— Лина Якимовская. Очень рада знакомству.
Девушка кокетливо улыбнулась. Капитан парохода «Великий князь Константин» был тридцатилетним холостяком, и о любви, кажется, не думал вовсе, будто ее и не было в нашем мире.
Да, так оно и было, пока Степан Осипович Макаров не встретил ее — Линочку, Капитолину Николаевну Якимовскую, очаровательную девятнадцатилетнюю девушку из родовитой дворянской семьи, возвращавшуюся с родителями из Европы. Ее редкое имя, в переводе означавшее «царственная», «возвышенная», как нельзя лучше подходило ей.
Женским чутьем молоденькая Лина сразу почувствовала, что очень нравится капитану, и благосклонно принимала его ухаживания. Когда Макаров, помогая ей спуститься по трапу, чуть задерживал ее тонкую руку в своей, она не спешила ее отнять. Если он рассказывал ей о морях и дальних странствиях, барышня внимательно слушала, смотрела в его оживленное лицо и улыбалась.
Темноволосая, юная, с нежным румянцем, изящная и элегантная, она была похожа на утреннее солнце. От нее веяло каким-то особым, детским, рождественским счастьем, запах которого Макаров за годы войны и службы на флоте почти забыл.
Якимовская и Макаров познакомились в 1878 году на пароходе, совершавшем рейсы с Балкан в порты Черного моря. Степан Макаров, не избалованный женским вниманием, влюбился пылко и страстно.
Что же касается девушки, то она лишь с удовольствием принимала знаки внимания и оттачивала манеру обольщать. Ее привлек ореол славы одного из самых известных героев только что окончившейся русско-турецкой войны, прославленного капитана второго ранга и бесстрашного победителя турецких броненосцев.
Внимание такого уважаемого человека льстило. В конце рейса Макаров внезапно спросил:
— Вы выйдете за меня?
Лина замерла от неожиданности, но приняла предложение благосклонно. Отец Капитолины Николай Федорович Якимовский, капитан 1-го ранга, одобрил выбор дочери, несмотря на то, что жених был беден и не родовит. Отец Макарова, морской офицер, получил за два месяца до рождения Степана дворянский титул не по наследству, а по заслугам перед Отечеством.
Получив заветное «Да» на свое предложение руки и сердца, Степан Осипович отправился в очередное плавание. Спустя год после знакомства, 2 ноября 1879 года, молодые люди обвенчались в морском соборе в Одессе.
В метрической книге имеется запись: «2 ноября 1879 г. Флигель-адъютант, капитан 2-го ранга Степан Осипович Макаров, православного вероисповедания, первым браком тридцати лет и девяти месяцев сочетался с дочерью отставного инженер поручика Николая Федорова Якимовского, девицей Капитолиной Николаевной Якимовской, православного вероисповедания, первым браком.
Поручителями были по жениху: мичман 2-го Черноморского флотского экипажа Константин Петрович Арнаутов и подполковник 11-го гусарского Изюмского полка Иван Васильевич Волькенау; по невесте: инженер капитан Владимир Степанович Неплюев и надворный советник Иван Константинович Янкулио.
Молодая жена обожала балы и наряды, светскую жизнь и развлечения. Она любила ухаживания, ей нравилось кружить головы, влюблять в себя.
Степан Осипович боготворил свою Лину, старался ей потакать, щедро одаривать подарками и делать жизнь жены беззаботной. В 1882 году у Макаровых родилась дочь Ольга, а в 1885 году — вторая дочь, названная Александрой (дома ее называли Диной). Несмотря на рождение детей, в семье наметился разлад.
Уходя в трехлетнее кругосветное плавание на корвете «Витязь» в 1886 году, Макаров признавался:
«Как ни грустно расставаться, тем не менее как для меня, так и для жены это необходимо. Во-первых, этого требуют финансы, крайне расхлябавшиеся, во-вторых, я не умею разделяться на две части. Приехал домой — пусто».
Возвращение домой после трех лет разлуки почему-то не вызывало у Макарова никакой радости: «Я приезда в Петербург боюсь, как чего-то очень тяжелого. Страшно подумать о том, что вновь начнется бесконечная вереница визитов, обязательств и прочие, и прочие!»
Конечно же, Макаров скучал по детям. Единственное, что он просил у Капитолины Николаевны, — не воспитывать девочек белоручками: «Приучай детей к труду. Пожалуйста, не наряжай очень Олю. Я не хочу, чтобы из нее вышла франтиха, которая будет жертвовать мужем для того, чтобы на балах блистать своей талией. Я надеюсь, что тебе удастся сделать из нее разумную женщину».
