-Кланяйся, — легкая затрещина коснулась затылка нерасторопной девочки, зазевавшейся при виде чуднОй разряженной бабы.
-А чего это мне тетке Розумихе кланяться? — продолжала упорствовать бойкая девчонка, но материнская рука пригнула голову подростка ниже.
-Было Розумиха, а теперь она — важный человек. Сын ее при царице. Кхм… Ну это знать тебе еще рано. В общем, кланяйся, дурында, да улыбнись шире…
Взлет обычной казачьей вдовы был головокружительный. Весь хутор Лемеши отлично помнил, как она босая от своего благоверного пряталась, от его тумаков спасаясь, а теперь Наташка даже не Демешко по отцу, и не Розумиха — по мужу, а Разумовская — графская мать, статс-дама, почти свекровь ее императорского величества государыни Елизаветы Петровны.
Точную дату появления на свет в семье казака из села Адамовка, что под Черниговом очередного ребенка — девки, названной Натальей, мы не знаем. Девка они и девка, кто их считал тогда в Малороссии?
Чтобы сбыть с рук лишний рот, замуж Наташу Демешко отдали рано. Так тогда поступали: родителям лишний год ее не кормить, а в доме мужа будут еще одни рабочие руки. Мужем стал казак с соседнего хутора Лемеши Григорий Розум, по отцу Яковлев.
Натерпелась Наташка Розум горя смолоду, нахлебалась полной ложкой, потому что благоверный ее пил по-черному, а во хмелю «жену учил», гонял ее, распускал руки. Наталье если и сочувствовали, то философски: все так живут, бьет — значит, любит, ага.
Гонять Наташку было не за что: она хорошей хозяйкой была, Бога боялась, детишек исправно своему мужу рожала, с людьми была приветлива, ее многие любили: незлобивая баба. Шестерых детей Наталья родила: Агафью, Анну, Веру, Данилу, Алешку и Кирилла.
Из-за пристрастия мужа к спиртному жили они бедно, детишки сызмальства вынуждены были в поле спину гнуть, за скотиной присматривать, девочки ткали, пряли, дом обихаживали, огород пололи. Плохо одетые, худые, забитые: на детях казак Розум свои кулаки тоже пробовал.
-Больше всех Алешку лупцует, — жаловалась Наталья соседкам. — Замордовал мальчишку. Все в лени упрекает, а сам? А сам с утра горилки хлебнул и… что ему косовица, что ему хозяйство.
Алёша действительно от братьев и сестер отличался: в поле работать не хотел, зато с удовольствием пел в храме на службах. И голос у Алексея был чистый, и слух верный был. А дьячок сельский обучил Алешу грамоте, к книгам пристрастил. Вот за песни, да за книги и получал Алеша от батюшки сильнее всех.
Пойдет коров пасти отрок, в книжку носом уткнется, а стадо уже чужие посевы топтать разбрелось. Порол сына Розум, а однажды казак во хмелю с топором погнался. Не догнал, метнул топор, но не попал. Не вернулся мальчик в тот день домой — ушел, пропал. Как выяснилось, укрылся Алеша у дьячка в селе Чемер, а потом полковник Вишневецкий, услыхав голос отрока, забрал его с собой в Санкт-Петербург.
Муж Натальи вскоре помер — сколько ж можно пить было, здоровье ведь не железное. Спокойнее стало в хате, бедно, голодно, зато тихо. И еще раз горе посетило семью Розумихи: старший из сыновей Данила, только-только женившийся и успевший стать отцом, заболел тяжело, не стало у Натальи сына.
Пришлось приютить у себя маленькую внучку. Даже «в люди» пошла Наталья, побиралась, христарадничала. А когда вернулась на хутор, оказалось, что Алешенька жив и весточку о себе подал.
Вскоре Алексей Розум прислал матери деньги, положение казацкой вдовы поправилось, она даже корчму завела. Питейные заведения тогда в Малороссии были делом прибыльным и ничуть не зазорным. Наталья хорошо помнила, сколько ее муженек в корчмах оставлял — золотое это дно.
Дочери замуж выходили уже не голытьбой и бесприданницами. Удалось их пристроить выгодно: одну за ткача, другую за закройщика, третью за реестрового казака. Реестровые казаки служат за жалование, значит, не будет ее Вера голодать. И об оставшемся сыне Кирилле позаботилась мать: отдала его на учебу тому самому дьячку, который Алешеньку грамоте и пению обучал.
