Субботний день был безнадежно испорчен рождением третьего сына. Саре Уэллс исполнилось сорок четыре года, и она не чувствовала в себе прежней легкости. Джозеф тоже не испытывал большой радости в полдень 21 сентября 1866 года. Лавочник едва сводил концы с концами, и чтобы хоть немного продержаться на плаву, профессионально играл в крикет за команду графства Кент.
*
Счастливый перелом
Берти называли «семейным наказанием» — чересчур подвижный, язвительный и насмешливый. Ни малейшего трепета перед родителями, ни грамма уважения… А когда ему исполнилось восемь, он неудачно упал и сломал ногу. «Это был счастливый перелом, — позже выскажется Герберт Уэллс, — ведь я мог целыми днями читать книги, которые отец приносил мне из библиотеки».
«Он назойливый и беспокойный, — писала в дневниках Сара Уэллс, — ни с одним из детей мне не было так трудно».
Первые записи Берти сделал тогда же – в школьные годы. Оказалось, что у сына лавочника невероятная фантазия! В Коммерческой Академии Томаса Морли, в основном, и учили: писать, читать и решать арифметические задачки.
За одной партой с Берти сидели дети таких же лавочников. А когда в 1877 году отец мальчика сломал ногу, семье пришлось крепко задуматься: могут ли они позволить себе образование для детей?
— Я не смогу больше играть в крикет, — признался Джозеф Уэллс, — а лавка не покрывает наших расходов.
Вот тогда семья и распалась. Родители, не расторгая брака, разошлись в разные стороны (при этом никто из них не заводил новых отношений). Сара поступила в горничные, детей пристроили в ученики к торговцам. Берти отдали продавцу тканей, и мальчик возненавидел это занятие с первых дней.
Он работал по тринадцать часов в день, спал в тесной комнате общежития с другими учениками и… каждую свободную минуту читал.
— Мне надо учиться чему-то другому, — умолял Берти свою мать. – Я хочу стать школьным учителем!
Жена-сестра
Через дальнего родственника Саре Уэллс удалось определить Берти в гимназию Мидхерст. Это было совсем другое дело! Учиться он начал жадно, и вскоре выбился в лучшие ученики. Затем он выиграл стипендию, которая позволяла ему учиться в Королевском колледже Южного Кенсингтона. Еще будучи студентом, Берти пробовал преподавать.
И тогда он впервые обрел финансовую независимость. Он получал 21 шиллинг в неделю, в разы больше, чем иной рабочий! К чести юноши, часть средств он передавал своим родителям. Позже, став богатым и знаменитым, Уэллс содержал их полностью и обеспечил им благополучную старость…
Мечта о преподавании полностью сбылась. Берти нашел работу в Лондоне и параллельно делал первые шаги в литературе. Сначала печатал заметки в газетах, репортажи в журналах, затем перешел на полноценные статьи и рассказы.
Теперь учительство не вдохновляло его, и когда он потерял работу, то совершенно не расстроился. Тем более, что тетя Мэри – свояченица его отца – пригласила его пожить у себя. И там он встретил Изабеллу.
По английским законам Изабелла не являлась для Берти близкой родственницей. Отношения между кузенами считались совершенно нормальными, и никто не удивился, когда Уэллс сделал девушке предложение. Его жена-сестра увлекалась фотографией и ретушью, и оказалась весьма предприимчивой молодой особой.
— Только я не хочу детей. – сразу сообщила она.
И он просиял. Он думал о том же! Какие могут быть дети у писателя с нестабильным заработком? Он достаточно нагляделся на страдания отца.
Поспешный брак не принес обоим удовлетворения. Изабелла и Берти оказались слишком разными. Новоявленная миссис Уэллс была девушкой с традиционными взглядами, и ее пугали вольнолюбивые речи Берти. Когда муж Изабеллы устроился на работу в заочный Университетский колледж и там же влюбился в красивую студентку, пара разошлась без лишнего шума.
