И тот, кто некогда вышел ради неё на дуэль, оказался человеком жестоким и деспотичным, мог кинуть в неё тяжелую книгу, хотя на людях был примерным семьянином.
Мария родилась в знатной семье князей Лобановых-Ростовских. Её отец, князь Яков Иванович Лобанов-Ростовский, был малороссийским губернатором, а мать происходила из старинного рода Салтыковых.
Девочка росла окружённая богатством и родительской любовью, получив прекрасное домашнее образование. Юную княжну рано представили ко двору: в 1805 году 16-летняя Мария была пожалована фрейлиной императрицы.
Уже в девичестве Мария привлекала к себе внимание блистательного петербургского общества. Красавица!
Она отличалась мягким характером и миловидной внешностью. Современники отмечали её нежное, «милое личико», настолько привлекательное, что в свете девушку прозвали «une tête de Guide», сравнив с идеализированным образом с полотен Гвидо Рени. И без сомнений ей пророчили удачный брак и хорошее будущее.
Естественная грация и дружелюбие Марии покоряли многих. Недаром один из её первых поклонников, молодой князь Сергей Волконский, будущий декабрист, вспоминал, что был очарован троюродной сестрой Марией с первого взгляда.
Он признавался: не он один добивался благосклонности красавицы, и особо ревновал Сережа к другому ухажёру — гвардейцу Кириллу Нарышкину, которому, казалось, улыбалась удача в этом любовном соперничестве.
«Не я один ухаживал, — вспоминал Волконский, — и поэтому имел для меня ненавистное лицо, более счастливого в поисках Кирилла Александровича Нарышкина»
Волконский тяжело переживал успехи своего соперника. В конце 1807 года вспыльчивый князь, терзаемый ревностью, решил действовать решительно. Он публично вызвал Кирилла Нарышкина на дуэль. Общество было шокировано, причин то нет, с чего бы двум знатным дворянам стреляться?
Этот поединок стал одним из самых обсуждаемых эпизодов светской жизни того времени. Примечательно, что в тот же день произошли и другие дуэльные вызовы при дворе, один из них между полковником Арсеньевым и графом Хрептовичем из-за другой фрейлины. Поединки пытался уладить граф Михаил Воронцов, выступая посредником между обиженными сторонами.
Дуэль Волконского и Нарышкина, к счастью, не закончилась кровью. На месте встречи противники сумели примириться: Кирилл Нарышкин поклялся, что не претендует на руку юной княжны. Лишь любовался, и в мыслях не было, — воскликнул он.
Волконскому ничего не оставалось, как поверить, убрать пистолет и отступить. Однако дальнейшие события оказались ироничными. Спустя всего год после той дуэли Кирилл Александрович всё же женился на Марии Яковлевне.
Получилось, что соперник Волконского стал её мужем, хотя ранее уверял, будто не ищет любви княжны. Для Сергея Волконского это был болезненный удар: его первая юношеская любовь закончилась свадьбой возлюбленной с другим. Так что, вероятно он не единожды жалел, что поверил и отступил.
Свадьба Марии Лобановой-Ростовской и Кирилла Нарышкина состоялась в 1808 году. Поначалу их брак казался удачным: молодая чета была близка ко двору, проживала в Зимнем дворце, где Кирилл Александрович служил обер-гофмаршалом, а Мария блистала на балах. Мария Нарышкина, исполняла роль образцовой супруги высокопоставленного вельможи. Родились дети, и внешне всё выглядело благополучно.
Однако за внешним благополучием скрывались проблемы. Со временем истинный характер мужа проявился все отчётливее. Кирилл Нарышкин в домашнем кругу оказался деспотичным тираном. В обществе о нём ходила недобрая слава: современники считали Нарышкина человеком «злым, надменным и необузданно вспыльчивым».
Жена же его, напротив, вызывала у всех уважение и сочувствие. При дворе Марию называли «одной из самых симпатичных, восхитительно любезных женщин». Она была столь же красива, сколь кротка и добра, но именно за эту мягкость ей пришлось дорого заплатить в семейной жизни. Нарышкин раздражался по мелочам и нередко срывал зло на супруге.
Мария стойко переносила его вспышки гнева, стараясь сохранить мир в доме, но порой становилась жертвой настоящего домашнего насилия. Современники вспоминали, что муж в гневе мог бросить в жену тяжёлую книгу или иной предмет. По свидетельству барона Корфа, однажды очевидцы видели, как Кирилл Александрович швырнул том книги в голову Марии Яковлевны. А она терпела. Ведь не бьет же руками!
