Ну вот и все. Луис Майер сейчас соберет вещи и покинет голливудскую студию MGM навсегда. На календаре 31 августа 1951 года. Он стоял в своем кабинете у окна и по его щекам текли слезы.
Перед ним в лучах ласкового калифорнийского солнца простиралась его империя, в названии которой рядом с Metro и Goldwyn стояла его собственная фамилия — Mayer.
Осталось снять со стены портреты Кларка Гейбла, Греты Гарбо и Спенсера Трейси; забрать со стола портрет матери и фотографии двух дочерей; взять сигары — или черт с ними, с сигарами, накинуть пиджак на плечи. Последний раз окинуть взглядом кабинет…
Больше всего он напоминал пингвина, забравшегося в чужой офис. Невысокий, седеющий, лысоватый толстячок в черном костюмчике.
Но никто раньше при взгляде на него не мог допустить и подобия ироничной улыбки: этот пингвин мог растоптать кого угодно в мгновение ока. Он создал эту империю с нуля и правил жестоко и безжалостно.
Это было государство в государстве — независимое, со своими законами и даже собственной полицией: покой звезд охраняли пятьдесят стражей порядка.
Власть полиции МGМ распространялась далеко за пределами студии: звезды вечно влипали во всякие неприятные истории, и задача шерифа Хендри — вовремя разузнать подробности (для этого у него в каждом полицейском участке были осведомители), на месте разрулить дело и, главное, сделать так, чтобы информация не попала в газеты. Так им удалось замять скандал с Джин Харлоу.
На этой студии вообще можно было жить. У каждой из звезд есть отдельный домик, декорированный согласно их вкусам. Там даже цветы специально подобраны: у Джуди Гарленд — любимые лилии, у Греты Гарбо — французские розы. Тут есть свои врачи, свои массажисты, свои дантисты, косметологи. В кафетерии бесплатно обедают ежедневно 2700 человек.
Здесь можно отдать белье в стирку, отдохнуть у бассейна, поваляться на лужайках, посидеть в баре. МGМ владеет собственной электростанцией, мощности которой хватит, чтобы существовал город с населением 25 тысяч человек.
На территории есть собственные фабрики по производству резины и краски — для декораций и спецэффектов; есть автомастерские, где могут собрать из деталей любой автомобиль из любого времени; свои стеклодувы, сварщики, маляры, электрики…
В середине 40-х , в пору расцвета, на студии снималось 16-18 фильмов одновременно: в каждом из павильонов кипела работа. Каждую неделю — по одному новому фильму! Это была настоящая фабрика по производству фильмов.
Когда-то его звали Лазарь Мейер и он был вертлявым мальчишкой, сыном степенного Якова Меира из Минска. Из царской России в канадский городок Сент-Джон их семья перебралась в 1892 году и занялась торговлей. Впрочем, торговля — это громко сказано: просто лавка старьевщика.
Сент-Джон был портовым городом, на берег часто выбрасывало различный хлам — Лазарь подбирал и продавал. Вскоре он поменял свое имя на Луис. Отец занимался сбором металлолома и утилизацией бытовых отходов, а мать работала на птицеферме. Сыновья помогали отцу.
В 19 лет Луис переехал в Бостон. В 1904 году он женился на Маргарет Шенберг, дочке мясника. При финансовой помощи тестя Луис основал собственный бизнес — купил полуразрушенный кинотеатр «Орфеус» и уже через несколько месяцев превратил его в одно из самых модных и посещаемых заведений в городе.
Билеты в кинотеатр стоили не 5, как везде, а 15 центов, зато на входе раздавали бесплатное печенье. Жена Маргарет, в дополнение к семейным обязанностям, сидела в кассе, продавала билеты, вела бухгалтерию.
Бизнес развивался успешно и спустя несколько лет Майер приобрел другие кинотеатры и стал владельцем целой сети развлекательных заведений. В одном кинотеатре крутили вестерны, в другом — фильмы про любовь, в третьем — комедии.