ЕГО женщина
Ее звали Эми Кэтрин Роббинс, однако Берти сразу переименовал ее в Джейн. Изящная красавица влюбленно смотрела на него и согласилась ждать два года. Ровно столько, согласно принятым правилам, должно было пройти после развода. Но в 1895-м году они все равно обвенчались, и это практически совпало с грандиозным успехом Берти.
— Ты приносишь мне удачу, дорогая, — хмыкнул Уэллс.
Он написал уже десятки рассказов, но ничто не смогло сравниться с «Машиной времени». Роман произвел подлинный фурор! Герберт Уэллс еженедельно подписывал контракты на новые издания романа, на еще ненаписанные книги. И шелест купюр вдохновлял его!
В голове роились планы на новые произведения, и за последующие девять лет он написал семь своих знаменитых романов. Джейн сияла от счастья! У них родились двое сыновей, и Берти много времени проводил с ними. Они жили в очаровательном доме и даже завели прислугу.
Казалось бы, все складывалось просто идеально. Но осенью 1904 года Берти получил письмо от Изабеллы. В нем бывшая жена лаконично сообщала, что она снова идет под венец. И это известие привело писателя в дикую ярость! Ничего не понимающая Джейн никак не могла взять в толк – какое дело Берти до жизни его бывшей?
— Ты еще любишь ее? – удивлялась она.
Он смотрел на нее с недоумением. Причем тут любовь? Просто Изабелла должна была оставаться ЕГО женщиной.
Берти чувствовал, что ему… чего-то не хватает. Джейн потеряла часть своего изящества и целиком погрузилась в бытовые хлопоты. Она не вдохновляла его. Но о разводе невозможно было даже думать (да еще при наличии сыновей), поэтому Герберт Уэллс принялся искать других женщин.
«Я разрешаю вам любить моего мужа»
Молодая писательница Вайолет Хант вращалась в кругах прерафаэлитов и придерживалась свободных взглядов. Когда Уэллс обратил на нее внимание, она посчитала себя польщенной. Они встречались в Сохо, в небольшом заведении, где сдавались комнаты на час-другой. Но это было мимолетно и почти не затронуло чувств Уэллса.
Вскоре он переключился на Дороти Ричардсон, которая была подругой… Джейн. Светленькая хохотушка Дороти нисколько не смутилась, что вбивает клин между супругами Уэллс. Более того! Она практически не скрывала от Джейн, что увлечена ее мужем.
…Джейн молчала. Она и без признаний подруги догадывалась о поведении мужа, но считала своим долгом обращать на это как можно меньше внимания. На ее руках были дети, она умело вела хозяйство, и не хотела все это терять.
Дети, впрочем, были не только у Джейн. Мимолетное увлечение Герберта по имени Эмбер Ривз тоже сообщила Уэллсу о ребенке. Тогда писатель отвез пассию во Францию, снабдил ее деньгами, и предпочел не интересоваться судьбой девочки Анны-Джейн. О своем истинном происхождении она узнала в возрасте за двадцать.
— Вы ведете себя недозволительно, — как-то произнесла, поджав губы, Беатрис Уэбб.
Она давно знала Уэллса и считала своим долгом высказаться. Что сделал Берти? Он написал роман «Новый Макиавелли», где выписал узнаваемые образы Беатрис и ее мужа. Конечно, в карикатурном варианте! Публика довольно хохотала: ей понравилась эта дуэль. Отличное приключение!
Когда к Джейн пришла девятнадцатилетняя Розамунда Бланд и, широко распахнув глаза, призналась, что любит ее мужа, Джейн отреагировала по-прежнему спокойно:
— Любите моего мужа, — разрешила она, — вы далеко не первая.
«Россия во мгле»
Австралийка Элизабет фон Арним была замужем за немецким графом, когда познакомилась с Уэллсом. И она тоже не смогла устоять перед обаянием знаменитого писателя. Это была любовь «на разрыв», когда нервы были предельно натянуты и могли вот-вот порваться, словно струны.
Элизабет до такой степени влюбилась в Уэллса, что стала закатывать ему скандалы. Она требовала, чтобы Герберт ушел от жены. И тот, выдержав три года прессинга, решил все-таки откланяться.
