Как зовут её нового барина, Феклуша даже не стала запоминать. Сколько их было за последние годы! Равнодушно она села в телегу и отправилась в новый дом. Сердце болело только за Катеньку, за дочку, оставшуюся у помещика Рещирова.
Тот обещал заботиться о ней, словно о родной. Говоря по правде, Катенька и была ему родной, прижитой три года назад. А теперь шел 1833-й, и свою участь Феклуша справедливо считала беспросветной.
Мелкий чиновник Абрам Кайм получил после смерти жены наследство: немного земли с покосившимся барским домом, да дюжину крепостных. Критично оглядев свои владения, Кайм пришел к выводу:
— Продавать надо. С таким «добром» только разориться!
Три семьи с земельным наделом купила у него местная помещица Наталья Петровна Богданова – грузная дама с одышкой, которая владела едва ли не половиной округи. Была у помещицы хорошая усадьба, просторный особняк с белыми колоннами…
Туда-то и взяли в услужение испуганную двенадцатилетнюю Фёклу с матерью. Девочку определили в сенные: день-деньской надо было ждать распоряжения барыни, да бежать по первому требованию. То надобно было принести кваса из прохладного подвала, то отослать весточку управляющему, то почесать пятки перед сном…
Однажды, за какую-то провинность Феклушину мать приказали отправить в дальние угодья. Плакала женщина, тянула руки к дочери, но Богданова только зло поджимала губы.
— Провинится твоя дочка – пришлю её к тебе, уж не думай!
На самом деле, никакой встречи больше не произошло. Два года спустя сообщили Феклуше, что ее матери нет в живых. То ли простыла на сквозняке, то ли обессилела от работы… Горевать было нельзя, от этого помещица только злилась. Она вообще почти всё время была недовольна.
Говорили крестьяне, что это вечное недовольство Наталью Петровну и сгубило. Однажды осерчала слишком горячо, вот и хватил её удар. Провожать помещицу в последний путь из Оренбурга приехал её старший сын, титулярный советник.
Задерживаться в поместье не стал, только распорядился, чтобы сохраняли порядки, какие установились при матери. А потом, приметив хорошенькую сенную, приказал ей собираться в город. С ним.
Ей сказали, что в городском доме советника Богданова нужна помощница для кухарки. Для чего, на самом деле, Феклушу вызвали из деревни, она поняла неделю спустя. Сидела потом тихонечко возле кладовой, да вытирала слёзы. Кухарка её горю бурно возмутилась:
— Другие бы радовались, а она рыдает! Так бы пошла за конюха, или бы в поле спину гнула! А тут барин её под ручку ведет! Ишь, неблагодарная!
— Барина, что ли, благодарить? – Холодно произнесла Феклуша.
— Его. – Подбоченясь, отозвалась кухарка. – Не каждой дворовой выпадает, чтобы её от других отличили.
Работой Феклушу не слишком утруждали, отчего остальная прислуга относилась к ней с неприязнью. Будто она сама выбрала для себя эту роль! Барин был незлобивый, приятный внешне, но в его отношении к девушке всегда оставалось высокомерие хозяина к своей крепостной. За провинность мог и наказать. А однажды приказал Феклуше спешно собираться.
— Нашел тебе другого хозяина. – Хмурясь, сказал он. – Сговорился уже обо всём. Едем.
Жизнь переменилась за один час, и только шепоток в людской подсказал Феклуше, что именно произошло: Андрей Евсеевич Богданов посватался к генеральской дочке, да получил согласие на брак. Со свадьбой планировали не затягивать, так что дворовая, которая слишком хорошо знала барина, в этом доме была не нужна. Вот поэтому-то Феклушу и продали впопыхах, почти за полцены, подпоручику Герасимову.
В новом доме было пыльно и неуютно. Прислуги держали мало, самый минимум. Старый лакей подпоручика был для него и кучером, и дворецким. Одна-единственная служанка готовила еду и прибирала. Феклуше показали, что от неё требуется: навести порядок в квартире Герасимова.
Вымести всю грязь, которая скопилась за много месяцев. А вечером, когда подпоручик вернулся домой, заявил он и о других пожеланиях. По всей видимости, Андрей Евсеевич рассказал, в чем заключались обязанности Феклуши до того.
Это был самый трудный год в её жизни. Герасимов почти ежевечерне оказывался нетрезв. Иногда засыпал прямо в гостиной, порой пребывал в состоянии буйного веселья, а порой злился так, что все разбегались по углам. Вскоре выяснилось, что он должен денег едва ли не всему Оренбургу, и его имущество было быстро распродано.
Феклуша попала в услужение к жене штабс-капитана восьмого линейного оренбургского батальона, Анне Ивановне Черняховской. Служила горничной, училась делать барыне прически, штопала чулки и следила за ее гардеробом.
— Неловкая! Словно рук у тебя нет! – Кричала Анна Ивановна, замахиваясь на Феклушу.
Бормоча, что прежде она никогда не шила, Феклуша только злила барыню еще больше.
— Продай ее. – Однажды потребовала Черняховская. – Видеть не хочу ее больше здесь!
И так сменился новый хозяин… 4 июля 1829 года штабс-капитан Черняховский уступил неугодную горничную своей жены всего за три рубля поручику двенадцатого батальона Василию Рещирову. Агафья Ларионовна Рещирова, супруга поручика, была не в пример ласковее и добрее.
Терпеливо показывала, что ожидает от Феклуши, как должно обращаться с шелком, обещала научить вышивке. Да и Рещиров оказался барином неплохим… Только уж больно смущалась Феклуша от его напряженного взгляда.
Подоплеку этого внимания ей уже объяснять было не нужно. Феклуша знала свое место. Но вот в самом начале 1830-го года почувствовала, что тяжела. В срок появилась на свет девочка, названная Екатериной. Записали её Екатериной Васильевной, по отцу… Только фамилию ей дали от лакея Самойлова.
Пусть Рещирова была и хорошей женщиной, но терпеть Феклушу в своём доме, после того, что произошло, была не намерена. Доподлинно известно, что от несчастной избавились примерно три года спустя.
Когда следующий владелец поднял историю покупок, то пришел в ужас: семерых хозяев сменила крепостная за короткий срок! Переходила из рук в руки, из дома в дом… Крепостных, конечно, покупали и продавали. Но чтобы такое произошло с одной женщиной!
Феклуша уезжала равнодушно, вяло. Ничто не могло уже удивить или взбодрить ее. Печалилась только о дочери. Что-то с ней будет?
История Феклы Самойловой – так она значилась в последней купчей – на этом теряется. Вряд ли она дожила до отмены крепостного права в 1861-м году… А вот дочь её, Екатерина, осталась у Рещировых и была воспитана ими.
Обращались с ней как с родственницей, даже дали ей образование. А по достижению шестнадцатилетнего возраста подписали ей вольную. Известно, что Екатерина Васильевна Самойлова вышла замуж за аудиторского писаря Флегонта Уханова. О своей бедной матери она так ничего больше и не узнала.
