Двадцать пять лет он провел рядом с Легендой в качестве друга. Ему много раз предлагали «слить» пикантную информацию о Марлен Дитрих журналистам за большое вознаграждение.
Луи Бозон всегда отказывался от таких предложений. Скорее всего, именно по этой причине его отношения с дивой продлились так долго…
Моральные принципы
«Кем я был для нее? Мальчишкой на побегушках, как иногда казалось? Или отдушиной и другом?» — Луи много раз задавал себе этот вопрос. И не найдя ответа, все равно делал выбор: оставаться возле Марлен как можно дольше.
Лишь через 14 лет после того, как Марлен не стало, Луи решился на разговор-интервью с серьезным журналом, предупредив, что, как и прежде, не будет трясти «грязным бельем» Дитрих на публике, а расскажет о том, каким она была человеком.
Однажды Дитрих сказала Луи:
«Когда меня не станет, вы напечатаете мое последнее интервью и это будет настоящей бомбой!».
Но Бозон так и не решился опубликовать откровения актрисы. Он не давал интервью о ней, хотя мог легко разбогатеть, шепотом предавая подругу в кулуарах крупных изданий. Луи не нуждался в деньгах, он сам заработал свое состояние на совсем другой журналистике.
Марлен была ему действительно дорога. По этой причине от так тесно общался с ней больше двух десятков лет почти без перерыва.
Первое знакомство
С несравненной Дитрих Луи познакомил его друг и коллега по «Радио Франс» Саша Брике. Сначала он хвастался знакомством с Марлен, а потом поставил Луи перед фактом:
«Сегодня мы идем к ней в гости!».
Бозон не горел желанием попасть в близкий круг дивы. Но сходить к ней в гости с другом согласился.
Двое мужчин быстро добрались до авеню Монтель, вошли в дом под номером двенадцать и поднялись на четвертый этаж. Марлен встретила их на лестничной клетке. Она была одета в шубку от Диора и держала молоток в руке.
У Дитрих не закрывалась левая створка двери, и она лупила по ней молотком. Бозон предложил свою помощь, но перестарался, вбил замок так сильно, что створка, казалось, закрылась навечно.
Марлен пожала плечами и сообщила, что они втроем идут ужинать. Мужчины покорились воле дивы и поехали с ней в дорогой ресторан. Там Дитрих не понравились трюфели. Она сообщила своим спутникам, что приготовила бы их вкуснее.
После ужина счет за всех троих внезапно подали Бозону. Это немного разозлило молодого репортера. Его зарплата не позволяла ему ходить в такие места. Но счет он оплатил.
Придя домой, Луи услышал телефонный звонок. Подняв трубку, Бозон узнал на том конце провода томный голос Дитрих. Она приглашала его еще на один ужин. Немедленно! Сказала, что приготовила для него настоящий горшочек с грибами. Бозон созвонился с Брике, но тот сообщил, что его на приватный ужин Дитрих не звала.
Луи решил сходить к диве в гости и не пожалел. Грибы оказались очень вкусными. Потом была экскурсия по квартире, но до спальни дело не дошло. Марлен не была во вкусе Луи, а он интересовал ее как человек, не как мужчина.
Никакой романтики не случилось. Были лишь доверительные разговоры до рассвета. С того дня между этими разными как солнце и луна людьми завязалась крепкая и странная дружба.
Бозон стал регулярно бывать у дивы дома. Еще он водил ее в кино. Вместе они допоздна гуляли по залитому огнями Парижу и говорили обо всем, что только приходило им в голову.
Дитрих без купюр
Как-то раз дива пригласила своего новоиспеченного друга на ее концерт в Лондоне. Бозон купил билеты, добрался до здания, где должна была петь Марлен, прошел за кулисы и обнаружил… как Дитрих на коленках ползает по сцене с молотком руке.
Увидев удивленный взгляд Бозона, звезда пояснила, что забивает мелкие гвозди в досках перед выступлением, чтобы ее длинный шлейф не цеплялся за них при ее выходе на сцену.
