Девчонку трудно было назвать красавицей: огромные глазищи, субтильное телосложение, неразвитая грудь, темные растрепанные волосы, отсутствие косметики, озорная челка и дурацкая ухмылка.
Она сидела развалившись в небрежной позе, ухватившись за кроссовок на правой ноге. Поношенные широкие джинсы, серый свитер с круглым воротом, массивные часы на тонком запястье — все это было эпатажно и демонстрировало вызов обществу.
Статья, которую Джойс написала в New York Times Magazine, и выражение глаз девушки — глубокое, нежное и в то же время немного печальное, зацепили именитого писателя Джерома Дэвида Сэлинджера, писавшего в основном о подростках и трудностях взросления.
Ее эссе, опубликованное в 1972 году в апрельском номере называлось «Восемнадцатилетняя девушка оглядывается на прожитую жизнь». И это было забавно! Пигалица рассуждала так, словно разменяла четвертый десяток и невероятно устала от жизни — столько сарказма и грусти было в ее словах…
И тогда пятидесятитрехлетний Сэлинджер, раздобыв адрес восемнадцатилетней начинающей журналистки в редакции, написал ей письмо, начинавшееся словами: «Дорогая мисс Мейнард…»
В письме он сделал комплимент ее таланту и по-отечески предостерег юное дарование от опасностей, которым подвергаются начинающие писатели. Письмо было отправлено Джойс Мейнард в конце апреля, а 2 мая Сэлинджер уже получил ответ.
Девушка была польщена и заинтригована. Завязалась переписка, а вскоре они обменялись телефонными номерами. Джойс была в 1972 году первокурсницей Йельского университета, мечтающей о литературной славе.
Джойс Мейнард родилась в 1953 году в обеспеченной семье профессора английской литературы и журналистки, выпускницы Рэдклиффа. Ее мать, происходившая из семьи еврейских эмигрантов из России, забросила карьеру и стала домохозяйкой. Фредель много времени уделяла воспитанию и творческому развитию детей — Джойс и ее старшей сестры Роны.
Девочки обожали своего отца, такого внимательного, авантюрного, щедрого и остроумного, но когда подросли, узнали, что «дневной» папа очень отличается от «вечернего». Страдающий алкогольной зависимостью, Макс Мейнард, превращал жизнь семьи в кошмар, когда надирался до чертиков.
Разница в возрасте между отцом и матерью девочек была внушительной — двадцать лет. Фредель Брюзер и Макс Мейнард познакомились в университете. Она была студенткой и писала научную работу, а он преподавал. После пяти лет ухаживаний, преодолев яростное сопротивление родственников, прочивших ей добропорядочного еврейского мужа, Фредель вышла замуж.
«В тот день, когда моя мать переехала в холостяцкую квартиру моего отца, она обнаружила пустые бутылки из-под водки, спрятанные в шкафу на третьем этаже», — писала Джойс.
Фредель происходила из семьи, где к вину прикасались один раз в год на Рождество. Но, бросив вызов своей семье, чтобы выйти замуж за Макса, она не могла сказать своим родителям правду — о том, что в браке с самого начала были проблемы.
Она скрывала факт пьянства мужа не только от своей семьи, но и от всех, кого знала, и, насколько могла, от самой себя.
Вскоре после свадьбы Фредель нашла письмо, которое Макс написал своей первой и бывшей жене — без сомнения, в состоянии алкогольного опьянения. «Я совершил ужасную ошибку», — написал он. «Я женился на умной маленькой еврейской девочке».
Подросшая Джойс понимала деструктивность отношений отца и матери. Она была шокирована откровенным признанием Фредель:
— Ты была зачата в ту ночь, когда мы последний раз занимались с твоим отцом любовью.
Так что Джойс, хотя была чиста и непосредственна, повзрослела рано и чувствовала себя очень одинокой. Родители учили ее вести ежедневные записи в дневнике и вскоре стало понятно, что девочка талантлива.
К семнадцати годам она писала для самых популярных журналов, а вскоре ей доверили вести собственную рубрику в New York Times Magazine.
Тронутая вниманием к себе известного писателя, автора «Над пропастью во ржи», юная Джойс жила ожиданием телефонного звонка. Звонки становились все более частыми, как и письма, которые он заканчивал фразой «С любовью».
В разговорах Сэлинджер искренне интересовался жизнью девушки, рассказывал о себе, просил называть его «Джерри» и неожиданно пригласил навестить его.
К 1972 году Сэлинджер был дважды женатым и разведенным мужчиной. Когда Сэлинджеру было двадцать с небольшим, он встречался с шестнадцатилетней Уной О’Нил, дочерью драматурга Юджина О’Нила. О’Нил росла без отца, в котором отчаянно нуждалась, и компенсировала это тем, что искала внимания опытных мужчин.
