Это могло повредить ребёнку, и только поэтому Люба согласилась. В тот же день она упала в ноги императрицы и не смогла сдержать рыданий. Лицо Александры Фёдоровны судорожно исказилось, и она сразу приказала всем остальным выйти.
Следующий час они сидели на большом диване, обитом розовым шёлком, и Люба поведала свою историю. О невероятной любви, о прекрасных надеждах и о безобразной реальности. О мучителе по закону.
Четыре предложения руки и сердца и это в самый первый сезон! Только-только начав выезжать в свет, княжна Любовь Хилкова превратилась в самую желанную невесту.
От поклонников не было отбоя, но Люба отказывала всем. Она не спешила с замужеством. Прелестная девушка хотела по-настоящему влюбиться и терпеливо ждала, когда это произойдет.
Императрица Александра Федоровна, супруга Николая I, зачислила Любу в штат своих фрейлин.
«Хилкова прелестна, — писал ее современник, Яков Булгаков, — и все говорят, что у нее в поклонниках ходит сам государь».
Однако семья начала потихоньку настраивать Любу: нужно сделать выбор. Пора! Дело было в том, у Хилковых имелся свой маленький грязный секрет. Родной брат Любы, Дмитрий, питал уж слишком пылкие чувства к младшей сестре.
Это была не дружба, не уважение, а настоящая любовь, каковую нельзя было признать. Противозаконная, невозможная, нереализуемая!
Во избежание слухов, Дмитрия спешно женили на княжне Волконской, но он и тогда не перестал мечтать о Любе… Он сравнивал себя с Чезаре Борджиа, и был готов на все ради своей Лукреции. Опасаясь, что об этом станет известно посторонним, Любу принялись уговаривать выйти замуж. И небеса услышали мольбы Хилковых.
В ту пору в Петербург из Варшавы вернулся флигель-адъютант Сергей Дмитриевич Безобразов. Молодой и перспективный военный считался близким другом великого князя Константина, который скончался в 1831-м. А еще за Безобразовым закрепилась слава почитателя прекрасного пола.
Он был необычайным красавцем, и варшавские дамы легко становились жертвами его чар. У Безобразова имелся сын с княгиней Радзивилл, и еще дочь от графини Черняховской… Появившись в Петербурге он произвел подлинный фурор: теперь и столичные дамы были очарованы им!
Люба встретила его во дворце у великого князя Михаила Павловича. Несколько фраз, быстрый обмен взглядами – и она пропала. На балу, встретившись глазами с Безобразовым, Люба заливалась румянцем. Императрица благосклонно улыбалась: вот и ее восхитительной фрейлине выпадает счастье познать любовь!
Сватовство происходило быстро. Хилковы не собирались препятствовать жениху, хотя и отмечали его весьма скромные доходы. Но тут помогла императорская семья: для обустройства будущей молодой семьи выделили 25 тысяч рублей.
Было подготовлено и приданое для княжны Хилковой, и к этому императрица добавила личные подарки фрейлине. Со времен Екатерины II было принято, чтобы государыня дарила на свадьбу фрейлинам драгоценные украшения. Любе передали целый ларец с бриллиантами…
10 ноября 1833 года в церкви Зимнего дворца состоялось венчание. Восхитительная новобрачная сияла от счастья, ее красавец-муж был похож на бога Аполлона в своём военном мундире. Общий вывод был единодушным: «Блестящая пара!».
На них любовались, им прочили долгие годы безмятежного счастья. Да что там! Им откровенно завидовали!
После приёма молодожёны отправились в свой дом…
«Казалось, райские двери открывались для супругов, — писал Яков Булгаков, — но увы!»
Сделавшись мужем этой прекрасной двадцатидвухлетней женщины, Безобразов словно помешался. Ему повсюду виделся обман. Он начал вести себя как подлинный Отелло, не имея для этого никаких причин. Даже если Люба выходила в другую комнату, он вскакивал, словно ошпаренный:
— Куда вы направляетесь? – Кричал он.
Люба планировала объехать знакомых, чтобы поблагодарить их за свадебные подарки, но муж не отпустил её. Пришлось ограничиться письмами… А потом Люба и вовсе перестала выходить за пределы дома.
Первый раз он взмахнул нагайкой через неделю после свадьбы. Люба даже не находила в себе сил плакать. Она была потрясена своей семейной жизнью — она не так её себе представляла!
Ничто, ни малейших подозрений не было ни у кого относительно Безобразова, когда он ходил в женихах. И тут такая перемена. Казалось, что его буквальным образом подменили!