Вот такой она была: предусмотрительной, дисциплинированной, профессиональной. Все продумывала до мелочей с особой педантичностью.
Концерт этот, кстати, вышел отличным. В своем облегающем платье под софитами Дитрих выглядела самой желанной женщиной на всем белом свете. Хоть Луи и не увлекся ее красотой, но оценил ее величественную осанку, грацию кошку и безупречный вкус.
Когда артистка начала стареть, она смирилась с теми недостатками, что принесло в ее жизнь время. Марлен говорила:
«У меня потрясающие ноги, хорошая фигура, но шея куриная, и я маскирую ее массивными колье».
Кстати, настоящие украшения с бриллиантами, например, артистка никогда на публике не носила. Боялась, что ее ограбят. Она носила качественные подделки, но весь мир был уверен, что ее «ошейники», переливающиеся всеми цветами радуги, являлись подлинниками.
Каждый день, подчиняясь жесткому распорядку, Дитрих приводила себя в порядок и выходила в свет во всеоружии. Когда кожа на ее лице стала обвисать, дива подтягивала ее пластырями, которые прятала за ушами, а поредевшие с возрастом волосы маскировала пышными шиньонами.
Поплывшую от времени фигуру Дитрих затягивала в бежевый корсет, чтобы ее фирменные платья по-прежнему смотрелись на ней сногсшибательно. Этот корсет изготовил для дивы кутюрье Жан Луи. С возрастом артистка убрала из своего образа нарочитую сексапильность, заменив ее вечной женственностью.
Если ей нравилась какая-то вещь от кутюр, она скупала сразу все дубликаты одежды. Однажды она отправила Бозона купить ей сапоги, которые она заметила, проезжая на машине мимо витрины магазина.
Когда Луи протянул продавцу бумажку с размером и сказал, что возьмет пятьдесят единиц, его чуть не выгнали из магазина. Положение спасло то, что он успел крикнуть: «Это для Дитрих!». Только тогда для него все упаковали.
Марлен никогда не появлялась на публике в одном наряде дважды. Одна из комнат в ее квартире до верха была набита коробками с одеждой и обувью, большую часть из которой Марлен никогда не надевала.
Она пыталась заказать линейку дорогих рубашек и для Луи, но мужчине удалось отстоять свое право одеваться так, как ему вздумается.
Старость и пикантные разговоры
Постепенно Бозон и Дитрих сблизились настолько, что в парижской светской тусовке его стали считать «полубогом», а сам он купил квартиру в доме поблизости от дома Дитрих.
Марлен однажды прислала Луи в конверте ключи от своего жилища и предложила приходить в любое время. Так он и делал, хотя поддерживать отношения с дивой ему было очень сложно.
Она занимала все его свободное время, звонила посреди ночи, чтобы он пришел и поговорил с ней. И он приходил, хотя у него была работа, были друзья.
Но уходить от Марлен Бозон старался до первых лучей солнца. Нет, он не боялся осуждающих взглядов соседей. Просто за окном Дитрих на рассвете часто толпились голуби. Птиц этих дива не любила и палила по ним из спортивного пистолета.
Соседи подпрыгивали от ее выходок, но сделать с ней ничего не могли. Однажды этот пистолет пригодился Дитрих тогда, когда репортеры настолько обнаглели, что наняли «вышку» и подогнали ее к окнам артистки.
Когда они поднялись до уровня ее подоконников, Марлен начала стрелять по ним все из того же оружия. Больше на такие выходки папарацци не решались.
Дитрих часто откровенничала с Луи по поводу своей личной жизни.
«Да, я ложилась в постель с мужчинами, которых любила и которые любили меня, но…скорее по принуждению. А точнее, сознательно заставляла себя это делать, ведь если женщина не ложится в постель с мужчиной, который ее любит, он быстро от нее уходит.
Я никогда не относилась серьезно к постельным игрищам, хотя была вынуждена ими заниматься по просьбе партнера — висела на люстре, ползала по комнате на четвереньках, ожидая, когда же все это закончится!» — говорила она
Марлен было принципиально важно чувствовать себя защищенной около мужчины — физически, как это было с Жаном Габеном, или интеллектуально, как с Эрнестом Хемингуэем.
