«Ухожу», — сказал Буденный. Он и понятия не имел, что произойдет дальше, а потом всю жизнь повторял: «Это просто несчастный случай». Не могла, дескать, его жена пойти на такой шаг добровольно и в здравом уме. Но все в Москве повторяли: Надежда потеряла надежду.
И еще: «Он влюбился, а она ему мешала». Некогда первая красавица станицы, молодуха, на которую заглядывались офицеры, оказалась не нужна своему знаменитому мужу.
Восемь детей росло у Буденных. Бедняки с хутора Козюрин были на Дону приезжими – переселились из Воронежской губернии в поисках лучшей жизни. Предки числились крепостными, трудились на барина, а теперь Буденные работали ради своей выгоды: с переменным успехом пахали и сеяли, ходили за лошадьми. Сёмку, самого смышленого и ловкого из детей, еще мальцом отправили батрачить к купцу Яцкину.
— Как сидит! Словно влитой! – с восторгом говорили станичники в Платовской, глядя на Семёна.
Он, действительно, лучше всех держался в седле. Словно родился в нем! И смелый был до отчаяния. Попавшись на глаза военному министру Алексею Куропаткину, который приехал на праздник сбора лозы, Семён был награжден серебряным рублем. Понравилась генералу джигитовка от Буденного!
Надю он приметил в соседней станице. Красивая была, статная, что глаз не оторвать.
— Не по Сеньке шапка! – хмыкала родня.
Все думали, что даже свататься к такой боязно – откажет! А семья засмеет… Но Буденный решил рискнуть и не прогадал. Широко-широко распахнулись дивные Надины очи, а потом она, краснея, вымолвила: «Да!» Родители не стали возражать – всех дочек надо пристроить…
Семён был женат всего-то несколько месяцев, как его призвали на русско-японскую. В драгунском полку сразу обратили внимание на смелого и очень талантливого парня. Потом была столичная школа наездников, где Буденного признали лучшим.
Легенда гласит, что не единожды стоял Семён в карауле у Зимнего, а император Николай II даже лично здоровался с ним за руку… Так или иначе, но много позже, в эмиграции, полковник Гоштофт, под началом которого служил Семен, написал о нем:
«В 1907 году был произведен в младшие унтер-офицеры. Толковый, спокойный, знавший лошадей… В ноябре 1908 года был уволен в запас, причем довольное им начальство наградило его… чином старшего унтер-офицера».
А жена? Она терпеливо ждала Семёна, как подобает супруге офицера. Она разделяла его мечты – что скопят деньжат, выстроят в Платовской большой собственный дом, обзаведутся хозяйством, начнут разводить лошадей.
С познаниями Семёна это легко превратилось бы в прибыльное дело! Беда была в том, что… время бежало, а молодожены практически не виделись. Не давали Буденному отпуска!
«Молодуха-то твоя зря времени не теряла», — злословили станичники, когда в 1913-м Семёну, наконец, позволили отдохнуть.
Болтали и другое – что был у Нади ребёнок, да она избавилась от него, едва понесла. По этой причине или нет (сейчас сказать сложно), но совместных детей у Буденного и его первой жены так и не появилось. Позже они часто обвиняли в этом друг друга…
Но пока, стремясь домой, Семён не слушал злые языки. Родные писали ему, что Надя для них прекрасная помощница. Поэтому не было никаких оснований у Семёна не верить родному отцу…
Первая мировая ворвалась в жизнь Семёна стремительно. Из отпуска Буденного срочно отозвали в Армавир.
Впоследствии, в мемуарах, он подробно рассказывал, как жил в те годы – побывал на кавказском, австрийском и немецком фронтах, получил «полный бант» за свои заслуги, то есть, все Георгиевские кресты и медали… Тем не менее, революцию, по его собственному признанию, встретил с восторгом и полным пониманием.
Он не сомневался, на чью сторону встать – белых или красных. Буденного избрали заведующим земельным отделом Сальского округа. Потом он возглавил красный отряд и решил забрать жену. Хотя грамотой Надя владела весьма условно, ей нашлось место в медицинской части и в снабжении. Надя не могла наглядеться на него – неужели теперь навсегда вместе? Сколько еще можно было жить вдали друг от друга!
— Ты – баба боевая, — говорил Семён. – Такая сейчас ох как нужна.
Везде, где оказывался Буденный, отмечали его доблесть и таланты. Неудивительно, что в 1919 году его поставили командующим 1-й Конной армии. Он рьяно теснил белых, а потом взял Ростов-на-Дону… И вот тут вышел грандиозный конфуз.
В захваченном городе его подопечные резвились чересчур бурно, широко, не считаясь ни с чем. В Москву вскорости улетела телеграмма:
«Армия Буденного разлагается… Установлены грабежи, пребывание в штабе подозрительных женщин… Буденный перестает считаться с кем-либо…Бесчинства невероятны».
Реакция из Москвы была моментальной, так что Буденному пришлось униженно искать оправдания и на двенадцатый день оставить Ростов. Утверждали, что перед Лениным за него хлопотал лично Сталин.
То, что у подчинённых Будённого не всё в порядке с дисциплиной, говорили и потом. И что, помимо ратных дел, проворачивают другие. Время было уж больно бурное, а источников обогащения — много! Изымалось золото, аресты можно было произвести практически без каких-либо санкций.
А с неугодными разбирались без лишних сантиментов. Так что, когда в 1923-25 годах Исаак Бабель написал «Конармию», не пытаясь пригладить действительность (и даже наоборот), Буденный бушевал. Называл сборник рассказов «бредом» и требовал его запретить. Только со временем стал относиться к этому с изрядной долей юмора:
— Нравится ли вам Бабель, Семён Михайлович?
— Это, смотря какая бабель.
Когда был образован Северо-Кавказский военный округ, а командующим сделали Ворошилова, Буденный стал у него заместителем. Оба с женами поселились в Ростове-на-Дону в прекрасном особняке, до революции принадлежавшем купцу Парамонову. Там жили широко.
Были и деньги, и яства, и помощницы по хозяйству. От малоподвижного образа жизни и обилия вкусной еды, Надя стала грузнеть. Когда Буденного перевели в Москву (и выделили квартиру на улице Грановского) она была уже располневшей женщиной, без следов былой красоты…
— У него есть другая. – шептали ей.
А потом даже называли имя: Ольга Михайлова, оперная певица. А Надя не хотела слушать, не хотела верить. Но однажды все-таки возник разговор.
«Ухожу», — бросил Семён.
Говорили, что Надя пригрозила вытащить на поверхность его темные тайны – то, что еще никто не знал про действия Буденного на юге. Впрочем, это были только догадки.
Утром он планировал забрать вещи. Но вечером 8 декабря 1925 года, когда в их квартире находились гости, Надя схватила револьвер и приставила к виску:
— Смотри, Сёма! – крикнула она.
Он ничего не успел сделать. «Неосторожное обращение» — было официальной версией гибели Надежды Буденной. Первой жены.
Вторая появилась на следующий же день.
«Это он её… Он влюбился, а она ему мешала», — писал Михаил Булгаков об этой драме.
Кто-то был с ним согласен.
