«Должен сказать, что я никогда никого не любил, не почитал и не боготворил так сильно, как своего учителя».
Это признание сделал Сергей Эйзенштейн, известный кинорежиссер, создатель картин «Броненосец «Потемкин»» и «Александр Невский» .
Оно было адресовано выдающемуся актеру, театральному режиссеру и педагогу — Всеволоду Мейерхольду.
Всеволод Эмильевич происходил из немецкой семьи. Но он стал русским по собственному выбору, принял православие, а при крещении заменил англо-саксонские имена Карл Теодор на старославянское Всеволод.
Актер
Мейерхольд учился актерскому мастерству в Московском музыкально-драматическом училище. Он был учеником Владимира Немировича-Данченко, который привел его в труппу только что открывавшегося Художественного театра. Тогда этим театром руководил Константин Станиславский. Это произошло за три года до конца XIX века.
Создатель театральной «Системы» ценил Мейерхольда как актера и давал ему важные роли: Василия Шуйского в «Царе Федоре Толстом», князя Арагонского в постановке «Венецианский купец» Шекспира и других.
Талантливый актер увлеченно и ортодоксально усвоил приемы психологического реализма, предлагаемые его учителем — Станиславским. Используя различные психотехники, молодой Всеволод пробуждал свое воображение и вживался в образ, который играл, так, что вызывал в себе сильнейшие эмоции.
До сих пор нет четких подробностей о бурных событиях, вынудивших тридцатилетнего Мейерхольда уйти из Художественного театра.
В 1902 году он уехал из Москвы и основал собственную труппу, которую назвал «Новое драматическое общество». Следующие три сезона он скитался по стране, ненадолго поселившись в провинциальных городах. Он режиссировал и играл в собственных постановках, борясь с организационными и финансовыми проблемами.
Поссорившись со Станиславским и Немировичем-Данченко, он стал все более скептически смотреть на решения, использованные в их постановках. Ему уже было недостаточно актерской игры, основанной на психологическом реализме, он чувствовал себя ограниченным натуралистической сценографией. Пространства, заполненные мебелью и безделушками, вызывали у него отвращение своей буквальностью.
Он считал, что реализм мешает самовыражению. Он не боялся задавать вопросы. Неужели обязательно за окном на сцене вешать нарисованный пейзаж? Неужели зритель в театре совершенно лишен воображения? Почему актер должен вести себя на сцене так, как в жизни? Разве это не лишает его средств выражения? Наконец, не отстает ли театр от таких искусств, как живопись или поэзия?
Он громко заявлял о своих сомнениях, критиковал Художественный театр, писал статьи. Он пытался экспериментировать с новыми формами в своей актерской и режиссерской практике, но ему не хватало на это времени. Слишком много сил уходило на управление труппой, построение стабильного репертуара, рекламу. Мечта о сценической лаборатории была несовместима с режиссурой.
Разрыв между театром, который он создал, и театром, который он видел во сне, вызывал разочарование и подрывал смысл его творчества. Помощь пришла с неожиданной стороны. Мейерхольд получил письмо от Станиславского.
Станиславский относился к тому, что делает Мейерхольд очень серьезно. Ему хватило мудрости , чтобы не игнорировать Мейерхольда, не обижаться на него или спорить с ним.
Специально для своего талантливого ученика он основал, финансировал и передал ему в управление самостоятельное отделение Художественного театра — Театр-студию.
Мейерхольду представилась возможность, которой он решил воспользоваться.
Студия работала над несколькими спектаклями одновременно, упорно пытаясь найти ответ на вопрос, каким должен быть театр, отказавшийся от реализма?
Увы, работа Мейерхольда разочаровала Станиславского. Он, конечно, ценил достижения Студии в области сценографии, но не видел ничего прорывного в актерском искусстве. Все интригующие идеи Мейерхольда, хоть и заставляли задуматься, были для Станиславского лишь режиссерскими приемами, прикрывающими их техническую слабость.
Видимо, полугода не хватило для создания совершенно нового качества театра. Публичных демонстраций работы у студии так и не случилось. Станиславский не дал Мейерхольду второго шанса.
Снова отвергнутый Станиславским, Мейерхольд радикализировался. Свою художественную борьбу с учителем Эйзенштейн сравнивал с бунтом Люцифера, падшего ангела, отвернувшегося от Бога из ненависти и любви одновременно.
Для воплощения своих идей ему нужны были актеры с большей физической подготовкой, более смелой экспрессией, открытые к сочетанию различных театральных условностей. Желая обучить своих соратников, он разработал систему упражнений, которую назвал биомеханикой.
Обращаясь к элементам комедии дель арте, клоунады, акробатики и пантомимы, рассматривая тело как особый тип машины, биомеханика должна была заставить практикующих осознать возможности, скрытые в них самих.
Упражнения задействовали все тело, учили, что такое тотальное и изолированное движение, обращали внимание на такие элементы, как ритм и темп, делили действия на три фазы (замах, бросок, возврат), присваивая каждой из них разные характеристики и значения. Актеры Мейерхольда занимались боксом, поднятием тяжестей, бегом, падением на пол, прыжками, стрельбой из лука.
Революционные перемены
Сразу после революции советская власть шла рука об руку с художественным авангардом. Маяковский писал футуристические стихи, Малевич практиковал минимализм в живописи, самым известным выражением которого был черный квадрат на белом фоне.
Мейерхольд приветствовал революцию с некритическим энтузиазмом. Он услышал рев рушащегося мира. Рождение нового и падение старого стали источником вдохновения для его творчества. Он демонстративно сменил фрак на солдатский мундир и нахлобучил на голову фуражку. Он горячо обличал «буржуазный театр» и «классовых врагов».
