«Помилуйте, барин, да это же вы сами, когда мне еще восемь годков было!» — верещала девка. Недобро блеснул барин глазами, да обрушил поток бранных ругательств на нечистую крепостную с затейливым именем Нимфодора, что не сохранила девичество до четырнадцати лет, когда ему вздумается в свой гарем ее поместить.
Несладко жилось людям генерал-лейтенанта Льва Дмитриевича Измайлова. За любую, даже самую малую провинность следовало немедленное жестокое наказание, а если конюх к примеру, порол провинившегося недостаточно, по мнению барина, сильно, то и тому доставалось.
Как-то любимый щенок Измайлова ударился лапой, так мальчика, что за ним приставлен был присматривать, пороли три дня. К собакам в поместье относились лучше, чем к людям. Если какая заболевала, псаря заковывали в рогатку, один из крепостных восемь лет проходил с тяжелым хомутом на шее.
Наказывали за то, что «дождем в окно набрызгало», за недостаточно расторопно поданную чашу для мытья рук, на то, что шапка упала с головы во время охоты. Была и специальная арестантская комната, куда на цепь сажали провинившегося.
Но больше всего доставалось девицам и женщинам. Барин содержал гарем, где всегда у него насчитывалось тридцать красавиц. Некоторых забирали из семей сызмальства. А ежели родители сопротивлялись и отказывали выдать дочь, ждала их кара. Так один крестьянин хотел защитить дочь, за что дом его был сожжен, а самого его запороли.
Своих наложниц Лев Дмитриевич держал под замком. Жили они в комнатах, где окна были зарешечены, выходить дозволялось только на прогулку в саду или в баню, куда девушек возили в закрытой повозке.
Общаться с родными строго настрого запрещено было, и даже тех, кто случайно останавливался у окон сераля наказывали. А как входила девица в возраст, барин требовал ее к себе. Мог и гостя «угостить» молодой красавицей.
Однажды Измайлов украл чужую крепостную девицу и прижил с ней двух детей. Девочки остались в его гареме и он не делал различия для них, дочери они или нет. Одну их них звали Нимфодора Фритонова Хорошевская. Девочка выросла в поместье, в тех самых комнатах, откуда никому не сбежать и никому не попасть внутрь, кроме господина.
Когда девушке исполнилось четырнадцать лет, барин приказал привести ее к нему. А обнаружив, что она не сохранила своей чистоты, стал жестоко ругаться. Нимфа объясняла, что когда ей было восемь лет, он же сам и испортил ее. Измайлов еще больше разозлился и несколько дней подряд подвергал Нимфодору физическим наказаниям, а потом посадил на цепь.
Через три месяца, как несчастная вернулась в гарем, барин приревновал ее к повару, за что три дня она просидела на цепи а арестантской, а потом была отправлена на тяжелые работы на поташный завод. Работа там была очень тяжелой и Нимфу перевели на суконную фабрику.
Вдруг барин опять вспомнил о ней и решил выдать замуж, против чего воспротивилась сама Нимфодора, за что опять была наказана и избита и сослана к деревню.
Страсть генерала к молодым девочкам была известна барским людям. А чтобы никаких подробностей не вышло за пределы поместья, своим крестьянам он запретил ходить на исповеди.
Правда о зверствах Измайлова стала известна случайно. Крестьянам удалось подать жалобу самому государю Александру I, где рассказывали о «непомерной, даже для того времени, жестокости в обращении с крестьянами и дворовыми и безудержное распутство, от которого не было спасения деревенским девушкам».
Мало кого удивляло в те времена самодурство и жестокое обращение с крепостными, но утехи Льва Дмитриевича Измайлова, когда началось следствие, даже видавшие многое следователи были поражены.
Над имуществом генерала была установлена опека, а сам он, в память о заслугах в Войне 1812 года, всего лишь сослан на жительство «в Рязань, Тулу, куда пожелает, безвыездно». Через четыре года тиран и самодур скончался в ссылке.
