То, что за её спиной смеются, Лизелотта поняла сразу. Рядом с роскошно одетыми французскими дамами она казалась почти монашкой – на ней было тёмно-зелёное шёлковое платье почти без отделки, потёртые туфельки и скромный медальон на шее. Новоявленный супруг поморщился: не такую девушку он ждал.
«Она некрасива, а мне придется делить с ней постель», — пожаловался брат короля. Первые дни во Франции огорчили немецкую принцессу.
В ноябре 1671 года дочь курфюрста, Елизавета Шарлотта Пфальцская, или попросту Лизелотта, навсегда простилась со своей родиной. Теперь она была женой брата короля Франции, Людовика XIV, и должна была занять подобающее место при Дворе. Ей полагался титул «Мадам» — так называли вторую по значимости даму при Дворе. Выше Лизелотты была только королева.
Приданое не нуждалось в подсчёте – там почти ничего не было. И супруг сразу трижды хлопнул в ладоши: пусть позовут лучших портных и парикмахеров. Герцог Филипп Орлеанский лично выбирал дорогие ткани для платьев жены (он вообще никогда не скупился), и подробно объяснял, как следует укладывать волосы Лизелотты.
Девушка сидела перед зеркалом, растерянная, не решающаяся произнести ни слова, а когда ей завили локоны и взбили волосы у висков, не сдержалась: «Вам не кажется, дорогой Месье, что я похожа на пуделя?». Герцог Орлеанский громко расхохотался, да и по губам Лизелотты пробежала улыбка.
Спустя час они вдвоём оживленно беседовали – об искусстве, о книгах, которые им довелось прочесть, и только к утру обнаружили, что… так и не выполнили своих супружеских обязанностей. Но долг есть долг – уже за обедом король Франции получил доклад, что молодожёны «достигли взаимопонимания».
Она знала, что будет второй женой у Месье – так традиционно называли брата короля. Его первая супруга, английская принцесса Генриетта Стюарт, скончалась при странных обстоятельствах. Подозрение пало на окружение герцога Орлеанского, король вызывал на разговор и Филиппа, но герцог категорически отрицал свою причастность к отравлению (а все при Дворе считали, что принцессе «помогли»). Теперь от Генриетты остались две маленькие девочки, и Лизелотта желала непременно познакомиться с ними.
Девятилетняя Мария Луиза и двухлетняя Анна Мария сразу очаровали новоявленную Мадам. «Кто хочет поиграть в прятки?» — Спросила Лизелотта, после того, как ей представили дочерей мужа. Девочки со смехом побежали искать укрытие.
Они много играли вместе – Мадам и её падчерицы. Памятуя о том, как ей самой было плохо без матери, Лизелотта старалась изо всех сил, чтобы стать для малышек если не мамой, то хотя бы хорошим другом. Она баловала их, дарила подарки, и всегда была готова выслушать.
Жизнь молодой пары равномерно делилась между тремя резиденциями – Сен-Клу, где было привольно и весело, парижским дворцом Пале-Рояль (наименее любимым Лизелоттой за его мрачность и холод) и великолепным Версалем. У Мадам были обязанности при Дворе, в соответствии с её высоким рангом. Но, кроме официальных, появились и другие – Король-Солнце, брат её мужа, сразу оценил ум и ироничность Лизелотты.
«Вы наше главное приобретение, Мадам!» — говорил Людовик XIV.
«Нынче я в моде», — смеялась Лизелотта. Она не лукавила. Во время визитов в Версаль много времени проводила вместе с королём – они ездили верхом, беседовали, и оба проявляли большой интерес к театру. Романтические отношения между ними предполагали (придворные любят видеть романтическую подоплёку во всём), но никаких весомых доказательств этому нет.
Во-первых, Лизелотта была совершенно не во вкусе короля, во-вторых, у того была дама сердца – прекрасная мадам де Монтеспан. В-третьих, молодая герцогиня Орлеанская отличалась редким здравомыслием и… безупречным поведением.
Шалунья, доводившая до отчаянья своих воспитателей, при французском Дворе стала образчиком благоразумия. Смешки в её сторону быстро стихли – Лизелотта быстро доказала, что ей лучше не попадаться на язык.
«Какие холодные эти немцы!» — скривив губы и кивая в сторону Мадам, сказала однажды княгиня Монако.
«Достаточно того, что ваш пыл воспламеняет всё вокруг, — пожимала плечами Лизелотта. — Говорят, что его приходится тушить вдвоём, а иногда даже втроём!»
Уверенности ей придавала дружба короля. И ровное, вполне приемлемое отношение мужа. Лизелотта не питала иллюзий насчет брака: её родители развелись после мучительных совместных лет жизни. Герцог Орлеанский не был идеалом, но Лизелотта была готова мириться с его особенностями (да и что бы она смогла сделать?). Лишь иногда она жаловалась тёте в письме:
«У Месье в голове только его юноши… Они целыми ночами танцуют и пируют».
Самое ближайшее окружение герцога составляли обожаемый им шевалье де Лоррен и маркиз д’Эффиа. Оба позволяли себе легко подтрунивать над Лизелоттой, но она не давала им спуску. «Жердь и недомерок», — однажды вскользь сказала Мадам, и Версаль хохотал почти сутки.
Филипп Орлеанский предпочёл сделать вид, что он не слышал этой остроты, но тет-а-тет высказал супруге за её несдержанность. Лизелотта мило улыбалась в ответ: что она при этом думала, остаётся только гадать.
Тем не менее, в 1673 году на свет появился первенец герцога и Мадам – Людовик Александр Орлеанский. Годом позже ещё один мальчик, названный Филиппом. А в 1676 году – дочь, Елизавета Шарлотта. И почти одновременно с рождением девочки, Лизелотта оплакала смерть старшего сына.
«Это словно моё сердце вырвали из груди!» — рыдая, писала молодая женщина своей тёте Софии.
Она обвиняла королевских лекарей, и с той поры дала себе зарок: отныне ни один из них не прикоснется к её ребенку и к ней самой. Лизелотта опиралась только на собственные знания и чутьё, и двое её оставшихся детей дожили до взрослых лет. Она сама ухаживала за ними, когда те болели.
И строго наставляла нянь и гувернеров – прогулки должны быть ежедневными, обязательны физические упражнения и питание следует скорректировать. Слишком много сладостей и почти нет овощей! Лизелотте всегда казалось, что привычки и традиции её родных мест куда правильнее и здоровее французских обычаев…
После того, как у них появилась дочь, герцог Орлеанский навсегда покинул покои жены. «Она некрасива, а мне придется делить с ней постель!», — когда-то пожаловался он. На самом деле, недостатки Лизелотты были не такими уж вопиющими.
После третьих родов это была вполне цветущая, здоровая и… одинокая молодая женщина. «Я никогда не любила рожать», — со смехом говорила Мадам, если кто-то при ней касался темы её отношений с мужем. И тут же добавляла, что лучше всего её согревают шесть маленьких любимых собак.
Начало 1679 года предвещало только радость – у неё росли прекрасные дети, две милые падчерицы обожали её, и с мужем удалось достичь подобия дружбы, и король Франции был по-прежнему благосклонен к ней. Грозовые тучи над головой остроумной Лизелотты только начали сгущаться.
