Стерляжья уха под ледяную водочку была чудо как хороша. Позади остался длинный, полный суеты день. Николай Иванович откинулся на спинку стула и вытер рот салфеткой.
В трактире у Тестова, где отменно кормили, у него был собственный стол, который никто не имел права занимать. Трактир славился традиционной русской кухней и первоклассным обслуживанием.
Петербургская знать во главе с великими князьями специально приезжала из Петербурга отведать знаменитого тестовского нежнейшего поросенка, откормленного творогом, ракового супа с расстегаями, янтарного балыка и знаменитой гурьевской каши с фруктами.
Невысокого роста, в отлично сидящем костюме-тройке, с большой залысиной, бородкой клинышком, добродушного вида, Николай Иванович Пастухов производил самое благоприятное впечатление.
И в то же время от него исходила спокойная сила, заставлявшая стоять навытяжку и половых, и шеф-повара, а городовых козырять. Да, что трактир или городовые… Его боялась вся Москва! Еще бы — главный редактор «Московского листка», припечатает, так припечатает — мало не покажется.
…В зал стремительной походкой вошел крепкий молодой здоровяк и направился к столику Пастухова.
— Мое почтение, Николай Иванович.
— Здравствуй-здравствуй, Гиляй. Садись, угощайся. Чем порадуешь?
— Хорошим двойным yбийством в Мытищах. Будет новость! Пока полиция разбирается, я уж по своим каналам все разведал.
— Ну что ж. Неплохо.
И они принялись обсуждать рабочие дела.
Кто бы мог подумать, что из неграмотного паренька Коли Пастухова получится газетчик-самородок? Вчерашний босяк, который мог окончить жизнь под забором, стал миллионером. Будущий издатель родился 28 июля 1831 года в Гжатске (ныне Гагарин) в мещанской семье.
Его образование было ограничено умением читать и считать. Мальчишкой он был сообразительным и любознательным, но бедственное материальное положение семьи заставило Николая рано бросить учебу и начать работать.
К двадцати пяти годам Николай перепробовал множество профессий, начиная от «мальчика на побегушках» и разъездного контролера до поверенного при винных откупах. При этом юноша всегда много читал и даже пробовал писать стихи.
В конце 50-х годов Николай перебрался в Москву и перебивался на разных должностях — от работы на почте до фокусов и изображения «дикого человека» в московских балаганах.
Скопив необходимую сумму, он открыл пивную лавку у Арбатских ворот. Питейное заведение изменило судьбу Николая, приобщив его самым необычным образом к работе репортера. Завсегдатаями здесь были извозчики, мелкие торговцы и бродяги. Облюбовали это место и студенты Московского университета: хозяин пиво не разбавлял, мог покормить в долг, был приветлив и радушен.
Пастухов сочувствовал вечно нуждающейся студенческой молодежи, которая кормилась, дневала и ночевала у него. Многие из студентов подрабатывали хроникерами в различных изданиях. Услышав новость или слух, они прямо «на коленке» писали заметки.
Так Николай познакомился с будущим знаменитым адвокатом Федором Плевако, сотрудничавшим в те времена с газетой «Московские ведомости». Прислушиваясь к разговорам студентов, Пастухов начал читать книги, что обсуждали студенты, и сам писать заметки для газет. Эта репортерская работа его так увлекла, что он фактически перестал заниматься своей пивной лавкой.
«При упорном труде Н.И. Пастухов выучился сам в конце концов писать заметки о происшествиях, добывая их у полиции и у трущобников, и вскоре сделался первым и единственным московским репортером, которому можно было верить безусловно».
В 1862 году Николай выпустил первую книжку под названием «Стихотворения из питейного быта и комедия «Питейная контора», сочинение Николая Пастухова». В сборнике было стихотворение о любимом занятии Пастухова — рыбалке:
Люблю я летом с удочкой
Над речкою сидеть,
Бутылку водки с рюмочкой
В запас с собой иметь.
Вот вытащишь плутовочку,
Насадишь на крючок,
Закинешь, выпьешь рюмочку
И ляжешь на песок.
Лежишь, а рыбка клюется,
Сомненья далеко,
Порою так наклюешься,
Что встать уж тяжело.