Дошло до того, что Безобразов запирал жену в её покоях, когда выходил за пределы дома. А потом начал устраивать форменные истерики на совершенно ровном месте. Ему казалось, что Люба слишком добра с камердинером, что переглядывается с лакеем.
И тогда снова взмывала нагайка… А однажды он достал каминные щипцы – по счастью, холодные! – и запустил ими в Любу. Она начала хромать, ведь металл пришелся по её левой ноге.
Что она могла сделать? Ведь мучитель был её законным мужем! Но даже прислуга стала жалеть свою барыню. А когда открылось, что Люба ждёт ребенка, горничные стали уговаривать свою госпожу на… побег!
Это было почти невозможно осуществить. Ключом Любу запирали каждый день. Он хранился у Безобразова. Однако предприимчивые слуги нашли выход: однажды им удалось вытащить ключ из кармана спящего Сергея Дмитриевича и отнести к знакомому кузнецу, который сделал дубликат. Теперь Люба могла сбежать.
Она до последнего сомневалась. Она не хотела выносить из избы этот грязный мусор. Любу подтолкнул только страх за ребёнка. А что, если после очередной выходки Безобразова что-то случится? Только из-за этого она схватила саквояж, кинула самое необходимое и выехала во дворец.
Её приняли без разговоров, памятуя о её службе (выйдя замуж, девушка переставала быть фрейлиной), а когда Александра Фёдоровна услышала историю Любы, то ужаснулась.
— Тебя проводят к старшему брату, к Степану Александровичу, мой друг. – Сказала императрица. – О муже не беспокойся.
Люба села в карету, предоставленную Александрой Федоровной, и отправилась к старшему брату. Он принял её и пообещал задать трёпку Безобразову, если тот появится на пороге. В то же самое время по приказанию государя к Сергею Дмитриевичу приставили медика, который должен был определить: не повредился ли Безобразов в уме?
— Довольно странный факт, ваше величество. – Задумчиво отвечал лейб-медик Арендт. – Я нахожу господина Безобразова абсолютно здоровым. Ничем не могу объяснить его поведения.
Муж, отлученный от жены, принялся слать ей письма. Говорили, что эти послания могли разжалобить даже камни. Однако брат Любы препятствовал общению супругов.
— Если он сделал это однажды, — рассуждал Степан Александрович, — то сделает и впредь. Я должен защитить тебя от этого мучителя.
От переживаний она слегла. Каждый день горничная приносила новое послание со словами раскаянья. Бежали дни, и Люба начала сомневаться: возможно, она что-то не так поняла? Преувеличила масштаб драмы? И ей вообще следовало обо всем молчать? Ведь она выходила замуж по такой любви! Бедняжка стала считать, будто она во всём виновата!
Эта тема будоражила умы петербуржцев. Обсуждали Безобразовых все. Даже Пушкин писал 11 января 1834 года:
«Дело доходило до драки и даже до ножа… Он (Безобразов) прогнал всех людей, не доверяя никому… Государь очень сердит. Безобразов под арестом. Он, кажется, сошел с ума».
Версию о сумасшествии – несмотря на вердикт медика – считали основной. Потом появилась другая. Якобы в бытность свою поклонником польской княгини Радзивилл молодой Безобразов услышал от неё, что, дескать, их отношения кажутся даме слишком пресными.
Надобно подбросить дровишек в огонь чувств! И вот тогда-то Сергей Дмитриевич и перенял эту манеру обращения с дамами. С нагайкой и сценами. То, что восхищало прожжённую княгиню, он перенес на юную супругу.
Государь велел Безобразову отправляться в расположение Закавказской армии. Уже там ссыльный узнал, что его жена потеряла ребёнка.
На юге Сергей Дмитриевич проявил себя столь доблестным воином, что карьера его постепенно пошла в гору (под его началом, кстати, недолго служил поэт Михаил Юрьевич Лермонтов). А со временем Безобразов стал командиром Кавалергардского полка.
С Любой они не виделись восемь лет. И только потом, уступив настоятельной просьбе мужа, супруга встретилась с ним… Что сказать? Она всё равно его любила. Воссоединение произошло немедленно. Вскоре у Безобразовых родилась дочь.
К разочарованию Любы, муж не изменил своих привычек. Два года она терпела выходки Безобразова, а потом забрала Сашеньку, их общую дочь, и зажила отдельно. Теперь уже пресекая все попытки мужа увидеться с ней.
Люба умерла в 1859-м, не дожив и до пятидесяти лет. Сергей Дмитриевич дослужился до генерала и покинул этот мир на двадцать лет позже жены. А «безобразную историю» этого брака пересказали в своих мемуаров сразу несколько современников.