Подобную же ошибку совершила Сесилия Фэрфилд. К слову, ей тоже досталось новое имя! Уэллс «переделывал» женщин под себя, особенно, когда чувствовал их слабости. Сесилия стала у него Ребеккой и в 1914 году родила ему сына, Энтони.
Она ждала десять лет, пытаясь играть разные роли – быть такой же послушной, словной Джейн. Или мегерой. Или таинственной незнакомкой. Все закончилось, когда Ребекка поставила вопрос ребром: она или я. И Уэллс в бешенстве хлопнул дверью. Он ненавидел, когда на него давят.
В 1914-м Герберт впервые побывал в России, и по возвращении заставил своих детей осваивать русский язык. Более того! Воодушевленный увиденным, он предложил на заседании англо-русского общества рассмотреть вопрос об изучении языка в Великобритании наряду с французским и немецким.
Следующий раз он побывал уже в советском государстве, в 1920-м, по приглашению Максима Горького. И благодаря ему же пообщался с Лениным. План ГОЭЛРО, о котором рассказывал лидер новой страны, Уэллс назвал «невероятным и невозможным к исполнению». Писатель искренне считал, что электрификация для всех – это утопия, фантастика. В Англии электричество было доступно еще немногим.
Страна вообще произвела на него тяжёлое впечатление: голод, отсутствие многих вещей, к которым он привык, полупустые улицы. Поражала только тяга русских к культуре: театры все равно работали, и публика ходила на представления! «Россия во мгле», — написал он по возвращении. А четырнадцать лет спустя, снова побывав в СССР и оценив произошедшие перемены, говорил уже иначе:
«Теперь, просматривая свою, написанную четырнадцать лет назад книгу, я должен признать, что Ленин был, по меньшей мере, действительно великим человеком».
Неугомонный Герберт
Голландка Одетта Кен стала совсем другой женщиной в истории Уэллса. В 1924-м она превратилась в постоянную возлюбленную, и они даже вместе построили дом во Франции. Неугомонный Герберт собирался сделать из этого гнездышка блестящий светский литературный салон.
Ему льстило, что молоденькая Одетта (ему самому вскоре должно было исполниться шестьдесят), так рьяно ухаживает за ним. Вместе с тем, он начал понимать, что буквально… ненавидит эту особу.
Она была поверхностной и жадной до роскоши. Мелочной и вздорной. Уэллс начал уставать. А 6 октября 1927 года он узнал о смерти Джейн.
Боль разрывала его сердце. Он так рыдал на погребении жены, что ему стало нехорошо. А потом над тихим церковным погостом раздался вой – нечеловеческий вой раненого существа. Кто-то сказал, что Уэллс сходит с ума.
«Теперь он раскаивается, — язвительно писала жена Бернарда Шоу, тоже приходившая проститься с Джейн, — но слишком поздно!»
Возвращение во Францию было тягостным. Окинув взором обстановку своего дома, скользнув взглядом по Одетте, Герберт начал собираться обратно. Он оставил возлюбленной этот особняк и просто ушел.
Последние годы знаменитого автора «Войны миров» скрасила русская дворянка Мура Закревская. Герберт познакомился с ней, благодаря Горькому. Мура ухаживала за ним и отбивала от репортеров, которые кружили возле дома. Уэллс, действительно, слишком устал. Он чувствовал, что его жизнь испита до дна, и осталось ему немного.
13 августа 1946 года Герберт умер. Сыновья – законные и бастард – вместе развеяли урну с прахом над водами Ла-Манша. Так хотел сам писатель. Затем вскрыли завещание. Никого из близких Уэллс не оставил без денег, досталось всем. Даже Мура получила порядка 100 тысяч долларов.
«Гениальность Уэллса, — писал Джон Хиггс, — заключалась в его способности создавать поток совершенно новых, совершенно оригинальных историй… Оригинальность была визитной карточкой Уэллса. За шесть лет с 1895 по 1901 год он создал поток того, что он называл «научно-любовными» романами. Это было ослепительное проявление новой мысли, бесконечно копируемое с тех пор…»