Со временем шуточный стих превратился в песню. Актер Борис Чирков в одном из эпизодов фильма «Юность Максима» исполняет ее под гитару.
Работа репортером так затянула Николая, что пивную лавку в 1865 году пришлось закрыть. Федор Плевако помог Пастухову войти в редакцию «Московских ведомостей» и познакомил с редактором газеты.
«Ради какого-нибудь удавившегося портного в Рогожской или пожара в Марьиной роще Н.И. Пастухов бегал десятки верст пешком и доставлял сведения, живые и точные», – свидетельствует Владимир Гиляровский.
Идею о собственной газете Пастухову подсказал Плевако. Удивительно, что при полном отсутствии воспитания и образования, Николай Иванович совершил почти невозможное.
Пробившись в жизни и профессии исключительно благодаря своим способностям, вскоре Пастухов будет почетным гостем на балу у президента Французской Республики господина Сади Карно во время франко-русских торжеств в Париже.
Пастухов буквально переселился в редакцию и с головой ушел в работу. Ему предстояло стать крупнейшим издателем своего времени, одним из зачинателей «желтой прессы».
Газета начала писать о том, чем брезговали серьезные издания — ее коньком стали горячие новости, сенсационные разоблачения, преступления и чудесные спасения. В газете печатались исторические романы, лирические и юмористические стихи.
Тираж газеты, печатавшейся на самой дешевой бумаге, годной после прочтения на самокрутки, вскоре дошел до сорока тысяч экземпляров и продолжал расти. «Московский листок» наделал много шума своей рубрикой «Советы и ответы», придуманной Пастуховым.
«Купцу Ильюше. Гляди за своей супругой, а то она к твоему адвокату ластится: ты в лавку и он тут как тут… Поглядывай».
«Васе с Рогожской. Тухлой солониной торгуешь, а певице-венгерке у Яра брильянты даришь. Как бы Матрена Филиппьевна не прознала».
И Ильюша, и Вася, и Матрена Филиппьевна действительно существовали, над ними ухохатывались москвичи, пока сами не попадались в «Советы и ответы».
Не боялись в газете попугать и власти, и полицию: «Околоточному Рабиновичу, Серпуховский участок. Кажется, прошло то время, когда ваша братия ходила славить, блуждая по лавкам, а вы все еще это занятие не оставляете, смотрите, как бы вас за это начальство не припугнуло». Глядишь, и полиция по Москве начинает остерегаться брать взятки.
Вышедший 1 августа 1881 года «Московский листок» сразу приобрел скандальную репутацию. Образованное купечество прилюдно стыдилось читать эту газету. Но через черный ход прислуга рано утром бегала к газетчику и потихоньку приносила хозяину свежий номер, который тот с опаской просматривал, не пропесочили ли его?
Пастухов находил себе лучших корреспондентов, каким-то чутьем угадывая способных к газетному делу.
— Одно условие… Пиши только правду!
Николай Иванович разоблачил завод Гужона, который сбрасывал в Москву-реку по тайным трубам нечистоты. Пастухова корили:
— Гужон вам деньги платит!
Но Николай Иванович был принципиален:
— Меня не купишь рекламой! А ругать буду тех, кто заслуживает. Кто людей травит, рыбу морит, так я о них, что же, за рекламу молчать буду? Не надо мне их денег! Вот и весь сказ.
«Московский листок» никогда не давал непроверенной информации, боясь оказаться одураченным и втянутым в судебные тяжбы. Однажды в Орехово-Зуеве сгорела на морозовской фабрике казарма с двадцатью девятью рабочими. Администрация старалась замять преступление, но Владимир Гиляровский, репортер «Московского листка», его раскрыл.
Разразился скандал. Фабриканты Морозовы нажаловались губернатору Влалимиру Александровичу Долгорукому. Тот вызвал Пастухова:
— Как посмели? Из-за вашей публикации рабочие бунтуют!
— Я всего лишь раскрыл правду. Погибли люди.
Долгорукий задумался:
— Да я и сам этих фабрикантов не люблю. Безобразий у них много.
Пастухов был признан основателем жанра репортажа в российской журналистике. Николай Иванович разбогател, женился и купил огромный дом в Староваганьковском переулке (№17), принадлежавший ранее князьям Голицыным. В семье родились дочь и сын.