Однако его планы не ограничивались кинопрокатом — Майер мечтал создать собственную кинокомпанию и заняться производством фильмов.
Миллионером Луис Майер стал тогда, когда выкупленный им за 55 тысяч долларов фильм Гриффита «Рождение нации» собрал в прокате в десятки раз большую прибыль.
Он обладал чутьем и рискнул, заложив буквально все: новый дом, страховку и даже обручальное кольцо. Картина собрала в Америке три миллиона долларов, и четверть этой суммы отошла к Луису.
Его профессиональное чутье никогда его не подводило, и он вовремя смог понять, что будущее американской киноиндустрии — за Голливудом, поэтому в 1918 году Луис Майер переехал в Лос-Анджелес.
Майер умел убеждать, продавать, уговаривать, как никто другой. Он ничего не боялся, был напорист, как танк, и ля достижения цели использовал все методы, какие ему были доступны. О нем говорили в кинотусовке: «Если Майера не пустить в дверь, он войдет в окно; закрыть окно — влезет в дымоход; заткнуть трубу — просто взорвет весь дом, но своего добьется…»
Голливуд в 1918 году был довольно скромным местом — просто удобная для съемок деревушка, вокруг которой формировались небольшие студии. Еще недавно — тихое частное владение одной помещицы, которая и название месту дала из-за кустов остролиста, что росли то там, то тут.
Но вскоре деревушка станет грандиозной фабрикой грез и не последнюю роль в этом сыграет Майер. В Голливуде он не терял времени даром: каждую минуту он тратил на то, чтобы досконально выяснить, как делается кино. Он путался под ногами у осветителей, смотрел, как работают операторы, что делает ассистент режиссера, из чего собирают декорации…
От пытливого взора Майера ничто не ускользало. Вскоре по Голливуду прошел слух, что лучшего администратора в кинобизнесе просто нет. И когда магнат Маркус Лоу предложил Майеру возглавить его новую кинокорпорацию, он не прогадал. В 1924 году Луис стал вице-президентом и генеральным менеджером компании Metro Goldwyn Mayer.
Он уволил одних и нанял других. C бешеной энергией он взялся за устройство съемок «Бен Гура» — грандиозной костюмной драмы, которую компания Goldwyn Company не могла доснять несколько лет и в кратчайшие сроки выпустил ее на экраны.
Прошло совсем немного времени — и скромная студия с парой павильонов превратилась в гигантскую империю.
Кларк Гейбл, Рудольф Валентино, Марио Ланца, Ава Гарднер, Джуди Гарленд, Грета Гарбо — всех этиз звезд создаст и выпустит на экраны некогда скромный эмигрант Луис Майер. Актерам придумывали характер, меняли имя, иногда даже сочиняли биографию. Звездам запрещено было выходить из дому без косметики и в «простой» одежде.
Партнер Луиса по МGМ Инвинг Тальберг принес на студию фотографию Кларка Гейбла ради шутки — он не верил в него ни секунды: «Говоришь, он станет звездой? Да ты сошел с ума, Луис. Посмотри, какие у него оттопыренные уши!» А Луис поверил.
Тальберг старался не вспоминать и о том, как он раскритиковал сценарий «Унесенных ветром»: «Запомни, Луис, за историю времен Гражданской войны мы не получим и пятицентовика!» Что он скажет, когда узнает, когда первые сборы достигли миллионов. Он точно знал, какой фильм сделает кассу.
«Звездная система» по которой начал работать Голливуд была полностью заслугой Майера. Майер говорил: » Женщины любят разных мужчин. Одним нравятся босяки, другим — джентльмены. Поэтому на студии нужно иметь «суповой набор». Вот Гейбл — мачо, варвар, бунтарь. Но необходим еще и Уильям Пауэлл — холодный, сдержанный, настоящий англичанин…»
Глава MGM вопрошал: «Кем был Спенссер Трейси до того, как он попал к Луису Майеру? Никем. На студии «Fox» он играл злодеев, больше ничего. Обычный характерный актер, каких тысячи. Мы его перекупили. Нашли ему правильный сценарий, поработали с ним, использовали кучу трюков, подобрали хорошую музыку и оператора-кудесника — и пожалуйста, родилась новая звезда!»