Не совсем ясны скрытые мотивы, заставившие Степана Осиповича, известного изобретателя, блестящего морского офицера, флигель-адъютанта, совершившего уже столько плаваний и имевшего огромный морской опыт, еще раз пуститься в кругосветное плавание, отрывающее его от дома, супруги и маленьких дочерей, от множества незаконченных дел на целых три года. Скорее всего, это желание обеспечить свою семью.
Находясь в плавании, Макаров писал жене: «Я с удовольствием думаю о том, когда мы, наконец, кончим наши вoенные затеи, и тогда я приеду к моей милой рыбке, которую я так давно не видел. Что поделывает моя маленькая дочка, которую мне так ужасно хочется видеть? Я думаю, что Оля совсем забыла, что у нее отец, и, вероятно, обо мне и не вспоминает».
В 1887 году, находясь во Владивостоке, Степан Осипович получил письмо от Лины, в котором говорилось о бoлезни Оли, его любимицы. У девочки была скарлатина. Вскоре пришла трaгическая весть: Олечка, «составлявшая его радость и утешение в жизни более чем все и вся», yмерла от осложнений болезни.
Это было трудно пережить, но в 1891 году, в возрасте сорок два года Макаров вновь стал отцом. Капитолина Николаевна родила сына, которого назвали Вадимом. Растущая семья требовала больших вложений. Супруги жили то в Петербурге, на улице Моховой, в доме №7, то в кронштадском особняке.
Макаров занимается наукой, преподает, становится главным инспектором морской артиллерии. Он создал русскую семафорную азбуку, был пионером в использовании ледоколов (в частности, ледокол «Ермак»), разработал стратегию ведения морской минной войны и спроектировал первые корабли-торпедоносцы, которые в то время назывались миноносцами.
Степан Осипович радовался любой возможности побыть с семьей, несмотря на проблемы, которые создавала расточительная Лина:
«Слава богу, долги наши к июлю будут уплачены. Я со своей стороны тоже буду откладывать сколько можно, и, бог даст, по возвращении жизнь наша так сложится, что мне не придется высунув язык бегать по городу искать двадцать пять рублей».
Капитолина Макарова умудрялась так распоряжаться деньгами, что ее семья нередко сидела без копейки. Возможно, долги, которых умудрялась наделать Капитолина Николаевна, и были одним из тех стимулов, которые двигали Макарова на все новые и новые открытия, на новые подвиги. Чету Макаровых также сопровождали нелестные слухи: избалованная и своенравная Лина ветрена и неверна мужу.
Дотошные биографы приводят в пример переписку между Капитолиной и одним адмиралом, сослуживцем Макарова — Зиновием Рожественским. Переписка не оставляет сомнений: отношения между ними были.
В любом случае, эта история о любви, о ревности, порядочности и непорядочности, о семье, о поисках, о подозрениях, о мистике в конце концов. Не будем никого осуждать — наверное, слишком много места в жизни Макарова занимали наука и море, а женщины редко довольствуются вторыми ролями…
Адмирал Макаров поочередно командовал Балтийским флотом, Средиземноморской эскадрой, был губернатором Кронштадта, а с началом русско-японской вoйны был поставлен во главе Тихоокеанской флотилии. Макаров отчаянно рвался именно на Дальний Восток, предчувствуя, что именно там в скором времени будет решаться судьба России.
Как русский офицер-патриот и как толковый флотоводец, он хотел послужить своей Родине там, где может принести больше пользы, а не на чисто административной должности в мирном Кронштадте. Понимая критичность ситуации, сложившейся на Дальнем Востоке, командование решило направить туда Степана Макарова, энергия которого могла перевернуть ход русско-японской войны.
1 февраля 1904 года Макаров был назначен командующим Тихоокеанской эскадрой. Новое назначение привело в трепет японцев, признававших авторитет Степана Осиповича.
В 1902 году японские военные осуществили перевод работы Степана Макарова, «Рассуждения по вопросам морской тактики», сделав ее настольной книгой офицеров своего флота. Неожиданная атака на рейд Порт-Артура, совершенная 26 января 1904 года, проводилась с учетом рекомендаций российского адмирала и принесла японцам оглушительный успех.
3 февраля 1904 года около девяти часов утра Макаров попрощался со своими домочадцами. В кронштадтском доме Макаровых собралось множество гостей. Степан Осипович был в парадном мундире со всеми орденами, на боку висело золотое оружие за турецкую войну, которое он никогда прежде не носил.
Капитолина Николаевна выглядела великолепно, как всегда в таких случаях. Изящна, грациозна, несмотря на начинающуюся полноту. Темная волна волос подобрана с нарочитой небрежностью, нитка жемчуга мерцала на нежной шее. Все дамы шепотом судачили о ее новом платье, которое ей шил француз-портной самого модного ателье на Невском проспекте.
