуждалась.
Рудольф Хесс очень строго следил за порядком на вверенной ему территории. Железная дисциплина и никаких поблажек, такими были его принципы. Однажды он отправил на смерть женщину-офицера СС за то, что та вступила в близкие отношения с заключенными евреями, в другой раз отправил под суд рапортфюрера СС за связь с заключенной.
Суровый к сослуживцам, с заключенными он не церемонился. Никакая тень не должна была упасть на его репутацию, тем более, что у самого было рыльце в пушку…
Вот уже несколько месяцев в его доме прислуживала красивая итальянка еврейского происхождения Элеонора Ходис. Домашним слугам в доме коменданта выдавали приличную одежду, чтобы те не раздражали хозяйку или гостей своими полосатыми робами и платками, к тому же от них требовали приличного внешнего вида и давали возможность дополнительно помыться.
Элеонора была тоненькой, темноволосой девушкой семнадцати лет. Золотистого оттенка кожа, большие темные глаза, в присутствии этой горничной господин Хесс чувствовал, что кровь в его жилах вскипает. В его власти было вершить ее судьбу, отдавать приказы и распоряжаться не только ее жизнью, но и телом.
Очень скоро фрау Хесс потребовала, чтобы «грязную еврейку» убрали из ее дома. Она не была слепа или глупа в том, что касалось ее лично, и заметила все те знаки внимания, что ее муж стал оказывать Элеоноре. Никаких сомнений, эта девка должна убраться из дома коменданта, а лучше совсем сгинуть.
Элеонору Ходис перевели в штрафную колонию, а затем в барак номер одиннадцать, из которого никто еще не вернулся к работе. Правда у Элеоноры была отдельная камера, и по вечерам, закончив все свои дела, комендант навещал девушку, которая была полностью в его власти.
Охранники не смели даже друг с другом обсуждать эту связь, хотя любой намек погубил бы Хесса. За связь с еврейкой его могли казнить.
Когда оказалось, что Элеонора ждет ребенка, комендант концлагеря не стал терзаться сомнениями и приказал поместить женщину в другую камеру. Такую узкую, что там можно было только стоять. Всего полметра шириной, холодная камера не отапливалась, никакой вентиляции. К тому же он запретил давать пленнице еду или говорить с ней.
Не потребовалось много времени, чтобы узница замолчала навсегда. Другие заключенные сожалели о судьбе смелой девушки, оказавшейся во власти чудовища. Из уст в уста они передавали друг другу рассказ о том, как Элеонора пыталась задушить коменданта.
Рудольф Хесс вздохнул с облегчением, его грех остался в прошлом, жена ничего не узнает, а главное, его не осудят. Правда всего неделю спустя выяснилось, что Элеонора все же давала показания.
С ней говорил офицер СС Максимильян Грабнер, человек, считавший коменданта Освенцима личным врагом и соперником. Грабнеру удалось дискредитировать Хессе, но сведений оказалось недостаточно для того, чтобы уничтожить его.
Снятый с должности коменданта, Хесс был отправлен инспектировать другие концентрационные лагеря, а в 1945 году бежал. Его арестовали только в марте 1946 и осудили, приговорив к смертной казни за преступления против человечества.