«Эл Би», как называли Луиса Б. Майера, вел свой корабль твердой рукой. Во времена Великой депрессии киностудии теряли деньги и закрывались, и только единственная MGM оставалась на плаву и приносила прибыль.
Может потому, что каждый, даже проходной фильм MGM выглядел дорого, богато, роскошно. Доверие публики тяжело завоевать и легко потерять. Конкуренты вслед за «Кинг-Конгом» спешно выпускали наспех слепленного «Сына Кинг-Конга», а киностудия MGM после успеха «Дракулы» долго работала над «Франкенштейном» — и он получился сильным.
MGM заботилась о каждом из своих работников, а о звездах заботилась втройне. Тут были и поощрительные премии, и поездки, и сложная система пенсий. Но и требовал Майер со звезд втройне.
Например, он нашел и сделал звездой Джуди Гарленд, а значит, мог распоряжаться ее жизнью как хотел: он решал с кем ей встречаться, с с нем — нет, рожать ли, разводиться… Он прилюдно называл ее «толстой» , заставлял стягивать грудь тугим корсетом, чтобы Джуди выглядела как девчонка…
Он приносил ей в судках куриный бульон, приготовленный его мамочкой, потому что кроме этого бульона Гарленд ничего есть не полагалось. У нее даже был отдельный стол в кафетерии. Майер заставил ее избавиться от ребенка и до последнего сопротивлялся ее романам — звезда, которая выходит замуж, сильно теряет в цене.
Кларк Гейбл согласился сниматься в фильме «Унесенные ветром» только из-за перспективы остаться безработным. Когда он заявил Майеру о том, что не хочет сниматься, тот ответил: «А нищим ты хочешь стать?» И вновь оказался прав — главная роль в этом фильме принесла Кларку Гейблу мировую популярность.
Вот как Майер решил одну проблему весьма деликатного свойства… Поползли слухи, что один из самых популярных молодых актеров Ван Джонсон, проводит ночи в компании мальчиков с Бродвея. Майреу начхать на это, но ведь журналисты растреплют новость и тогда звезде с амплуа сердцееда — конец. А еще говорят, что на Джонсона заглядывается жена лучшего друга, тоже актриса.
Это несложное уравнение. Майер вызывает к себе эту самую жену и напрямик предлагает сделку: она разводится и выходит замуж за Джонсона, а взамен получает лучшие роли в лучших фильмах, и ее муж — будем считать, что уже бывший муж, да? — тоже. Ну а если нет — им придется искать другую работу, а он уж позаботится, чтобы миссис Еву Эбботт и ее супруга Кинона Уинна никуда не взяли.
Пусть теперь Ван Джонсон проводит время где хочет, у него есть твердое алиби: штамп в паспорте и любящая жена. А все остальное — наветы недоброжелателей.
К слову, Джонсон женился на Еве Эбботт в 1947 году на следующий день после ее официального развода с Киноном Уинном. У Евы было двое детей от первого брака, а через год у пары родилась дочь Шайлер. Ван Джонсон становится отцом троих детей и репутация его восстановлена.
«Для меня Майер был отцом, лучшим другом, — вспоминала актриса Джоан Кроуфорд. — Помню, к нему всегда запросто заходили Джуди Гарленд, Лана Тернер. Он никогда от нас не отмахивался, даже если у него шло заседание и мы врывались не вовремя».
Майер брал актеров под свою опеку и определял их судьбы. «Вас ругали, если вы начинали встречаться с неподходящим, по мнению Майера, мужчиной, — говорила Энн Рэзерфорд. — А выражение «человек, не соответствующий имиджу» означало, что вы встречаетесь с кем-то, кто намного вас старше, или ведет неприличный образ жизни, или является посредственным актером. И всегда оказывалось, что Луис прав».
