Нищета была полной. Небольшие подачки, которые мадам д’Обинье получала от дальних родственников и сослуживцев мужа, не могли прокормить ни ее, ни дочь. Худенькую, с вытянутым личиком Франсуазу, приводили обедать к одним знакомым, а ужинать – к другим. Кто-то похлопотал, чтобы она попала в монастырь урсулинок.
— Тебе придется сменить веру, — мрачно произнесла настоятельница, — иначе ты отправишься за порог.
Идти Франсуазе было некуда, и она покорно приняла католическое крещение…
…Теодор Агриппа д’Обинье был самым верным, самым преданным другом короля Генриха IV. Рожденный гугенотом, он принял католическую веру, чтобы сохранить себе жизнь. Многие так поступали в сложную пору религиозных войн (и сам Генрих в том числе!).
В благодарность за верную службу, Генрих IV сделал Агриппу губернатором, осыпал его милостями. А д’Обинье написал мемуары, в которых прославлял своего друга-короля. Так продолжалось до 1610 года, пока кинжал одного фанатика не прервал жизненный путь Генриха Четвертого.
Это было подозрительно: средь бела дня, на улице. Только что короновали супругу государя… Разумеется, строились самые разные предположения о причинах этого нападения. Агриппа бескомпромиссно заявил, что к делу причастна королева.
Именно ей было выгодно устранение супруга! Генрих постоянно нарушал брачные обеты, растил своих незаконных детей рядом с официальными наследниками… А еще вдовствующая королева Мария Медичи обретала власть: она становилась регентшей до совершеннолетия сына.
Смелые заявления Агриппы, разумеется, стали известны королеве. Д’Обинье объявили вне закона и ему пришлось скрываться в Женеве. Там же он снова вернул себе прежнюю, гугенотскую веру. Теперь Агриппа сделался самым яростным, самым непримиримым противником французской короны. А вот его сын, Констан, оставшийся во Франции, поступил на службу молодому королю.
Отец и сын не поняли друг друга. Констан д’Обинье стремился проявить свою лояльность к власти. Он же рассказал кардиналу Ришелье о планах англичан привести свой флот к Ла-Рошели. В ту пору этот город на море проявил непокорность…
Узнав, что творит его сын, Агриппа моментально отрекся от него и лишил наследства. Все, чем он владел, перешло к другой ветви рода. Таким образом, Констан д’Обинье потерял все!
На тот момент у него была жена, а в 1635 году родилась дочь. Привыкший к расточительному образу жизни, Констан постоянно влезал в долги. Он даже попал в тюрьму из-за этого! Как раз там, за решеткой, и появилась на свет Франсуаза.
— Надо попытать счастье подальше отсюда, — решил Констан. И в 1636 году его семья перебралась на Мартинику.
Д’Обинье решил добиться для себя звания губернатора крошечного острова Мари-Галант. Остров тогда был совершенно нетронутым, там предстояла большая работа. Но Констан считал, что это золотая жила. Надо только чуть-чуть поднажать, вложить остатки средств…
Однако дело не спорилось. Кроме того, его губернаторство никто официально не признавал! Тогда д’Обинье оставил свою семью и вернулся во Францию, чтобы переговорить с королем. Больше ни жена, ни дети (а их стало уже трое) его не видели. В Париже Констан скончался от лихорадки.
Вдове с детьми ничего не оставалось, как податься во французскую столицу. Надежды на Мартинику у них не осталось.
«Я никогда не забуду унижения нищенства, которое испытала, — позже писала Франсуаза, — в голоде, холоде, наблюдая отчаяние своей матери, которая потерялась в мире парижских адвокатов, так и не сумев вернуть часть наследства от своего мужа».
Еще два десятка лет назад у семьи д’Обинье было все. И такой печальный финал… Мадам д’Обинье часто плакала. В ее съемной квартире вечно было сыро и холодно, дочь простужалась и долго болела. Когда Франсуазу д’Обинье, дочь Констана (и внучку Агриппы!) предложили взять на обучение в монастырь, то согласилась сразу. Но в обители жизнь тоже не была похожей на сахар.