На людях Нарышкин цинично делал вид, будто их семья благополучна: когда при дворе кто-то отмечал, как хорошо выглядит его супруга, Кирилл с усмешкой заявлял: «И находятся наглецы, уверяющие, что я её бью — разве была бы она так хороша, если бы я это делал?».
Не найдя счастья в супружеской жизни, Мария сосредоточила всю свою любовь и нежность на четверых детях. По натуре всегда молодая душой, она искренне радовалась общению с детьми и «играла с ними, как ребёнок или как их старшая сестра». В их обществе страдающая Мария заново переживала собственное детство, стараясь дать своим сыновьям и дочерям ту ласку, которой была лишена сама.
Наступил 1825 год, на престол взошёл новый император Николай I. Вскоре после воцарения Николая вспыльчивый нрав Кирилла Нарышкина сыграл с ним злую шутку — придворный чин впал в немилость у государя.
Опала была столь серьёзной, что семье пришлось покинуть Россию. В 1826 году Нарышкины с детьми отправились за границу, фактически оказавшись в добровольном изгнании. И что там происходило уже между супругами — неизвестно, ведь лучше всего сплетни разносились при дворе.
Они провели восемь лет скитаний, сменив несколько стран и столиц Европы. Супруги жили некоторое время в солнечной Италии, затем в Германии, позже во Франции, где даже были представлены ко двору короля Луи-Филиппа I.
Именно во время пребывания в Италии Мария Яковлевна ещё сильнее полюбила искусство. В Риме она познакомилась с выдающимися художниками и сама стала меценатом. По её заказам работали знаменитые живописцы той эпохи.
В 1827 году в Риме для четы Нарышкиных Карл Брюллов создал прекрасный акварельный портрет, где Кирилл и Мария изображены вместе верхом на конях. На этом портрете Брюллов запечатлел элегантную чету во всём блеске. Как будто и не было этих семейных проблем.
Страсть Марии к живописи и её покровительство художникам снискали ей особое уважение. Она заказывала полотна, собирала у себя творческих людей, жадно впитывала всё прекрасное.
Около 1835 года Мария Яковлевна с семьёй вновь обосновалась в Санкт-Петербурге. После долгого отсутствия они поселились в собственном особняке на Дворцовой набережной, неподалёку от Зимнего дворца. Летом Нарышкины предпочитали уезжать за город — в своё имение Сергиевка, где проводили дни на природе.
В отличие от столичной суеты, загородная жизнь Марии была проста и душевна. В своём поместье они жили «гостеприимно и весело, не роскошно, но в своё удовольствие». Двери дома Нарышкиных всегда были открыты для друзей и гостей, но при этом обстановка оставалась уютной, без излишней помпезности.
После возвращения Мария снова оказалась в центре петербургского высшего света. Её доброе имя и репутация, пострадавшие было из-за скандалов мужа, полностью восстановились. Более того, Нарышкина снискала славу одной из самых просвещённых и любезных дам столицы.
Нарышкины были лично знакомы с поэтом Александром Пушкиным. В их доме не раз бывал сам великий поэт, и Мария Яковлевна очень ценила это знакомство. После гибели Пушкина на дуэли в 1837 году она сильно переживала утрату. Мария вступилась за честь покойного поэта, когда в свете стали его осуждать. Вместе с близкой подругой, графиней Натальей Строгановой, Нарышкина яростно отстаивала доброе имя Пушкина.
А вскоре здоровье Марии Яковлевны пошатнулось. Она никогда не отличалась крепким телосложением и всё чаще выезжала лечиться за границу. В 1838 году, находясь в Риме, Мария получила горестное известие — её муж Кирилл Александрович внезапно скончался в Крыму.
И несмотря на деспотию Кирилла Мария искренне горевала и оплакивала любимого мужа. Овдовев в 48 лет, она осталась без сурового супруга, но и без многолетнего спутника жизни. И ей, конечно, стало одиноко. После смерти мужа Мария поселилась в семье старшей дочери Александры, которую очень любила.
В начале 1850 годов она вместе с дочерью и зятем переехала во Францию, обосновавшись в Париже. Там Нарышкина провела последние годы, снимая роскошный особняк на площади Святой Магдалины. Французская столица с её светскими салонами пришлась по душе утончённой русской красавицы, однако и её болезни не отступали.
В июне 1854 года Мария Яковлевна скончалась в возрасте 64 лет, находясь на лечении в немецком курортном городе Гейдельберге. Причиной смерти называли тяжёлый недуг горла, что точно там было — неизвестно. Прощание с покойной прошло в любимом мной Баден-Бадене, после чего гроб с телом доставили на родину.
Мария Нарышкина была похоронена в родовой усыпальнице, церкви Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.
