Муж вдоволь натешился и уснул. Но бедной Лавинии было не до сна. Семнадцатилетняя красавица думала о том, сколько еще ночей ей предстоит терпеть это унижение.
— Ах, матушка, что же вы со мной сделали? — шептала она солеными от слез губами. — Куда мне теперь деваться-то от постылого мужа?
В 1833 году в семье обрусевшего итальянца Людвига Ивановича Бравура, чиновника Министерства внутренних дел, и его супруги, известной светской красавицы Марии Бравур, родилась девочка, которой дали имя Лавиния.
В возрасте четырех лет Лавиния потеряла отца: Людвиг Иванович, часто хворавший из-за сурового петербургского климата, скончался от чахотки. Маменька вскоре вышла за купца первой гильдии Романа Яковлевича Кохуна, владельца ювелирной фабрики, а также английского магазина «Никольс и Плинке», известного всему Петербургу.
Лавиния росла настоящей красавицей. В семнадцать лет, когда мать стала вывозить барышню на балы и светские вечера, у жгучей брюнетки с удивительно бледной, мраморной кожей появилась масса поклонников.
Но родители решили выдать Лавинию за молодого человека из купеческой среды. Тем более, к тому моменту предприятие отчима красавицы Романа Кохуна, находилось на грани банкротства. Семейству необходимы были деньги.
После недолгих поисков мать и отчим Лавинии остановились на кандидатуре 24-летнего Алексея Жадимеровского, сына коммерции советника и кавалера Ивана Алексеевича Жадимеровского.
Жадимеровские были одной из самых богатых и уважаемых купеческих семей Петербурга. Помимо немалого числа земельных участков, Жадимеровским принадлежало несколько доходных домов в центре столицы.
Алексей был во всех смыслах выгодной кандидатурой: богат, умен, прекрасно образован, с безупречной репутацией. Один лишь недостаток был у Жадимеровского — он не был красавцем. Невысокий, полноватый, рано начавший лысеть Алексей, совершенно не приглянулся Лавинии.
Однако против воли родителей барышня пойти не могла, и 28 января 1850 года черноокая красавица пошла под венец с нелюбимым человеком.
Сразу после свадьбы молодожены отправились за границу. Алексей, обожавший Лавинию, тратил деньги напропалую, исполнял любой каприз жены.
Вернувшись в Петербург, Жадимеровский открыл для Лавинии великолепный салон, который вскоре стал центром притяжения для столичной аристократии.
Лавиния была непременной участницей петербургских балов, в том числе, в императорском дворце. На одном из мероприятий такого рода красавица удостоилась пристального внимания самого императора.
Николаю Павловичу в то время было уже 55 лет, но он не бросал своих знаменитых «васильковых дурачеств» — так государь называл внебрачные связи с фрейлинами или иными женщинами.
Лавинии предстояло стать очередным «васильковым дурачеством» Николая Павловича.
Однако Лавиния категорически отказалась встретиться с государем в приватной обстановке, сославшись на свой замужний статус. Император был крайне раздосадован, но сразу же отступил, переключившись на других женщин.
Отважная Лавиния дала государю от ворот поворот не столько потому, что он был стар и некрасив, сколько в связи с тем, что сердце 18-летней красавицы на тот момент было уже не свободно.
Лавиния всей душой была влюблена в 33-летнего князя Сергея Васильевича Трубецкого.
О, это была уникальная личность! Ни один другой молодой аристократ Российской империи не обладал столь завидной способностью наживать неприятности на свою голову.
В 1834 году князь был наказан за устроенные им шуточные похороны, до полусмерти напугавшие графиню Бобринскую. Немного позднее, уже отправленный за провинность в лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, Сергей Васильевич был уличен в очередной непристойности. Современница Мария Каменская вспоминала:
«Веселая компания молодежи то пробиралась ночью в палисадник хорошенькой дачки, занимаемой одной известной тогда итальянской певицей, и, сняв осторожно ставни, любовалась ночным туалетом красавицы, то устраивала засады в женских купальнях».
Широко известной стала и скандальная выходка в имении Славянка, принадлежащем графине Юлии Павловне Самойловой.
Здесь неугомонный князь устроил соревнование среди крестьянок — какая из них сможет вскарабкаться на шест, к верхушке которого были привязаны призы — сарафан и повойник. Под шестом собралось много молодых мужчин и все они, включая Трубецкого, были наказаны отправкой в Орденский кирасирский полк.
Однако главной причиной раздражения царя в отношении Сергея Трубецкого, было участие князя в оппозиционной группе аристократической молодежи «Кружок шестнадцати», проводившей собрания в Петербурге вплоть до конца 40-х годов XIX столетия.
В кружке, помимо Сергея Васильевича, состоял и ненавистный императору поэт Михаил Юрьевич Лермонтов, с которым Трубецкой был очень дружен.
15 июля 1841 года Сергей Трубецкой был секундантом Лермонтова в ходе дуэли с Мартыновым и, безусловно, был бы наказан самым жестким образом, если бы друзья Михаил Глебов и Александр Васильчиков не скрыли его участие.
Помимо прочего, Сергей Васильевич был женат. Еще в 1838 году император повелел князю взять в жены фрейлину Екатерину Петровну Мусину-Пушкину, находившуюся на шестом месяце беременности. Ребенок, по слухам, был зачат при активном участии Николая Павловича.
Трубецкой не хотел жениться, но воли государя противиться не мог. Через несколько месяцев после венчания супруги разъехались и больше никогда не жили вместе.
И вот — Лавиния… На балу в 1851 году остепенившийся, позабывший о шалостях 33-летний Сергей Васильевич повстречал это милейшее создание — и был совершенно покорен красавицей.