Сэлинджер полагал, что они прекрасная пара и решил завоевать сердце Уны мужественным поступком: он записался добровольцем на фронт. Джерри уже видел себя в военной форме, прощающимся на пристани с заплаканной Уной на фоне дымящего трубами корабля, удаляющегося к югу Англии. Но девушка предпочла ему Чарли Чаплина.
«И это Уна вдохновила Сэлинджера на эпохальный «Над пропастью во ржи», — говорил писатель Фредерик Бегбедер. Биограф Дэвид Шилдс считает, что «оставшееся у Сэлинджера на всю жизнь маниакальное влечение к девушкам-подросткам было, по меньшей мере, отчасти попыткой обретения Уны».
Первый брак Сэлинджера был странным. Во время войны он повстречал темноволосую красавицу Сильвию Уэлтер. Девушка была немкой и получила профессию врача. Они поженились в Германии, в 1945 году, и прибыли в США.
Родственники Сэлинджера приняли его жену в штыки. Узнав, что Сильвия была осведомителем гестапо, Джерри порвал с ней весьма странным способом.
Когда семья Сэлинджеров собралась за стол к завтраку, Сильвия обнаружила в своей тарелке билет на самолет в Германию. Она вернулась в Европу в июне 1946 года, всего через несколько недель после того, как прибыла в Нью-Йорк.
В феврале 1955 года, в возрасте тридцати шести лет, Сэлинджер женился на молоденькой Клэр Дуглас, студентке Рэдклиффа и дочери искусствоведа. Он заставил молодую жену бросить учебу и жить уединенно в глуши. В браке появились двое детей: дочь Маргарет и сын Мэтт.
Дочь часто болела, но Сэлинджер, препятствовал желанию Клэр обратиться к врачу. По словам Маргарет, много лет спустя ее мать призналась ей, что зимой она была на грани психического расстройства.
Во время поездки в Нью-Йорк с Сэлинджером, Клэр забрала Маргарет из отеля и сбежала. Через несколько месяцев Сэлинджер убедил ее вернуться в Корнуолл. В 1967 году супруги развелись.
Сэлинджер жил в городке Корниш (штат Нью-Гэмпшир) и его стремление к уединению стало притчей во языцех. Джерри купил дом, обнес его высоким забором, наложил запрет на публикацию своих произведений, не давал интервью и, строжайше оберегая свое личное пространство, порвал с социальной жизнью.
Последний опубликованный его рассказ датируется 1965 годом. Доходов от ежегодных публикаций «Над пропастью во ржи» ему вполне хватало.
И вот знаменитый писатель обратил внимание на мисс Мейнард. Джойс посоветовалась с матерью. Фредель Мейнрад было сорок девять лет и в мечтах она, возможно видела себя тещей «самого Сэлинджера».
Вместо того чтобы предостеречь дочь от визита, высказать ей свои опасения или поставить условия, как сделали бы на ее месте многие родители, Фредель одобрила и поддержала план дочери. Вместе с Джойс они продумали гардероб: было выбрано милое, почти детское, платьице «А»-образного силуэта и балетки.
И вот — первая встреча. Девушка предстала перед Сэлинджером исполненной угловатой подростковой прелести — хрупкая, в нелепом платье с узором из букв и с теми же массивными часами. Она завороженно смотрела на него своими широко распахнутыми глазами…
Джойс Мэйнард выглядела как ребенок и Джерри улыбнулся:
— На тебе те же часы, что на фотографии. Давай завтракать!
«В нем есть что-то мальчишеское — длинные руки, длинные ноги… Он не красив в обычном смысле слова так, как бывают красивы кинозвезды, но мне нравится, как он выглядит и двигается. Видно, что он хороший танцор…
Я бы заметила Джерри, даже если бы не знала, кто он. Он совсем не кажется мне старым или странным… Если он и удивился при виде моего наряда, то ничем не выдал этого», — напишет Джойс.
Первая совместная трапеза немного удивила уставшую с дороги и голодную Джойс. На стол явились сыр чеддер, орешки, хлеб и яблоки. Джерри признался, что он ест только то, что выращено в собственном огороде или куплено у фермеров.
Ел он совсем немного и терпеть не мог мороженое, которое обожала Джойс. Через несколько часов после встречи он поцеловал ее и сказал:
— Ты знаешь слишком много для твоего возраста. Либо это так, либо я знаю слишком мало для моего.
После осмотра дома и окрестностей Джойс показали ее комнату. Вечер завершился просмотром фильмов на проекторе, во время которого Джойс уснула. На утро два писателя, оба влюбленные в слова, принялись обольщать друг друга. Пока только словами.
Джерри признался: «Я не смог бы выдумать образ девушки, которую любил бы сильнее тебя». Он явно наслаждался ангельским выражением ее покорного, всепоглощающего внимания на ее лице. Но Джойс надо было возвращаться.
После незабываемой встречи Джойс вернулась к любимой работе, продолжая писать редакционные колонки. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на работе, Джойс писала Джерри.
