Он был намного сильнее, но победила жажда жизни. Катерина впилась зубами в руку этого жуткого человека, и он на секунду ослабил хватку. Этого хватило, чтобы девушка освободилась и выбежала из комнаты.
— Напал! – Голосила Катерина, рыдая и заламывая руки. – Что делается! Напал!
На звуки её голоса выскочил коридорный, а потом крепкие парни, специально дежурившие для таких случаев, вломились в ту самую комнату, где всё происходило. Окошко было распахнуто, шторки покачивались на ветру.
Лиходей ушел. Катерина – или, по-местному, Клотильда, стучала зубами от ужаса. 25 июля 1909 года она столкнулась с самым страшным злодеем петербургских улиц – Николаем Радкевичем. Охотником на «бабочек».
Коля поджидал её у ворот. Каждый вечер она возвращалась всё позднее, но он терпеливо стоял возле парадной. Наконец, раздался смех. Мелькнули тени – женский силуэт и мужской, потом раздались голоса. Минуту спустя Коля увидел их: размалёванную красавицу и её спутника.
— Ты что здесь? – Со смехом спросила женщина. – Всё стоишь, Коленька? Уходи, не мешай.
— Ну как же… — Жалобно произнес юноша. – Я же к вам.
— Слышишь, что сказала дама? – Грозно промолвил спутник. – И чтобы духу твоего тут не было.
Он сжал кулаки, но бороться было бесполезно. Верзила, который держал под локоток красавицу, был старше, сильнее, крепче. Ему пришлось уступить. Глядя, как эти двое поднимаются по ступеням, как закрывается за ними дверь, Коля принял решение. Он отомстит.
Ему было в ту пору четырнадцать, и он переживал первую личную драму в своей жизни: красавица в два раза его старше, привечала его недолгое время, но затем указала Коле Радкевичу на дверь. Месяцем позже выяснилось, что у юноши – дурная болезнь.
В госпитале Аракчеевского кадетского корпуса врач сообщил ему об этом с брезгливостью. Последовало долгое лечение. Физический недуг со временем прошел, а вот душевное здоровье поправить не получалось. Кадет Николай Радкевич был одержим жаждой восстановления справедливости.
Бежали месяцы и годы, он вырос, превратился в плечистого парня. За это время окрепла его вера в правильность выбранного пути: он должен наказать легкомысленных «бабочек». Тех, кто заставляет мужчин страдать. Идея очистить от их присутствия город завладела им так сильно, что он не мог больше ни о чём другом думать.
Приятели, с которыми он прежде общался, отошли на второй план. Мысли о карьере, о службе, теперь не приносили радости. Из весёлого юноши Радкевич превратился в нелюдимого мужчину. Он вынашивал план, но ему надо было решиться на первый шаг. А это оказалось непросто.
Всё решил случай. В начале июня 1909 года он вышел на улицу, когда уже смеркалось. Темнота была условной, как-никак белые ночи! Многие прогуливались в поздний час, но к Николаю подошла только одна женщина. Молодая, с красными накрашенными губами и дерзким взглядом.
Она представилась Нюркой и сразу предложила отправиться к ней. За этот шанс Радкевич ухватился обеими руками. Он потом не мог вспомнить подробностей, только ощущение невероятного полёта… Словно он разом воспарил над городом.
Потом тащил тяжелую ношу к берегу. 1 июля Анну Блюментрост – так звали Нюрку на самом деле – выловили из Невы.
О произошедшем довольно быстро стало известно в столице. Женщины, промышлявшие на улицах, стал опасаться за свои жизни. Подогревали панические слухи и газетчики.
О том, что в Петербурге появился новый Джек-Потрошитель, стали говорить намного раньше, чем нашли вторую «бабочку». И это, по всей видимости, воодушевило Радкевича.
Никем не узнанный, он стал знаменитостью. О нём шептались, о нём спорили и о нём писали. Он шёл по улицам столицы и упивался собственной значимостью.
Страх, посеянный им, придавал Радкевичу сил. Больше не было того юноши с жалобным голосом. Ему на смену пришел дерзкий и жестокий человек. О, каким сильным и могущественным он сам себе казался!
Он жаждал нового подтверждения своей власти над городом. Утром 15 июля 1909 года в гостинице «Дунай» на Лиговском проспекте нашли бездыханную Екатерину Герус. «Почерк» был тот же – нож.
Коридорный рассказал, что номер 9 на третьем этаже заняли накануне, мужчина и та самая Герус. А поутру постоялец откланялся, заявив, что просто не хочет будить даму… «Кто же знал-то?» — Всхлипывал слуга.
Лучшие следователи Петербурга обсуждали, как поймать этого человека. Быстро к делу подключился начальник сыскной полиции, Владимир Филиппов. У него был громадный опыт в подобных вещах, и он едва ли не первый предположил, что Радкевич кому-то мстит.
— Такой человек, — рассуждал Филиппов, — не имеет другого источника славы, кроме как его тёмные деяния. Вот увидите, он обязательно заявит о себе. Он хочет, чтобы его узнали!
Филиппов оказался прав. После неудачного нападения на горничную и Клотильду из «весёлого дома» на Коломенской улице (где девушка подняла крик), в следующий раз он оставил записку.
Это произошло 17 сентября 1909 года в другой столичной гостинице, «Кяо». Записка была приколота к изголовью ложа, где нашли Марию Бутошникову, уснувшую вечным сном.
«Это сделал Вадим Кровяник», — писал неизвестный.
В тот самый раз «Вадим» допустил ошибку. Он хотел поступить таким же образом, как уже делал – незаметно улизнуть, сославшись на нежелание будить даму.
Однако коридорный читал газеты, уже слышал о произошедшем, и решил сначала заглянуть в номер, чтобы убедиться: всё в порядке. Разозлённый постоялец толкнул коридорного, завязалась потасовка, и «Вадиму» (а на самом деле Николаю Радкевичу), скрыться не получилось.
Отпираться было бесполезно, да ещё и записка красноречиво свидетельствовала, кто виновен. Радкевич сначала попытался что-то возражать, но потом признался во всём. Называл имена, даты, адреса…
— Но, позвольте, — сдержанно возразил врач, который присутствовал при этом, — возможно, вы пытаетесь приписать себе чужую славу? Как мы можем доказать, что все остальные истории связаны с вами?
Эта же мысль терзала и Владимира Филиппова. Он был практически уверен, что за всеми петербуржскими эпизодами стоит один человек — Радкевич. И всё же нельзя было исключать, что он причастен только к истории в «Кяо». И просто повторил «почерк», о котором узнал из газет!
Потребовалась экспертиза психического состояния Радкевича. Его поместили в клинику святого Николая Чудотворца для детального обследования, но и там специалисты не могли сойтись во мнении. С одной стороны — все признаки безумия. С другой…
Тем не менее, в марте 1912 года начался суд. Понадобилось три дня для вынесения вердикта присяжных: виновен. Правда, наказание оказалось довольно мягким – всего 8 лет каторжных работ.
Как раз по той причине, что обвиняли Радкевича только в последнем преступлении. И этот срок он отбыл не полностью, поскольку был убит в 1916-м году. Охотника на «бабочек» такие же приговорённые осудили собственным судом.