В этом же доме он разместил типографию и редакцию газеты. Известно, что Михаил Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» почему-то именно в этот дом перенес контору, служащие которой все время пели песню «Славное море, священный Байкал».
Пастухов стал из голодного репортера, благодаря своей газете, миллионером. Богатство не повлияло на личность Пастухова. Он по-прежнему был прост в общении, добр, гостеприимен и старым привычкам не изменял.
Рыбалка была и оставалась настоящей страстью Пастухова, она же сыграла с ним злую шутку. Летом Николай Иванович частенько он уезжал на Волгу. «Не самая ловля, не добыча рыбы, а часы в природе были ему дороги.
По нескольку суток, днем и ночью, он ездил в лодке по реке, тут же спал на берегу около костра, несмотря ни на какую погоду. Даже по зимам уезжал ловить и в двадцатиградусные морозы просиживал часами у проруби на речке», – вспоминал Гиляровский.
Однажды на рыбалке Пастухова принялись дразнить крестьянские ребятишки. Чтобы их отпугнуть, Николай Иванович достал револьвер, и не целясь, выстрелил в сторону прибрежных кустов. К ужасу Пастухова, выстрел нашел цель и один мальчишка был убит наповал. Убитая горем мать ребенка прокляла убийцу. Дело удалось замять, но несчастья посыпались на Николая Ивановича.
Вскоре, в 1902 году, в жизни Пастухова случилась ужасная трагедия: он потерял взрослых дочь и сына. Они скончались с разницей в три недели. Дочь умерла от скоротечной чахотки, а сын, который должен был стать преемником Пастухова в издательском деле, простудился и сгорел за несколько дней.
Широкий и щедрый по натуре, Пастухов всегда поддерживал семьи журналистов. Много хорошего он сделал неимущим. Кого-то в газету пристроит, кого накормит, кому денег даст.
Вдове журналиста Ивана Андреевича Вашкова, оставшейся с восемью детьми, Николай Иванович оплатил похороны супруга и не дал помереть с голоду — купил меблированные комнаты. Также помощь была оказана Пастуховым семье умершего журналиста Ракшанина и многим-многим работникам типографии.
Жил в Москве фольклорист и исследователь древнерусской письменности Елпидифор Васильевич Барсов. Ютился он в маленькой квартирке, набитой до потолка древнерусским рукописями и антиквариатом. Пастухов однажды заехал к нему и пригласил на прогулку:
— Поедем прогуляемся, у меня экипаж стоит.
Приезжают на Шаболовку, к просторному дому с табличкой. Барсов читает: «Дом действительного статского советника Барсова». Пастухов жестом пригласил Барсова в дом. В одной из комнат на столе лежит купчая на дом на имя Барсова и записка: «Дорогому другу Елпидифору Васильевичу от Пастухова»…
Занимался Николай Иванович благотворительностью и общественной деятельностью. Известно, что он пожертвовал 25 тысяч рублей на устройство одного зала в Музее изящных искусств (ныне ГМИИ имени А. С. Пушкина) и основал московский «Кружок рыболовства».
Власть, деньги и слава были ему не нужны, а спасительную пулю судьба не послала. Дети ушли, а Пастухов был обречен жить еще девять лет. Умер Николай Иванович Пастухов на 80-м году жизни, в июле 1911 года, не дожив несколько дней до тридцатилетнего юбилея «Московского листка».
В некрологе Владимир Гиляровский, «дядя Гиляй», написал про Николая Ивановича, которого считал своим учителем: «Что бы про Пастухова ни говорили, а я скажу при воспоминании о нем лишь одно: «Жил-был на свете добрый человек!»
Редакторы менялись, «Московский листок» тоже. Последний номер газеты вышел в день подписания Брест-Литовского договора — 3 марта 1918 года.
У самого Гиляровского к тому моменту уплотнили жилплощадь, оставив ему одну комнатенку в собственной квартире по Столешникову переулку. Теперь его будил «Интернационал», раздававшийся по радио из его бывшей гостиной. Владимир Алексеевич садился поработать — его думы занимала будущая книга «Москва и москвичи», где он напишет и о Пастухове.