Помимо внешности, Трубецкого привлекла печальная история 18-летней мадам Жадимеровской. Все знали, что супруга она не любила, что выдана за Алексея Ивановича была насильно.
Лавиния, влюбившаяся в князя до безумия, умоляла его спасти ее от постылого мужа. И Трубецкой решился.
5 мая 1851 года Петербург был шокирован скандальным известием: замужняя красавица Лавиния Жадимеровская сбежала со светским повесой князем Сергеем Трубецким.
Это был настоящий вызов обществу, вызов императорской фамилии — так открыто, нагло покушаться на священные узы брака! Наследник престола, великий князь Александр Николаевич, не стесняясь в выражениях, повелел во что бы то ни стало задержать «негодяев».
Начальник штаба Корпуса жандармов Леонтий Васильевич Дубельт по приказу Николая I предпринял беспрецедентные меры для поимки беглецов.
3 июня Лавинию и Сергея задержали в городе-крепости Редут-Кале на Черном море. По всей видимости, влюбленные надеялись переправиться в Турцию.
Лавиния при задержании на коленях просила, чтобы ее не возвращали обратно к постылому мужу. Кроме того, молодая женщина заявила, что идея о бегстве принадлежит только ей: она умоляла князя увезти ее от Жадимеровского.
Князь Трубецкой, ранее много пострадавший из-за своих поступков и прекрасно знавший, что на этот раз его не пощадят, сомневался, но слезы Лавинии тронули его.
Несмотря на мольбы Лавинии, неверную жену и скандального князя доставили в Петербург. Сергей Васильевич был заключен в Петропавловскую крепость, Лавинию в Царском селе принял ее брат, тут же набросившийся на молодую женщину с упреками и требованием навсегда забыть Трубецкого.
Князь был подвергнут в тюрьме длительному допросу. Сергей Васильевич заявил, что похищение замужней женщины он совершил из-за «жалкого и несчастного положения», в котором находилась Лавиния. Мужчина был свидетелем страданий, которые пришлось пережить юной красавице рядом с нелюбимым мужем.
Лавиния не просто ненавидела Жадимеровского, но смертельно боялась его. Мать и все прочие родственники были уверены, что супруг составил ей счастье, и бросили ее, тогда как Алексей Иванович, взбешенный отсутствием любви, «имеет намерение или свести ее с ума, или уморить».
Помимо прочего, на допросе Сергей Васильевич сказал следующее:
«Я любил её без памяти, положение её доводило меня до отчаяния, — я был как в чаду и как в сумасшествии, голова ходила у меня кругом, я сам хорошенько не знал, что делать, тем более, что все это совершилось менее чем в 24 часа.
Когда мы уехали отсюда, я желал только спасти её от явной погибели, я твердо был убежден, что она не в силах будет перенести слишком жестоких с нею обращений и впадет в чахотку или лишится ума».
Этот проступок власти Сергею Васильевичу не простили. Князь был отдан под военный суд, лишен дворянства, княжеского титула, чинов, наград и разжалован в рядовые.
Лишь в 1854 году за особую отвагу Трубецкого произвели в прапорщики, и, находясь в этом чине, он на следующий же год ушел в отставку по состоянию здоровья.
Сергей Васильевич поселился в принадлежащем ему скромном сельце Сапун в Муромском уезде Владимирской губернии.
Лавинии Жадимеровской к тому времени удалось добиться развода: Алексей Иванович отказался принять обратно беглую жену.
Едва получив развод, Лавиния сразу же выехала к возлюбленному, и под видом скромной экономки поселилась в усадьбе Трубецкого.
Весной 1857 года император Александр II возвратил Сергею Васильевичу княжеский титул и право потомственного дворянства. Правда, полицейский надзор над князем не был снят, и за границу ему выезжать не дозволялось. Впрочем, Трубецкой был совершенно счастлив в скромной усадьбе в объятиях своей «экономки».
В апреле 1859 года Сергей Васильевич крепко простудился, и 19 числа скончался в возрасте 44 лет. Лавиния, которой на тот момент было 26 лет, была совершенно безутешна. Крестьяне просили ее остаться в имении, однако молодая женщина после похорон возлюбленного собрала свои вещи и навсегда уехала из имения Трубецких.
В Петербурге Лавиния сменила имя: вместо мадам Жадимеровской на свет явилась знатная дама Анна Лавиния Феодосия де Бравура-Манини.
В сентябре 1859 года в Варшаве Лавиния стала супругой графа Петра фон Сухтелена, адъютанта российского наместника в Польше.
Детей у графа и графини фон Сухтелен не было, а в 1863 году в возрасте 41 года Петр Константинович оставил этот мир, сделав Лавинию вдовой.
Через несколько месяцев графиня вступила в новый брак, и снова со знатным аристократом — графом Фридрихом Кастель-Кастелем.
23-летний Фридрих был моложе супруги на семь лет. В этом браке Лавиния была вплоне счастлива, но, к сожалению, граф Кастель-Кастель также не задержался на этом свете: Фридрих скончался в 1876 году в возрасте 35 лет, не оставив потомства.
Лавиния больше замуж не выходила и тихо и незаметно жила в Вене. Детей у нее не было, с родственниками графиня предпочитала не общаться. 19 июня 1891 года женщина, которую в Российской империи знали как Лавинию Жадимеровскую, скончалась в возрасте 58 лет.
На смертном одре графиня попросила дать ей портрет мужа, и, когда служанка протянула ей портрет Фридриха Кастель-Кастеля, сказала: «Не этого… Сережу…».