Скольких она любила за свою жизнь?
Можно запросто сбиться со счета.
Она упоминала о Джеймсе Стюарте, Юле Бриннере, Джозефе Кеннеди, Рафе Валлоне…
С каждым ее связывала особая история.
Например, с Эрихом-Марией Ремарком роман так и остался платоническим. Писатель много пил и на этой почве заработал себе импотенцию.
С Хемингуэем Марлен поддерживала связь вплоть до его самоубийства в 1961 году, он всегда давал ей читать свои произведения, прежде чем отослать редактору, — её мнение, замечания и комментарии для него были принципиально важны.
Габен стал главной любовью ее жизни и, пожалуй, единственным, кто поднял на нее руку: в при ступах необузданной ревности он лупил Марлен. Она рассказывала, что как-то раз после бурной сцены с побоями выбежала на улицу с огромным фингалом. Не зная, куда податься, бесцельно слонялась по ночному городу.
Ночные жрицы приняли ее за свою, проявили сочувствие, предложили помощь и защиту. Габен хотел на ней жениться, хотел от нее детей, но Марлен отказывалась, придерживаясь поверхностных моральных принципов.
Ведь официально она считалась женой Руди Зибера, хотя оба давно жили свободно. Когда Руди не стало, Марлен произнесла замечательную фразу:
«Я потеряла свою память…»
Руди до конца дней не только был предан ей душой, но и помнил малейшие биографические факты, детали профессиональной деятельности супруги — по годам и дням недели!
Марлен часто звонила мужу в Калифорнию, где тот жил с другой женщиной, чтобы получить справку, в каком году она снималась в таком-то фильме, когда приехала в Голливуд, о чем говорила на банкете с Орсоном Уэллсом.
Второй большой любовью Марлен после Габена был польский актер Збигнев Цибульский, с которым она познакомилась во время мирового турне. Они неоднократно виделись в Варшаве. Марлен была сражена наповал, узнав о его нелепой гибели. Цибульский часто повторял одну фразу:
«Как грустно»…
Жизнь лежа
Луи не мог точно ответить на вопрос о том, почему дива на 14 лет перед своей кончиной заперлась в своей квартире. Просто однажды Дитрих легла в свою постель и перестала вставать из нее.
Целыми днями она пила чай из термоса, а по вечерам пила виски, что всегда стоял в изголовье ее кровати. В эти дни Дитрих много разговаривала по телефону, потом оплачивала баснословные счета. Однажды ей даже довелось поговорить с Елизаветой Второй. Но телефонные разговоры, чтение прессы, беседы с Бозоном не могли считаться полноценной жизнью.
К Марлен много раз вызывали врачей. Но физически она была относительно здорова. Просто лежала. Дома у нее убиралась горничная, еду ей привозили из ресторанов, а новости приносили друзья.
Хотя летом затворничество дивы становилось для нее особенно невыносимым. Париж пустел, все уезжали в отпуска, и одиночество наваливалось на Дитрих со всей силой.
Кстати, свои кроватные попойки Дитрих бросила задолго до своего ухода. Любимица миллионов прожила до 90 лет. Еще в 70-е годы она начала готовить для себя место последнего упокоения. Бозон много мотался с подругой по кладбищам, чтобы подобрать для нее живописное местечко.
А когда он улетел на отдых в Грецию, в одно не слишком прекрасное утро его разбудил телефонный звонок. Бозон не хотел отвечать.
Мужчину мучило тяжелое предчувствие. В то утро ему сообщили, что его лучшей подруги не стало. В 1992 году Дитрих писала в дневнике, что скоро умрет. Незадолго до ухода ее осматривал врач. Все показатели ее тела были в пределах нормы.
А потом ее не стало, и Бозон будто осиротел. Она заботилась о нем лучше, чем заботилась о родной дочери. Потратила не него те материнские чувства, что не смогла отдать той, которой они принадлежали по праву.
