Один поклонник умолял ее остаться в Италии и сулил карьеру звезды. Другой – звал в Грузию и грозил зарезаться, если страсть не будет взаимной.
Третий – присылал из Новосибирска свои труды по высшей математике, где на первой странице значилось: “посвящается Мирдзе”: признание в любви в формулах и уравнениях.
Но актриса Мирдза Мартинсоне, сыгравшая столько авантюрных роковых красоток в кино, в жизни голову никогда не теряла и ни на какие посулы не поддалась. Сегодня она играет в театре “Дайлес”, увлекается астрологией и нумерологией и размышляет о сущности бытия.
Я всю жизнь была очень влюбчива
— Вы так тщательно выбирали день для интервью – чтобы был благоприятным по гороскопу. Давно ли строите свою жизнь по астрологическим законам?
— Еще в школе я сразу выделила астрономию как самый притягательный из всех предметов. И тогда же выяснилось, что мой учитель математики – астролог и нумеролог. Поэтому весь наш класс отлично успевал по математике: в качестве поощрения последние 15 минут на каждом уроке отводились магической силе чисел и влиянию звезд.
— Были случаи, подтверждавшие, что это работает?
— Да сколько раз! Любые болячки, беспокойство от зубов, настроение – все зависит от того, какой день сегодня. Например, если голова раскалывается, значит Луна в Овне и тут уж ничего не поделаешь.
— Тогда зачем знать?
— Ну вот вам такой пример: однажды я улетала куда-то из Рижского аэропорта и пограничник, проверив паспорт, вдруг говорит: “А вы знаете, что мужа своего от смерти спасли?” Я растерялась – нет, не знаю. Оказывается, они лежали в одной палате, когда мужу должны были делать операцию.
Но я тогда обнаружила, что назначенный день крайне неблагоприятен астрологически для хирургических вмешательств, и позвонила врачу, умоляя перенести операцию. Он, конечно, отнесся к предостережениям скептически, однако после долгих уговоров согласился.
Вместо мужа на стол взяли другого больного – и операция прошла неудачно, человек умер. А мужа прооперировали на следующий день: все прошло благополучно.
— Вы и замуж по гороскопу выходили?
— Нет, замуж я выходила по интуиции. У меня внутри почему-то было твердое убеждение, что я просто должна стать женой Мартиньша – и все тут. Кому должна? Судьбе, наверное!
Видимо, только с этим человеком я могла чему-то научиться, чему не научилась бы ни с кем другим. Хотя если бы тогда мне пришло в голову сравнить наши гороскопы, я бы обнаружила, что они у нас совсем противоположные.
— И все же вы прожили в любви и согласии два десятка лет, и имена актрисы Мирдзы Мартинсоне и ее мужа актера Мартиньша Вердиньша можно встретить в титрах одного фильма – “Миража”, например. Выходит, астрология может и ошибаться?
— В согласии прошли только первые десять лет. Да и то потому, что я была очень востребована в театре, в кино, на радио и очень много ездила по Союзу, то на пробы, то на съемки.
Даже рождение дочери не повлияло на этот сумасшедший график, спасибо родителям, которые помогали, перехватывая ребенка, пока я была на гастролях. Так что нам с Мартиньшем и ссориться-то времени не оставалось: не виделись месяцами. А через десять лет родился сын.
Муж бурно и долго праздновал его рождение, и как-то так втянулся в это состояние, что уже не мог из него выйти. Вдруг оказалось, что алкоголь – это его большая проблема. Следующие десять лет я занималась безнадежным делом: пыталась переделать человека.
Проиграла, конечно. Так что мы давно уже не живем вместе, хотя время от времени общаемся.
— Так что такое любовь: награда, испытание, наказание?
— Знаете, у меня никогда не было такой любви, ради которой я бы потеряла голову, готова была бы все бросить и слепо идти за человеком. То есть, я не знаю, что такое любовь-наказание. Я всю жизнь была очень влюбчивая. Но это так быстро проходило. Причем я влюбиться могла из-за мелочи и разлюбить – тоже из-за мелочи.
Помню, как-то поехала с одним своим молодым человеком на море. И он так красиво там плавал и нырял. Потом вышел и пошел ко мне из волн – красивый как Аполлон. А я смотрю, у него из носа течет. И все! Мою любовь как ветром унесло.
Дома маме пересказываю, а мама говорит: нет, это не любовь. Если бы это была любовь, то тебе даже это бы в нем понравилось. Наверное, мое замужество стало для меня испытанием: все, что я делала, было продиктовано желанием сохранить семью.
— Вас когда-нибудь предавали в жизни?
— Предательство – очень сильное слово. Я выросла в советские времена и во мне до сих пор живо убеждение, что самое большое предательство – это предать Родину. Это то, что не подлежит сомнению. Что касается взаимоотношений людей, тут все намного гибче и слово “предательство” не годится.
Допустим, когда-то мне казалось, что какой-то человек меня предал – а сегодня я смотрю на ту же ситуацию и понимаю: да не было предательства, у него были свои причины так поступить. Ну а если при этом он сделал мне больно, так ведь сам же за это потом наверняка и расплачивался.
Как расплачивалась я, когда делала больно другим, не задумываясь об этом по молодости лет. В юности у меня запросто могло быть несколько поклонников, каждый из которых не догадывался о существовании соперников.
