Закутавшись в атласную простыню, Сара подошла к столу. Это было странно, но очень интересно! Анри наблюдал за ней и довольно кивнул. Обмакнув перо в чернила, знаменитая актриса принялась выводить на бумаге: «Я, Сара Бернар, клянусь в том, что буду любить вечно Анри Греффюля».
Когда бумага высохла, граф забрал ее с собой. Это была его очередная победа! Его маленький, но такой важный трофей! Всем женщинам, с которыми у него завязывались отношения, он говорил одно и то же: «Пиши расписку, что любишь меня».
Анри был баловнем судьбы: он родился в богатой и преуспевающей семье, которая не считала денег. А ведь за два века до этого Греффюли находились совсем в другом положении! Из-за гонений на протестантов, однажды они были вынуждены просто сбежать из Франции. Недолго посовещавшись, осесть решили в Амстердаме. Там пустили корни, начали давать деньги «в рост», и с этого момента их благосостояние только росло.
Потомок ростовщиков уже имел графский титул. Он родился в 1848 году в Париже (семья все-таки вернулась к корням) и приобрел славу элегантного, утонченного и обаятельного… невежды. Дело в том, что Анри восемь раз заваливал экзамены и не смог получить даже школьного аттестата. Читать он не любил, разговоры о политике наводили на него тоску, а вот при виде произведений искусства молодой граф оживлялся.
Он был ценителем красоты. Причем во всем ее многообразии! Он, не задумываясь, мог приобрести дорогую красивую лошадь. Его экипаж был отделан самым великолепным золотистым шелком изнутри. А дамы… О, от красоты парижских дам Анри терял голову.
Знатность происхождения, таланты и душевные качества интересовали Анри Греффюля мало. Он сходил с ума от выразительных глаз и тонких черт лица. Даже если это было лицо обычной кухарки. Рассказывали, что однажды его карета остановилась возле бедного многоквартирного дома, и одной из обитательниц вынесли целую корзину белых орхидей.
Это был дар восхищенного графа той, что поразила его воображение. Девушка, имя которой не сохранилось, оставила себе на память один цветок. А корзину продала с хорошей наценкой, что позволило ее семье ужинать на протяжении целого месяца.
— Ах, как он богат и любезен! – восторгались дамы.
Они падали к его ногам. А он, после каждого падения, обязательно доставал бумагу и чернила. «Пиши расписку, что любишь меня», — просил он.
Эту странную просьбу он адресовал абсолютно всем. Горничные и герцогини, актрисы вроде Сары Бернар и модистки, графини и уличные торговки оставляли свои автографы на бумагах графа. Если девушка писала плохо, Анри брался составить документ за нее. Главное – подпись!
Он собирал коллекцию, которой не было равных. Надо сказать, что на девятнадцатое столетие пришелся целый пик необычных коллекций.
Принц Уэльский (который со временем стал королем Эдуардом VII) собирал пряди волос нравившихся ему женщин, а Финеас Барнум – необычных людей, с которыми он выступал в Америке, а потом и в Европе. Так что коллекция графа Анри Греффюля была прихотью, чудачеством, но не выпадала из общего ряда.
— Кого же он возьмет в жены? – болтали в свете.
И вышло так, что граф Греффюль попросил руки и сердца у принцессы Шиме… Вот уж наименее подходящая кандидатура для невежды! Мари Жозефина Луиза Элизабет была ученицей знаменитой Клары Шуман и Ференца Листа. Утончённая и умная девушка, не чета жениху… Так сочетались деньги и титул, и Анри мог с гордостью рассказывать друзьям: «Мне ответила согласием сама принцесса!»
Привыкший к свободному образу жизни, Анри нисколько не поменял своих привычек и после свадебного торжества. Хорошенькая новобрачная ахнула от восторга, когда камердинер графа пронес мимо нее корзину с орхидеями и была готова рыдать спустя мгновение, когда эту самую корзину погрузили в карету. Ее везли в дар Полине д’Аркур.
«Моя жизнь безнадёжна, — горько писала Элизабет своим родным, — мой муж замечает меня не больше, чем свои домашние туфли… Впрочем, к туфлям он относится с большим вниманием – их, хотя бы, он надевает каждый день!»
