Высокородная дама в собачьем ошейнике. Король Испании требовал объяснений: как такое возможно? А Пьетро Медичи стыдливо молчал. Он долго прятал два укушенных пальца в черной перчатке. Флоренция бурлила, в городе прямо обвиняли семью Медичи в произошедшем.
И только под давлением Филиппа II герцог пошел на попятный. Он признал, что его брат – самый главный участник этого темного дела. Красавица Леонора Медичи просто оказалась нелюбимой женой.
Собака визжала, но мальчик не прекращал своего занятия. Лишь сердитый окрик отца остановил Пьетро Медичи. За взрослыми сбегала Леонора – дрожа всем телом, она сумела вымолвить только три невнятных слова: «Петро… собака… камни». Великий герцог Тосканский был в ярости: он не ожидал от сына таких поступков.
— Ты еще ответишь за это! – Презрительно скривив губы, крикнул Пьетро – Леоноре. От герцога он получил нагоняй и переложил всю вину за это на девочку. На маленькую Леонору Толедскую, которая воспитывалась при Дворе Медичи.
Колыбель этой малышки когда-то украшали золотые цветы. Её пелёнки были сделаны из тончайшего шёлка. Леонора принадлежала к знатному семейству де Толедо, состоявшему в близком родстве с королями Испании, Сицилии и герцогами Тосканы.
Увы, богатство и знатность не гарантирует счастье. Ребёнку исполнилось всего пять месяцев, когда его мать умерла. Поэтому осенью 1553 года девочку передали на воспитание к тётушке Медичи.
Надо отдать должное герцогу Козимо и его жене – они никогда не делали различий между своими многочисленными отпрысками и племянницей Леонорой. Правитель Тосканы обожал девочку – она была такой живой, подвижной, такой весёлой!
Рыжеволосая, белокожая, с изумительными ярко-синими глазами, она обещала превратиться в чарующее создание. Леонора обожала верховую езду и держалась в седле не хуже иного синьора из рода Медичи. А как она обращалась с оружием! Словно подлинная амазонка!
— Мы должны выдать ее замуж. – Решительно сказал Козимо. – Но сначала получим разрешение у испанского короля.
Леонора – по закону – оставалась подданной короля Филиппа II. Ей же принадлежало огромное состояние. За девушкой давали приданое в 40 тысяч золотых дукатов, так что ее свадьба была делом государственной важности. Но испанский король не возражал.
А молодая невеста была в ужасе. Ей выбрали в мужья… Пьетро Медичи! Того самого жестокого мальчика, который в детстве так часто заставлял ее плакать!
— Пьетро очень изменился. – Мягко говорил герцог Козимо.
Но Леонора мотала головой: «Нет, нет!». Однако решение о замужестве приняли без нее, и в апреле 1571 года девушку повели к алтарю.
Жених выглядел раздраженным. Он произносил слова брачной клятвы сквозь зубы. Когда церемония закончилась, даже не повернулся к невесте. Казалось, он вне себя от злости. Леонора не нравилась ему. Да что там, он терпеть ее не мог! Никакие празднования и фейерверки, никакие драгоценные подарки к свадьбе не смогли заставить Пьетро выдавить хотя бы подобие улыбки.
— Я – спать! – Громко объявил новобрачный, когда их оставили одних. Он развернулся и вышел из покоев, и Леонора тихонько скользнула под одеяло одна. Это нисколько не беспокоило ее, наоборот. Она была счастлива, что Пьетро ушел.
Муж и жена жили рядом, но старались не приближаться друг к другу. Леонора даже воодушевилась – такой брак ее вполне устраивает. Но герцог Тосканский хмурил брови: молодоженам полагается вести себя совсем иначе! Узнав, что супруги так и не осуществили свой брак, он снова устроил нагоняй Пьетро.
В тот же вечер молодой Медичи посетил свою супругу, один-единственный раз. Но его хватило, чтобы Леонора понесла. В феврале 1573 года на свет появился мальчик, названный Козимо, в честь деда.
Леонора считала свой долг исполненным, такой же точки зрения придерживался Пьетро. Они продолжали не замечать друг друга, даже на совместных выходах держались поодаль. Любая попытка поговорить или просто обменяться обычными любезностями заканчивалась вспышкой гнева Пьетро. Иногда казалось, что он вовсе не умеет управлять своими чувствами…
— Долг – превыше всего. – Говорил Козимо Медичи, когда Леонора пожаловалась на характер мужа. А когда в 1574-м году герцог умер, пойти было уже не к кому. Новый правитель Тосканы, старший брат Пьетро, был совсем не тем человеком, который может поддержать и выслушать. Более того, Франческо Медичи был целиком и полностью на стороне своего брата.
«Леонора была красива, грациозна, благородна, приветлива, — писал о молодой женщине мемуарист Агостино Лапини, — ее глаза сияли как две звезды… Но она была не любима своим мужем».
А Бернардино Антинори – молодой дворянин из Тосканы – влюбился в Леонору и посвящал ей стихи. Он был так пылок и несдержан, что об этом заговорили во Флоренции. Взбешенный Пьетро потребовал от жены объяснений, но наткнулся только на холодное отчуждение.
— Вы сами ведете себе так же. – Спокойно сказала Леонора. – Так отчего же вы злитесь теперь?
Утром 11 июля 1576 года герцог Франческо де Медичи получил от брата, от Пьетро, записку. В ней говорилось, что Леонора умерла от сердечного приступа. Такую же версию озвучили испанской родне молодой женщины.
Тем же вечером стало известно о внезапной кончине Бернардино, а шестью днями позже – о внезапной остановке сердца у лучшей подруги Леоноры. Неудивительно, что в стечение обстоятельств никто не верил. Тем более, что прислуга успела разболтать: Леонору Медичи видели с собачьим ошейником!
«Сеньор Пьетро, — писал посланник Феррары, — имеет два укушенных пальца, следы сопротивления дамы. Говорили, что голос донны разносился по всему дому…»
Родной брат Леоноры, представитель семьи Толедо, потребовал объяснений. Грозную ноту протеста прислал официальный Мадрид. Король Испании добивался отчета от семьи Медичи. И герцог выдал брата. Он признался, что Пьетро приложил руку к смерти своей жены.
Когда речь идет о столь высокородных семействах, обычные законы не действуют. Испанский король удовлетворился признанием Медичи своей вины. Герцог Тосканский демонстративно изгнал Пьетро из Флоренции, но разве Леонору можно было этим спасти?
Молодую женщину предали земле без особых церемоний. Пьетро скончался в 1604-м году. А после этой истории за семьей Медичи еще больше закрепилась слава «нехорошего семейства». Их спасало только то, что они были невероятно богаты.
