Ей велели немедленно снять платье и выбросить из головы свои фантазии. Она – никто. И будет прислуживать, как посчитает нужным графиня. Если захочет, отправит на кухню. Неважно, что девушка была аристократкой и носила гордое имя. Сирота и бесприданница должна была только молчать и слушаться.
— Просим ваше императорское величество посодействовать сироте Кронгельм, — низко поклонилась фрейлина императрицы. – Девочке уже шесть, ее можно определить в Смольный институт.
Так в 1833 году решилась судьба малышки Марии-Густавы-Жозефины. Она принадлежала к знатному остзейскому роду, который к началу девятнадцатого века полностью разорился.
Родители Жозефины умерли от тифа, и девочку взяли к столицу, в надежде выхлопотать для нее содержание. И все получилось: в память о заслугах ее предков, Жозефину устроили в Смольный, за казенный счет.
«Принадлежа к знатному роду, — писала Александра Соколова, одна из выпускниц института, — графиня… училась очень успешно… была исключительно хороша собой, не имела только средств, но даже и никаких родных… И когда приблизился срок выпуска, то ей некуда было ехать».
Восемнадцатилетней девушке разрешили, на первое время, остаться в Смольном. Таких, как она, называли «пепиньерками» — это были выпускницы, которые по-прежнему жили в стенах своего учебного заведения и занимались педагогической практикой.
Жалованье у пепиньерок было мизерное, перспективы крайне туманными, поэтому Жозефина Кронгельм принялась искать место гувернантки. И тут ей снова повезло – похлопотала директриса. Мадам Леонтьева переговорила с графиней Клеопатрой Петровной Клейнмихель, которой требовалась помощь в воспитании дочки, Бетси (а всего детей имелось восемь).
В Петербурге эта особа была хорошо известна – Клеопатра Петровна приходилась близкой родственницей фаворитке императора, Варваре Нелидовой. Муж ее был на особом счету у государя Николая I.
Клейнмихели жили роскошно, император пожаловал им графский титул… Появление гувернантки Клеопатра Петровна восприняла с любопытством: как же, аристократка! Жозефина и сама была графиней, только прирожденной…
Ей очертили круг обязанностей и показали комнатку, примыкавшую к спальне Бетси Клейнмихель. Девочка оказалась капризной и вздорной, большого интереса к учебе не проявляла, но Жозефина терпеливо, день за днем, занималась с ней французским и английским языками, учила литературе и математике.
Но ей все время казалось, что хозяйка – Клеопатра Петровна – испытывает неловкость по отношению к ней. Жозефина была ей ровней. Титулованная дворянка, только без гроша в кармане. А еще новенькая гувернантка была дивно хороша собой.
— В этом доме бывает весь столичный свет, — говорила директриса, отправляя Жозефину в дом Клейнмихелей, — у вас обязательно появится шанс познакомиться с достойным человеком!
Узнав, что вскорости во дворце Клейнмихелей готовится бал, Жозефина побежала к модистке. Она потратила большую часть своего жалованья, чтобы сшить прелестное платье. Купила туфельки и веер. Зеркало не обманывало ее: она была прекрасна! Этот шанс нельзя было упустить…
Гувернантки в богатых домах могли присутствовать на праздниках семьи, это отдавалось на откуп хозяевам. Здесь Жозефина не видела никаких препятствий – она ведь была не просто образованной девушкой, которой платили за услуги.
Она сама была частью дворянского круга! Но, увидев, что гувернантка прихорашивается перед балом, графиня Клейнмихель вызвала ее к себе.
— Снимите это платье. – жестко приказала она. – И отправляйтесь к Бетси. У нее трудный характер, она может убежать на бал и испортить нам праздник. Проведите это время с ней. На няню можете не рассчитывать, я дала ей выходной.
— Но разве я не смогу попасть на бал?
— Слышать ничего не желаю. – отрезала графиня. – Что вы себе возомнили? Там будут люди, до которых вам не должно быть дела! Знайте свое место!
Высокомерная отповедь пришлась ей в самое сердце. Девушка разрыдалась. Оскорбление гувернантки было слишком невыносимым. Её словно отхлестали по щекам этими словами, в очередной раз не забыв упомянуть, как она бедна. Словно в том была ее заслуга!
…В свой редкий выходной она заехала к директрисе, которую была обязана поблагодарить за найденное место. Леонтьева сразу спросила, как живется Жозефине. Так и всплыла эта история с балом. Негодование управительницы Смольного было так велико, что даже Жозефина испугалась.
— Да как она смеет! – воскликнула Леонтьева. – Эта дутая графиня! Да если бы не государь, никогда бы не стала ею!
Известие пошло дальше из Смольного. Директриса пересказала историю принцу Ольденбургскому, а тот, в свою очередь, императрице Александре Федоровне. И та была возмущена до глубины души: разве можно унижать сироту?
Дальнейшее происходило быстро. Из дворца к Клейнмихелям прислали новую гувернантку и велели дать немедленный расчет графине Кронгельм. После этого Жозефина снова заняла свою прежнюю комнатку в Смольном. Впрочем, вскоре она покинула ее, чтобы получить место у добрейшей Домны Павловны Веселовской.
Новая хозяйка была совершенной противоположностью – милая, кроткая и любезная. Она же позаботилась о дальнейшей судьбе Жозефины, устроив ее брак с дворянином Дмитрием Павловичем Шиповым.
Ради этого союза лютеранка Жозефина поменяла веру и стала православной с именем Мария. После свадьбы она переехала с мужем в его великолепный особняк в Брюсовом переулке в Москве. С Дмитрием Павловичем и тремя детьми она была совершенно счастлива вплоть до своей смерти в 1907 году.
