— Играй, — приказал немец, глядя в распахнутые от ужаса глаза.
И Наталья опустила пальцы на клавиши. Руки слушались плохо, она давно не садилась за фортепиано, но если эта мелодия — последняя…Всё, что останется от нее после этой холодной ночи…
Знакомые звуки заполнили комнату. Смолкли смех и гортанная речь, и звон бокалов. Никогда никто еще не вкладывал в музыку столько души, сколько измученная заключенная из концлагеря Плашов.
Наташу посадили за фортепиано, когда ей исполнилось 4 года. Так решил отец. Богатый промышленник Исидор Вайсман полагал, что его дети должны получить хорошее классическое образование. И, конечно, умение играть на музыкальных инструментах считалось его неотъемлемой частью.
Глядя, как маленькая дочь еще робко и неумело извлекает первые звуки, господин Вайсман надеялся, что Наташа унаследовала талант матери. Та любила музыку и прекрасно пела, хотя голос ее слышали только домашние и друзья: состоятельной замужней женщине не следовало давать публичные концерты.
Мечты Исидора Вайсмана сбылись: его дочь оказалась невероятно одаренным ребенком. А потому, когда тринадцатилетняя девочка стала уговаривать отпустить ее в Берлин, он, скрепя сердце, согласился. В сопровождении дедушки Наталья отправилась учиться музыке у лучших. И ее усилия не пропали даром: в 18 лет она вышла на сцену Берлинской филармонии, сыграв Шопена.
Многие считали, что Наталью ждет большой успех. Однако отец не желал для дочери карьеры пианистки. Мнение об актрисах, балеринах и певицах все еще оставалось предвзятым, и девушке из приличной семьи ни к чему было портить репутацию…Словом, не прошло и нескольких месяцев после концерта, как Наталью спешно вызвали домой в Краков.
Обратно в Берлин она уже не вернулась: вскоре умерла ее мать, и Наташе поручили заботиться о сестре и брате. А затем начались и другие заботы: в 1933 году двадцатидвухлетняя Наталья вышла замуж за адвоката Юлиуса Хублера.
Подобно своему тестю Юлиус был уверен, что замужним дамам не место на сцене, поэтому его жена все реже садилась за рояль. Так и не начавшаяся карьера, Берлин и филармония — все осталось в прошлом. Тихонько наигрывая любимого Шопена, госпожа Хублер порой сожалела о том, что могло бы быть, но — не случилось.
Жизнь в Кракове текла размеренно и спокойно. Все изменилось в один миг: 1 сентября 1939 года немцы начали бомбить город. Мужчины уехали, а Наталья с сестрой остались дома, но родные стены больше не защищали. В Кракове царили ужас и паника, появляться на улицах было опасно.
Выйдя однажды на улицу после комендантского часа, Наталья попалась патрулю. Ее задержали и жестоко избили, а затем вместе с сестрой выслали в небольшой городок Тарнув, где образовывалось гетто. Попытка побега провалилась: женщин арестовали и направили в Плашов, концлагерь в пригороде Кракова, где безраздельно царил комендант Амон Гёт.
«Я — ваш Бог», — сказал Гёт первой партии заключенных, свезенных в отстроенный Плашов. И вскоре каждый из узников в это поверил. «Я не могу сказать вам, как люди боялись его. Никогда я не поверила бы, что человек способен на такой ужас, на такие зверства», «Когда вы видели Гета, вы видели смерть», — говорили те, кто прошел через лагерь.
Наталью привезли в Плашов в начале декабря 1943 года. В то время, когда в концлагере состоялся праздник: Амон Гёт отмечал день своего рождения. Узнав о том, что среди новых узников — пианистка, которая выступала в Берлине, комендант приказал доставить её к себе.
От ужаса у Натальи дрожали руки. Переступая порог комнаты, где звучали шутки и смех — гости Гёта весело проводили время, она ждала, что ее расстреляют. Но Гёт приказал ей выступить:
— Играй! — бросил он.
С начала войны Наталья не садилась за фортепиано. Многое уже забылось, но Шопен…Её любимый Шопен. Пальцы сами пробежали по клавишам…
Когда грустная мелодия, в которую она вложила всю душу, затихла, госпожа Хублер опустила руки и замерла, ожидая приговора.
— Пусть живет, — сказал свое слово Гёт.
— Только с сестрой, — решилась Наталья.
Помедлив, комендант кивнул.
Приказов плашовского Бога никто не смел ослушаться: женщин не трогали. Однако в сентябре 1944 года Гёт был освобожден от должности. Примерно в то же время Наталью с сестрой перевезли в Освенцим, где сотни тысяч находили свой конец.
Две женщины уцелели, лишь чудом дождавшись освобождения: 27 января 1945 года советские войска вошли в Освенцим.
А спустя год Наталья выступила со своим первым большим концертом, и она играла не Шопена: «Я решила исполнить Первый фортепианный концерт Чайковского, […] я хотела показать полякам и немцам, что они не уничтожили меня». В том же 1946 году Наталья вышла замуж за Йозефа Карпфа, работавшего в польском посольстве в Лондоне, и уехала в Великобританию.
Муж поощрял ее карьеру пианистки, и Наталья выступала много и охотно, приобретя известность в Европе. В 1967 году она играла перед Оскаром Шиндлером, спасшим сотни человек из концлагеря Плашов, по случаю вручения ему Премии мира.
Не стало пианистки, выжившей в страшные годы, в 2007 году в весьма почтенном возрасте. Ей было 96 лет.