Алексей, уходя от отцовского топора, к счастью своему шел, как оказалось. Там, в громадном Санкт-Петербурге, в дворцовой церкви, когда он пел, услыхала его цесаревна Елизавета Петровна. В те годы Елизавета жила в постоянном страхе за свою судьбу, на троне сидела Анна Иоанновна, дочь Петра Великого царица ненавидела.
О том, что Алексей Разумовский был одним из самых красивых мужчин своего времени, писала позже и Екатерина Великая. Граф тогда уже в летах был, а в юношескую его пору при взгляде на рослого и красивого молодца не одно девичье сердце падало. Елизавета Петровна тоже мимо казака не прошла.
Головокружительную карьеру сделал Алексей Григорьевич, Разумовским его стала звать цесаревна. Когда Елизавета на трон императорский села, сделала она своего фаворита камергером, генерал-поручиком, графом. Из отношений с Разумовским императрица тайны не делала: приличия соблюдали, но природа потока милостей, пролившихся на Разумовского, была всем понятна.
Говорили, что Алексей Григорьевич был мужем Елизаветы, венчанным, только доказать это уже нельзя — не осталось бумаг. Острые на язык современники называли Алексея Григорьевича «ночным императором».
На Черниговщину новости из северной столицы тоже дошли, люди, помнившие Наташку Розум битой и нищей, звали женщину теперь госпожой Разумовской, кланялись при встрече. Сын ей дом купил в Козельце в 1744-м, а потом нарочный гонец сопроводил Наталью в Москву, к сыну.
Народная молва гласит, что в нарядном, усыпанном драгоценностями вельможе, сына своего Наталья не узнала. Так это или нет, но и саму Наталью Демьяновну приодели, по моде причесали, нарумянили и повезли представляться Елизавете Петровне, наказав поклониться, когда царица, богато одетая и красивая перед ней появится.
Наталья и поклонилась. Себе. Своему отражению в огромном зеркале, до того она была нарядной и на себя не похожей. Елизавета Петровна умела легко находить язык с людьми из простонародья, маму своего фаворита она встретила очень сердечно, но все равно Наталья чувствовала себя скованно.
Немного легче стало, когда женщине разрешили сменить шелка, робы и фижмы на привычное платье, хоть и из дорогих тканей.
Алексей Григорьевич, понимая тоску матери в условиях непривычной обстановки, приказывал готовить традиционные блюда малороссийской кухни, старался, чтобы дом посещали земляки матери, устраивал для Натальи Демьяновны концерты бандуристов.
В родные места Розумиха возвратилась после коронации Елизаветы, в статусе статс-дамы, выстроила недалеко от родной Адамовки усадьбу, названную «Алексеевщина», устроила в усадьбе церковь.
Жила просто, от людей не отвернулась, частенько обращалась к сыну с ходатайствами за своих земляков. Разумовский мать очень любил, любые ее просьбы исполнялись неукоснительно. Ночной император так или иначе устроил всю свою родню, даже дальнюю.
В Алексеевщине, у «свекрови», гостила в 1744-м году и Елизавета Петровна, а уезжая, пригласила Наталью Демьяновну с дочерьми, внуками и внучками на свадьбу наследника Петра Федоровича. Разумовские на свадьбу поехали, погостила мать у сына несколько недель, но оставаться насовсем снова отказалась — тянуло ее на родину. Это было последняя встреча матери с Алексеем.
Дочери, внучки и прочие родственники остались в Санкт-Петербурге, императрица их очень жаловала. Младший сын Натальи Демьяновны стал гетманом Малороссии, женился, очень звал мать жить у него, но с женой сына знатной, Екатериной Ивановной, урожденной Нарышкиной, казачка не поладила, вернулась обратно в свою усадьбу.
Скончалась Наталья в 1762 году, пережив свою «невестку» Елизавету Петровну. Весть о кончине матери Алексей Григорьевич Разумовский получил в самый разгар коронационных мероприятий Екатерины Второй. Упокоилась казачка Розумиха в храме, который строился по ее желанию и на ее деньги.
Удивительная судьба, не правда ли?