Строгий устав, мрачные сестры, полнейшее отсутствие перспектив. Вместе с Франсуазой в монастыре учились девочки из других знатных семейств. Была там гордая Атенаис де Мортемар, хорошенькая, но тоже отчаянно бедная. Была и мадмуазель де Сегюр, дочь одного из крупных парижских чиновников… Девушки с приданым, покидая стены монастыря, выходили замуж за знатных вельмож.
А Франсуазу, у которой из наследства было только имя, ждала печальная участь. Тем более, что в 1650 году скончалась ее матушка.
— Я возьму заботу о тебе, — пообещала родственница, мадам де Нейан.
Нейан справедливо считала, что лучшей заботой станет замужество. Она сама подберет супруга для девушки, который не станет попрекать ее бедностью. Кто бы это мог быть…
— Его зовут Поль Скаррон. – сообщила мадам де Нейан своей подопечной в 1652 году. – Он поэт, и его знает весь Париж!
Это была чистая правда. Поль Скаррон прославился своими стихами и острым языком. Он не щадил никого – ни королеву, ни кардинала. Писал, что думал. За это одни его ненавидели, а другие превозносили. Жил Поль на то, что ему предлагали меценаты. И порой жил очень неплохо! Но главная особенность этого человека заключалась в том, что его… разбил паралич.
Сгорбленный, на 25 лет старше Франсуазы, он согласился взять в жены бесприданницу, поскольку ему нужна была служанка. Женское тепло тоже оказалось бы не лишним. Так что в «Приюте безденежья», как со смехом называл свой дом в квартале Маре знаменитый поэт, вскоре появилась хозяйка.
«Женщина у Скаррона? – по легенде расхохоталась королева Анна Австрийская. – Это самая бесполезная вещь в его доме».
Она робела, она была подавлена, но Поль сразу заявил – не обидит сироту. С девушкой он обращался настолько нежно и по-доброму, что Франсуаза почти не замечала его недостатков.
— Как вы живете с пожилым горбуном? – иногда бесцеремонно и со смехом спрашивали ее.
— Намного лучше, чем некоторые с красавцами, — отвечала Франсуаза.
Она умела отвечать на остроты, могла тонко пошутить сама, чем приводила в восторг гостей Скаррона. Скоро о мадам Скаррон стали говорить не меньше, чем о ее супруге. Франсуаза не была невероятной красавицей, но отмечали ее прелесть.
К тому же, она стала гостеприимной хозяйкой: всегда была рада накрыть стол, поддержать беседу, уложить захмелевшего посетителя. Литературный салон Поля Скаррона во многом держался на доброте и радушии его жены.
«Рядом с ним, — позже говорила Франсуаза, — я прожила лучшие годы своей жизни».
Поль говорил точно так же:
«У нее два больших, очень озорных глаза, очень красивая тонкая талия, пара прекрасных рук и бездна ума».
Он страдал от сильных болей, и Франсуаза, как могла, старалась ему помочь. Сидела по ночам возле, приносила снадобья, растирала руки и ноги. Днем она переписывала комедии, которые он создал. Иногда писала за мужем под диктовку. Восемь лет мадам Скаррон была незаменимым помощником для Поля. Но 6 октября 1660 года поэт скончался.
Оставить жене ему было нечего. Рукописи? Их издавали за бесценок. Франсуаза постаралась добиться публикации нескольких сборников произведений Скаррона, и на это умудрялась жить. Но все равно ей постоянно не хватало денег, и постепенно мадам Скаррон погрузилась в пучину еще большей нищеты, чем была в ее невеселом детстве.
— Она очень нуждается, — говорили в Париже, — надо как-то помочь мадам Скаррон.
Иногда ее выручали друзья, иногда – дальние родственники. Но никто не собирался вечно кормить вдову. Надо было что-то решать…
Ей помогли добиться пенсии за мужа, в размере 2 тысячи ливров. На такие крохи жить оказалось невозможно, ведь Франсуаза задолжала всем! Она практически два года тратила пенсию только на выплату долгов.
— Вы нравитесь мне, — как-то сказал ей маркиз де Вилларсо. – Я могу вас навестить нынче?
Он понятия не имел, что разговаривает с будущей женой короля Франции…