«Дайте мне хорошенькую мордашку и я сделаю из нее звезду! Если человек фотогеничен, его любит камера — все, он наш. Образование, умения, опыт талант это не важно. На студии научат всему: как правильно говорить, как правильно стоять, сидеть, плавать, держать вилку, поворачиваться, улыбаться, целоваться — всему! Девиз МGМ — больше, чем у нас, звезд только на небе!» — говорил Майер.
Майер знал: кто с кем, и когда; кто напился, кто плохо выглядит, у кого депрессия и что говорят о нем… Луис Майер набирался сил и с каждым годом становился все энергичнее. А его супруга Маргарет, тихая мышка, опрятно, но безвкусно одетая, совершенно не годилась для выходов в свет и не умела поддержать разговор. Со временем, перенеся операцию по женской части, она стала подвержена депрессиям и сменам настроения.
На светских раутах Майер мог ей сказать: «Марго, иди погуляй!» И она покорно шла куда-нибудь на веранду и сидела там одна, пока ей компанию не составляла какая-нибудь дамочка.
Друзья говорили Луису: «Твоя жена делает из тебя старика. Хочет, чтобы ты сидел у камина в субботу вечером и гладил кошку. А тебе надо жить, развлекаться, флиртовать, выходить в свет. Смотри, как ты здорово танцуешь румбу…»
В 1944 году он съехал из их общего дома с Маргарет и снял себе отдельный особняк. И этого шага он себе никогда не простит. Они прожили вместе сорок лет — плохо или хорошо, но прожили. Маргарет родила ему прекрасных дочерей — Эдит и Ирен.
Когда Майер разводился, он денег не пожалел и выплатил Маргарет самую большую сумму за всю историю бракоразводных процессов — 3.250000 долларов, отдал дом в Санта-Монике, виллу, драгоценности и акции.
Через год он женился на Лорене Дэнкер, вдове рекламного магната,с которой прожил до конца жизни. По голливудским стандартам красавицей назвать ее было нельзя, но она была достаточно миловидна и вполне отвечала требованиям Майера к аристократической жене — молодая, но не слишком, привлекательная и уравновешенная.
Его бывшая жена Маргарет почти никого не принимала, все время проводила дома, предаваясь мечтам. Она мечтала о том, что однажды Майер осознает свою ошибку и вернется к ней.
Трудности у MGM начались после окончания второй мировой. Дело в том, что Майер пропустил изменение вкуса аудитории. В моду входили «реалистичные» фильмы, набирал популярность жанр «нуар», а он упорно продолжал выпускать «сказки» с хэппи-эндом и дорогостоящие мюзиклы. Появился опасный конкурент — телевидение. Прибыли стали падать, MGM перестала получать «Оскаров».
В 1950-е гг. молодым сотрудникам корпорации MGM удалось постепенно устранить от дел ее вице-президента. Луис Майер утратил былое влияние и был вынужден отойти от дел в сентябре 1952 года.
Его провожали аплодисментами, многие плакали. Кто-то напомнил об «Оскаре» за выдающиеся заслуги в киноиндустрии, который Майер получил несколькими месяцами ранее. Майер грустно ответил, что с его подачи когда-то была создана Киноакадемиия, так что этот «Оскар» он в какой-то мере вручил сам себе. Он раскланялся, сел в белый лимузин,и ворота сказки, которую он создал захлопнулись за ним.
«Это конец МGМ и конец Голливуда» — написали в газетах. Они не добавили одного: это был конец и самого Луиса Б. Майера.
Когда у человека отнимают смысл жизни, он начинает таять на глазах. Так и произошло с ним. Он наблюдал за тем, как разваливаются дела на студии: после его ухода стало ясно, что компания разваливается.
Шенк слишком поздно понял, что поменял льва на борзого щенка: его молодой протеже Дор Шери был и энергичным и деловым, но у него не было и толики той магии, которой обладал Майер.
Луис стал ходить по врачам и жаловаться на здоровье, слег и больше не хотел вставать — у него обнаружили лейкемию. Луис Б. Майер умер через шесть лет после своей отставки. Его последними словами были: «Все такая ерунда…»
