«Она должна быть моей! Я хочу ее! Хочу писать ее, видеть на своих полотнах снова и снова!» -пульсом билось в сознании. Невероятно, но эта женщина сумела возбудить творческие порывы, стать музой сразу целого сомна художников-прерафаэтивом.
Не будучи красавицей, Джейн оказалась идеалом красоты для «братства романтиков», как называли себя художники новой эры, прерафаэлиты, отторгающие академическое, салонное искусство, желающие творить по своим правилам. И все они хотели Джейн.
Родившись в очень скромной семье, Джейн не могла рассчитывать на большее, чем карьера горничной. Она всегда была в тени старших братьев, коим тоже не досталось хорошего образования, поскольку, у родителей на это не было средств. К тому же, она не отличалась классической красотой, модной во второй половине XIX столетия.
Джейн ничем не походила на округлого ангела. Высокая, темноволосая, с худыми плечами и тощими бедрами, она была совершенно обычной девчонкой, каких на улицах Лондона были сотни, тысячи. К тому же, ее лицо не красил крупный нос, доставляющий много беспокойств.
Вместе с сестрой Джейн работала прислугой и редко могла побаловать себя развлечениями. Но все же девушкам так нравилось ходить в театр, хотя бы изредка, на самые дешевые места. Они надевали свои скромные шляпки, прикалывали к ним цветы, пришивали белый воротничок к единственному приличному платью и хотя бы на несколько часов оказывались в блестящем мире, где возможно все.
Красивые дамы в роскошных платьях сидели в своих ложах, Джейн и не мечтала оказаться там, но внимательно рассматривала и подмечала все их манеры. Сама она воспитанием похвастаться не могла, да и говор выдавал в ней простолюдинку.
Но когда однажды в театре ее заметил художник Данте Габриэль Россетти, ему было наплевать на скромное платье и плохое произношение. Один поворот головы, жест, наклон, и он уже видел ожившую героиню своих картин, Дженевру, царицу, богиню. Она одна такая и он должен писать ее!
Джейн не отказалась от предложения позировать художнику и его друзьям, тем более, что они не предлагали ничего неприличного.
Во время сеансов между художником и его музой вспыхнула страсть, с его стороны это была просто одержимость. Но Россетти не мог ничего предложить своей богине, ведь он был уже женат.
В то же время Уильям Моррис, часто присутствующий на сеансах, и тоже художник, влюбился в Джейн и сделал ей предложение.
Что привлекало их всех в этой женщине? «Это лицо было создано, чтобы разжечь огонь его воображения и оживить его силы, это лицо, полное загадочного и невыразимого смысла» — скажет о Джейн брат Россетти.
«Что это за женщина! Она прекрасна во всём» — напишет о ней Генри Джеймс, часто бывавший в доме четы Моррис.
Художников было много, но Джейн – такая одна. Они часто спорили из-за того, чья очередь сегодня писать Джейн. Ее образ воплотил Россетти в своих лучших работах. Пандора, Венера, Прозерпина… Ее рисовал Эдвард Берн-Джонс, а Бернард Шоу использовал образ Джейн в пьесе «Пигмалион».
Каким то невообразимым образом, именно в Джейн воплотился для кружка прерафаэлитов идеал красоты, как внешней, так и внутренней. Россетти рисовал ее блондинкой, огненно рыжей, шатенкой. Она была идеальной моделью для воплощения всех его замыслов.
Согласившись выйти замуж за Уильяма Морриса, Джейн поднялась по социальной лестнице. Она начала брать уроки речи, выучила французский и итальянский. Под копной пышных волос скрывался цепкий ум. К тому же, Джейн оказалась прекрасной помощницей для Морриса. По его эскизам она выполняла вышивки, ее спокойствие и поддержка помогали ему пережить кризисы.
Из всех своих соратников Моррис добился едва ли не больше других, создавая то, что сегодня назвали бы дизайном интерьеров. Он выполнял узоры для тканей и обоев, создавал мебель и достиг в этом невероятного успеха, основав движение «Искусства и ремесла».
Уильям прекрасно знал, что жена его не любит, и не считал нужным устраивать сцен. Он позволял ей продолжать позировать Россетти и даже оставлял их вдвоем на лето «заниматься обстановкой нового дома».
Первой картиной, для которой позировала Джейн, была «Джиневра». В этом образе будто воплотилось будущее ее, Россетти и Уильяма Морриса. Жена короля Артура, влюбленная в его друга, рыцаря Ланселота.
К этому времени Россетти уже стал вдовцом. Периодами он погружался то в депрессию, то в отчаяние, то в буйство. Начал много пить и употреблять затуманивающие разум вещества. Поняв, что больше никак не может повлиять на возлюбленного, а только катиться с ним в пропасть, Джейн оставила Россетти и окончательно сделала выбор. Она осталась с мужем и дочерью.
Впрочем, у нее были еще романы, а муж продолжал закрывать на это глаза. После смерти Уильяма Морриса, Джейн не вышла больше замуж.