Сэлинджер неожиданно вошел в ее жизнь и представлялся Джойс воплощением мечты. Она называла его «мой освободитель, моя конечная остановка». Очень скоро девушка позвонила Джерри:
— Забери меня отсюда!
Он проделал шестичасовой путь до Нью-Йорка на машине и увез ее обратно в Нью-Гэмпшир. Эта романтическая встреча переросла в глубокие и пылкие отношения, продолжавшиеся девять месяцев.
Джойс бросила университет лишилась стипендии и стала жить жизнью Сэлинджера: размеренной, тихой, наполненной прогулками с Джерри и его собакой, диетической едой, волшебным миром старых фильмов.
Вот только с близостью был полный швах: когда они попытались заняться любовью, тело Джойс неожиданно откликнулось обратной реакцией: ее внутренние мышцы встали неприступной крепостью. Джерри не стал пытаться применять силу и попытался сгладить произошедшее: накинул на девушку халат и дал ей время прийти в себя.
На следующий день все повторилось. Джойс разрыдалась: она чувствовала себя ненормальной. Всякий раз у нее начиналась истерика и головная боль. Сэлинджер изучал, практиковал и пропагандировал гомеопатию, но помочь Джойс ничем не смог. Джерри отправил ее к врачу.
Джойс испытала унижение, впервые в своей жизни подвергнувшись гинекологическому осмотру, которое не выявило у нее никаких физиологических отклонений. Сеанс иглотерапии, проведенный после обследования врачом, ей ничем не помог.
Она уже стала студенткой, отчисленной из университета, и вроде бы как любовницей Сэлинджера, которая жила с ним вместе и чей постыдный секрет он знал.
«Этот мой новый, ужасный секрет, пострашнее пьянства отца, который знал Джерри, привязал меня к нему крепко-накрепко…»
Поначалу Джерри восхищался очерками и статьями Джойс и воспоминаниями ее матери — «Изюм и миндаль» а потом стал жестче: сказал, что его волнует ее скорое возвращение на второй курс в Йельский университет. Она продолжала терпеть и подстраиваться под него. У Джойс явно были проблемы и с любовью к самой себе.
Если когда-то образ девочки с обложки журнала взволновал и возбудил Сэлинджера, то теперь он был разочарован. Джойс оказалась ленивой, неряшливой, но при этом мечтала о браке и общих детях, а Дежрри всегда находил повод, чтобы к чему-нибудь придраться:
— Ты глупая девчонка. Ты хоть отдаешь себе отчет в том, как ты меня достала?
Джойс теперь часто плакала, понимая, что может настать день, когда Джерри ее возненавидит. И этот день настал. Сэлинджер дал ей сто баксов и велел убираться домой. Джерри напомнил ей, чтобы после того, как Джойс соберет свои вещи, выключить отопление и запереть за собой дверь.
Униженная, она звонила ему и просила передумать. Каждый день она писала ему отчаянные письма. Ее усилия ни к чему не приводили: их разрыв оказался окончательным.
В 1998 году сорокапятилетняя Джойс Мэйнард внезапно нарушила молчание, которое хранила четверть века и опубликовала книгу о своих отношениях с Сэлинджером. На это у нее были разные причины. Она с возмущением узнала о том, что была не единственной близкой подругой Сэлинджера.
Он встречался с другими молодыми девушками. Его всегда привлекал определенный тип женщин: юные, невинные и неопытные.
Когда ей стало известно, что на одной из таких женщин, Колин О’Нил Закржески, которая была младше писателя на сорок лет, Сэлинджер женился, Джойс решила, что она свободна от всех данных ему обещаний, касающихся неразглашения информации о нем.
Любовные письма, переданные Джойс, ушли с аукциона Sotheby’s» за невероятно большие деньги. Так была поставлена точка в их отношениях и так она отомстила. Она оправдывала себя тем, что вырученные деньги должны были пойти на образование ее детей. Джойс вышла замуж за Стива Бетела в 1977 году, родила троих детей. В 1989 году она развелась с мужем.
Джойс назвала Сэлинджера, которого когда-то любила «нарциссом, который чуть не пустил под откос ее жизнь». Но месть Мейнард не удалась. Разработчик программного обеспечения и поклонник Сэлинджера, Питер Нортон, купил письма за 156 500 долларов и вернул их писателю, который их уничтожил.
Мейнард не осудил только ленивый, ее называли «глупой» и «пиявкой, присосавшейся к знаменитости», а Сэлинджера посчитали жертвой комплекса «Над пропастью во ржи». Его самым большим желанием было найти молодую девушку, с которой он мог бы прожить остаток жизни, любя и защищая ее.
Он так и не смог забыть Уну. Как ни странно фамилия третьей жены Сэлинджера была та же, что и у первой любви — О’Нил. Совпадение? Скорее, нет. У Колин была не только фамилия, но и молодость. Сэлинджер умер естественной смертью в своем доме в Нью-Гэмпшире 27 января 2010 года. Ему был 91 год. Колин была с ним до последнего вздоха.