Первым спектаклем, поставленным им в новое время, была «Тайна буйвола» Маяковского в сценографии Малевича. Актеры, не до конца понимая, чего хотят художники-авангардисты, один за другим уходили. На премьере Маяковскому пришлось заменить одного из ведущих актеров. Тем не менее, постановка Мейерхольда имела оглушительный успех.
Со своим театром, который он, не колеблясь, назвал Театр им. Мейерхольда, Всеволод ездил в Берлин и Париж. Его метод игры, биомеханика, в которой упражнения с телом были важнейшими, открыл глаза западным художникам: основа театрального представления — движение. Сначала движение, потом эмоция к слову, потом само слово.
Мейерхольд открыл собственную театральную школу. На вопрос о лучших учениках он ответил: Сергей Эйзенштейн и Зинаида Райх.
Любимая Зинаида
До встречи с Мейерхольдом Зинаида Райх печатала тексты в редакции литературного журнала в Ленинграде. Она происходила из семьи обрусевших немцев. Первым мужем Зинаиды был Сергей Есенин, который страстно влюбился в нее.
Сыграли свадьбу, родилась дочь Татьяна. Но Есенин не был хорошим отцом и мужем. Зинаида обманывала себя тем, что, может быть, второй ребенок спасет брак. Они расстались еще до рождения Константина.
Долгое время поэт отказывался признавать сына. Говорил: «Есенины не рождаются такими черными».
Через три года Райх стала главной звездой Театра им. Мейерхольда. Жена и муза Мастера, демонстративно сменила фамилию на Мейерхольд-Райх.
Властный на работе, дома он с радостью принимал роль подкаблучника. Драматург Алексей Файко так описывал свой визит к Мейерхольду: «У меня сложилось впечатление, что он совсем меня не слушал, настолько он был озабочен комфортом Зинаиды Николаевны.
Иногда он подкладывал ей под спину подушку, иногда другую бросал на пол, чтобы она могла опереться на ноги, иногда укрывал ее колени одеялом, иногда задергивал шторы, чтобы солнце не слепило жену».
Детей Есенина он усыновил. Отец не препятствовал. Иногда Сергей являлся пьяным и требовал встречи с Таней и Костей.
В 1925 году тело поэта нашли в гостинице в Ленинграде. На его похоронах Зинаида закричала: «Куда ты идешь, моя фея?». Мейерхольд успокоил жену: «Зиночка, ты же обещала».
Агония
Она началась за десять лет до его смерти, но Мейерхольд не заметил симптомов. В 1930 году в Берлине Михаил Чехов убеждал режиссера остаться на Западе: «Там тебя убьют, тебя расстреляют». Но Мастер вернулся. «Из приличия», — сказал он другу.
Статья в «Правде» под названием «Иностранный театр» подтвердила опасения Чехова.
Мейерхольд предпринял последнюю попытку спасти театр – спектакль к 20-летию революции по роману Островского «Как закалялась сталь». Художественный комитет констатирует: истерия, пессимизм, безысходность и уныние. Премьеры не состоялось. В 1937 году Театр им. Мейерхольд был закрыт.
Но Мейерхольд отказывается верить в то, что это конец и ему что-то угрожает. Он даже устроился в Оперный театр Станиславского, ему аплодировали на Всесоюзном собрании режиссеров, Всеволод Эмильевич сидел рядом с самим прокурором Вышинским.
Но 20 июня 1939 года арестован в Мейерхольд Ленинграде. Его доставили с отдельным конвоем как особо опасного для государства преступника. Следующие семь месяцев он проведет на Лубянке и в Бутырской тюрьме. Он никогда не узнает, что случилось с его обожаемой женой.
Смерть Зинаиды
В тот день, кроме горничной Лидии Анисимовны, дома никого не было. Убийцы проникли в квартиру через балконное окно, оно оказалось приоткрытым из-за недавнего обыска.
Наталья Макьерова, директор Музея-квартиры Всеволода Мейерхольда рассказывала:
«Зинаида только что вышла из ванной. Двое мужчин напали на нее в комнате для гостей. Семь ножевых ранений, ни одного в сердце. Она умерла от потери крови по дороге в больницу».
Ночь с 14 на 15 июля была жаркой, окна в квартирах на улице Брюсов были открыты настежь. Никто из соседей не отреагировал на крик борющейся за жизнь женщины. Лидия Анисимовна, которая обычно спала за кухонной занавеской, бросилась в комнату.
Нападавшие оглушили ее и скрылись по лестнице. Охранник вызвал милицию. После смерти Зинаиды детей выселили, а квартиру заняло НКВД. Их быстро разделили на две части: в одной жил шофер Берии, а в другой — его секретарь. Горничную и смотрителя на всякий случай отправили в трудовой лагерь.
Последний адрес мастера
Допросы Мейерхольда были жестокими. В январе 1940 года замученный Мейерхольд пишет письмо премьер-министру и министру иностранных дел СССР Молотову:
Били меня здесь (…) положили лицом на пол и били по пяткам и спине резиновой плетью. А когда я сидел на стуле, меня били по ногам тем же кнутом, сверху, с большой силой.
Но это не возымело действия. Мейерхольд не выдержал испытаний и признался в том, чего от него требовали.
В Бутырской тюрьме 1 февраля 1940 года Мейерхольду был зачитан приговор Военной коллегии Верховного суда: смертная казнь через расстрел. 2 февраля 1940 года в одной из тюремных башен во Всеволода Мейерхольда попала пуля.
Гений или сумасшедший театральный фанатик, пытающийся изобрести нечто иллюзорное — его можно считать кем угодно. Но то, что он всегда был предан своей Родине — неоспоримый факт.