— И чего ему еще надо? – недоумевали в Париже наблюдая, как граф игнорирует свою принцессу. Ведь девушка была милой и очаровательной!
Другим неприятным открытием для Элизабет стало, что во французской столице, в доме, где она теперь жила, всем заправляла свекровь. Причем очень бдительная особа! Она следила за каждым шагом невестки и не уставала давать ей советы, о которых никто не просил… Элизабет начала чувствовать, что ее жизнь похожа на ад.
Ей протянули руку помощи совершенно неожиданно. Дядюшка, граф де Монтескье, человек очень интересный и яркий, однажды приехал навестить свою племянницу. Он предложил ей покататься в экипаже. Что может быть невиннее, чем общение близких родственников?
— Вы прекрасны, — промурлыкал граф, — а я видел вас прежде только на фотографии. Хотите, я положу к вашим ногам весь Париж? Не беспокойтесь, все в рамках приличий: я ведь ваш дядя!
С той поры у Элизабет был постоянный спутник во время выходов в свет. Веком раньше итальянские аристократы сами нанимали подобных людей, чтобы те сопровождали их жен. Их называли чичисбеи, и они были гарантией сохранности чести дамы. Вот и графу Греффюлю, и его матери можно было ни о чем не беспокоиться – подле Элизабет всегда дядюшка!
«С черными волосами, завитыми на затылке, стройной фигурой и большими черными глазами, в чьем глубоком взгляде смешивались изысканная нежность и целомудренная гордость, она была живым воплощением афинской Дианы, чья надменная душа, казалось, исходила от ее лба, когда она надела этот костюм на балу принцессы де Саган…
Например, она ненавидит банальность. Оригинальная во всем, она иногда отличает свой наряд, манеры и даже идеи ноткой эксцентричности. Ее платья, придуманные для нее или ею самой, не должны быть похожи ни на чьи другие. Она предпочитает, чтобы они были причудливыми, а не похожими на другие. Она черпает вдохновение в Лувре, и особенно ее прически и шляпы часто копируются с лучших творений старых мастеров» — писали об Элизабет в прессе.
Муж выделял супруге 300 тысяч франков в год на один гардероб. И Элизабет была прекрасна! Но, из-за того, что с мужем они встречались крайне редко, у них был только один ребенок – дочь, Элен.
По парижским улицам продолжали развозить белые орхидеи, копилка бумаг в столе графа Анри пополнялась. А за прекрасной Элизабет ухаживал принц де Саган.
«Меня понимали только вы и солнце», — грустно говорила Элизабет – своему дядюшке. А он галантно замечал, что ему чрезвычайно лестно: его назвали прежде солнца!
Со временем Элизабет предпочитала все чаще уезжать из Парижа. У нее в собственности была вилла в Дьеппе, куда часто приезжали аристократы и представители богемных кругов. Вместе они грезили о возвращении монархии…
Художники писали ее портреты, а сама Элизабет увлеклась фотографией. Она водила дружбу с поэтами и музыкантами, писателями и актерами. Король Эдуард VII, совершивший поездку в Париж, счел за честь поужинать с Элизабет. Сергей Дягилев выступал в гостиной Элизабет, и она покровительствовала «Русским сезонам».
У нее не было только любви и внимания мужа. Анри смеялся над ее «клубом» и считал, что графиня – на редкость скучное и не стоящее его забот существо.
А когда в 1932 году не стало Анри, то Элизабет взялась разбирать его бумаги. И ахнула! Пачки расписок, написанных разными женскими почерками! И везде одно и то же: «Клянусь любить Анри до конца своих дней». Графиня была впечатлена…
Она поддерживала Мари Кюри и восхищала Марселя Пруста (в его произведении Ориана – это Элизабет). В честь нее назвали прекрасную розу – графиня Греффюль! Она выдала свою дочь замуж за герцога де Гиша и продолжала оставаться в центре внимания до самого своего ухода, в 1952-м году.
«Моя жена, — как-то со смехом признавался Анри, — единственная женщина, от которой я не потребовал расписки».