Мама вечно помогала мне выкручиваться из ситуаций, когда они едва не сталкивались на пороге нашего дома. Но рано или поздно молодые люди узнавали правду и, конечно же, им было больно. Сегодня я об этом очень сожалею и понимаю, что какие-то случаи в моей жизни, когда больно было уже мне, являлись ответным ударом свыше.
Такие люди – и без охраны!
— Самые яркие воспоминания детства?
— Я просыпаюсь на свежих льняных простынях и, не открывая глаз, знаю, что на столике уже стоит парное молоко и веточка земляники, полная ягод. Это происходило каждое лето в латгальской деревне, где жила моя милая бабушка, у которой я проводила все каникулы.
Она была очень простым, но глубоко интелигентным человеком: никогда не повышала голос, не выходила из себя. И еще она была очень красивая. Даже когда старая и с одним зубом, все равно красивая. В юности ее любили двое братьев, один из них женился на ней.
Бабушка родила ему четырех детей. Но он очень рано умер – больное сердце. И тогда второй брат женился на вдове: он любил ее всю жизнь и дождался таки. Бабушка и ему родила нескольких детей. Она была очень верующая и сама в кино не ходила, провожала меня до сельского кинотеатра и ждала, пока кончится сеанс.
Но на обратном пути с интересом слушала мой пересказ фильма и очень эмоционально реагировала. Помню, я ей рассказывала «Спартак», а она шла и и плакала. Бабушка была строгих нравов, но при этом от нее исходило столько любви, что я не чувствовала ограничений!
На примере ее жизни вижу, как резко изменились люди за последний век: насколько мужественными и ответственными были мужчины тогда и насколько женственными и мягкотелыми они стали сегодня. Понимаю, что этому есть миллион причин. Но такие мужчины – не для меня.
— А самые яркие ощущения счастья во взрослой жизни?
— Это было в Италии. Я снималась у Бондарчука, месяц мы жили в Мексике, потом съемки продолжились в Италии. Вокруг было так безумно красиво и масса мужчин, которые говорили комплименты, признавались в любви.
Один продюсер клялся, что если я останусь, он сделает меня звездой. А один режиссер воскликнул: “Ну неужели ты не способна так влюбиться, чтобы все бросить дома?” Я говорю – нет. И он с досадой процедил: “Ну, латышка!”.
Вот там однажды, любуясь бесконечно красивым итальянским пейзажем, я и подумала: остановить бы мгновение и продлить это счастье!
Да молодость – вообще одно сплошное счастье. На меня сыпались бесконечные подарки от судьбы. Никто за границу выехать не может, а меня вдруг замечает Бондарчук, царь и бог в советском кино.
Он планировал меня на главную женскую роль в фильме “Красные колокола”. Но исполнитель главной мужской роли Франко Неро оказался небольшого роста, ниже меня на голову – пара получилась комичной, и мою роль отдали другой актрисе. Однако Бондарчук меня все равно не отпустил, дал другую роль, Бесси Битти
Его съемочную группу так не пасли, как другие советские коллективы за границей, так что я, конечно, могла остаться – хоть в Мексике, хоть в Италии. Но, в отличие от многих своих героинь, я совсем не авантюристка. И потом, я и так была счастлива!
— Сегодня таких моментов острого счастья уже не бывает?
— Отчего же?! Вот недавно еду в троллейбусе и один мужчина вдруг начинает говорить: “Нет, ну какие все-таки раньше актеры были, каждый – личность!” И массу комплиментов в мой адрес, роли мои перечисляет.
А напротив женщина сидела, везла горшочек с яркими пышными цветами, и она мне их протягивает – возьмите, это за ваш талант! Я выхожу из троллейбуса вся в цветах и комплиментах: разве это не счастье?
И такие случаи на каждом шагу. Какой-то мужчина с криком: “Сама Мирдза – и без охраны!” протянул руку и попросил поставить автограф прямо на манжете рубашки.
Или вот, покупала я что-то на базаре, а продавщица: “Можете одевать свои темные очки сколько хотите – вас все равно сразу узнаешь!” Особенно эмоциональны мои русские поклонники, латыши посдержанней, конечно. Но любое такое общение сразу дает мне ощущение счастья.
— Ваш самый страшный сон?
— Что я стою на сцене и забыла текст.
— А в реальности такое было?
— Было, особенно когда переволнуешься перед премьерой. Да на сцене все было – и падала, и партнер вовремя не выходил! Вот у меня время от времени колено болит. Это, еще учась на театральном факультете, я участвовала в спектакле «Шерлок Холмс», где надо было по роли бежать по крутой лестнице на высоких каблуках.
А у меня на самом верху каблук за ступеньку зацепился – на коленях пропахала всю лестницу. Ничего, встала и улыбнулась, скрывая слезы. Или, помню, мы по Гончарову играли «Обрыв». И вот я – Вера – стою на сцене, жду партнера. А никто не выходит, только Лилита Берзиня, моя бабушка по роли, стоит за кулисами и руками разводит.
Дело в том, что партнер мой подрабатывал ночами, вот и задремал где-то. В зале тишина, и я молчу. Лилита шепотом из-за кулис подсказывает: “Стихи читай!” А я думаю: какие стихи, по-латышски, что ли? В пьесе Гончарова?! К счастью, тут партнер наконец объявился.