«Отец бодро произнес несколько слов, никогда не забуду последних: «Мы русские. С нами Бог“. И перекрестился с поклоном. Все тоже перекрестились. Отцу подали адмиральскую шинель с меховой оторочкой, он подал маме котиковое манто, которое привез ей еще с Дальнего Востока. Все вышли, мы тоже, сестра была в шубе, я в гимназической шинели.
Вся улица была запружена народом. Отец сказал несколько слов, благодаря всех за проводы. Снял фуражку, поклонился на три стороны, перекрестился. Ему в ответ все тоже поклонились, осеняя себя крестным знамением. Отец усадил маму в открытые сани, прикрыл ей колени волчьей полстью.
Подошел к нам. Я очень боялся расплакаться, потому дал себе слово ни за что не сделать так. Сестра, как всегда, стала нервничать, разрыдалась, обнимая отца, целовала ему руки, даже не дала толком благословить себя. Потом отец подошел ко мне, поднял руку для благословения, опустил мне пальцы на лоб, на миг задержал движение.
Пальцы у него почему-то были ледяные, я отлично это запомнил. И тут я разрыдался, словно мальчишка (а мне шел уже тринадцатый год, ростом я был почти с отца). Мне до сих пор ужасно стыдно, хотя никто не стыдил меня позже», — вспоминал Вадим Макаров.
Степан Осипович вполголоса дает последние указания Капитолине Николаевне. Их суть становится ясной из письма, отправленного адмиралом 19 февраля 1904 года из Харбина: «Я телеграфировал Федору Карловичу (морской министр адмирал Авелан) о выдаче тебе 5400 руб. Получив столько денег, ты прежде всего захочешь подновить туалеты, и таким образом деньги эти быстро исчезнут…
Очень прошу тебя быть благоразумной, у нас уже было много примеров, что мы сидели без денег… Теперь неприлично тебе и Дине наряжаться в большие шляпы. Вы гораздо более выиграете, если будете держать себя скромнее. Пожалуйста, еще раз прошу тебя поберечь деньги, имей в виду, что, если ты истратишь 5400 р. или часть их, то я тебе ничего не переведу впоследствии.
В первые два месяца с меня будут вычитывать все увеличение жалованья, так как я оставил тебе доверенность на 1200 р. Месяц я не получу здесь береговых почти ни копейки. Только потом начнет кое-что оставаться, но надо приберечь».
Всего месяц пришлось Степану Осиповичу участвовать в организации обороны Порт-Артура с моря. Макаров прибыл в Порт-Артур и немедленно приступил к реформированию Тихоокеанского флота. Несколько командиров лишились своих должностей, уступив место более инициативным офицерам, а экипажи судов начали патрулирование и установку минных заграждений.
31 марта 1904 года флагманский броненосец «Петропавловск», на капитанском мостике которого 55-летний Степан Осипович Макаров находился вместе с художником Василием Верещагиным, подорвался на японской мине. Из всего экипажа спаслось 7 офицеров и 52 матроса. Вице-адмирала Макарова среди них не оказалось.
Письмо вице-адмирала Макарова Степана Осиповича двенадцатилетнему сыну Вадиму. Порт-Артур, ночь на 31 марта 1904 года.
«Дорогой мой сыночек!
Это мое первое письмо, посланное именно тебе, а не в отрывках в письмах к маме, как бывало ранее. Ты уже подросток, почти юноша, но я обращаюсь к тебе с другого конца России уже как к взрослому мужчине. Письмо посылаю своему старому товарищу в Кронштадт, он найдет способ передать тебе в руки.
Вадим, тут идет жестокая война, очень опасная для родины, хоть и за пределами ее границ. Нет, не временный перевес неприятеля в силах тревожит меня. Русский флот, ты знаешь, творил и не такие чудеса. Но я чувствую (о чем ты пока никому не скажешь!), что нам — и мне в том числе — словно бы мешают. Не адмирал Того, нет, а как бы сбоку подталкивают, как бы подкрадываются сзади.
Кто? Не знаю. Душа моя в смятении, чего я никогда не испытывал. Начинаю уже чего-то улавливать, но смутно пока. Вот Верещагин что-то мне пытается объяснить, но сбивчиво, как все эти художники и поэты (ты им не очень верь, публика эта шальная! Доверяй только людям основательным!). Вот такое у меня настроение, сынок. Но знаешь пока об этом ты один. Молчи, как положено мужчине, но запомни.
И еще. Объясню уж тебе, почему адресуюсь помимо нашей любимой мамы. Запомни на всю жизнь: на женщин никогда нельзя перекладывать тяготы нашей мужской доли. Иной болван и трус может заявиться домой чуть ли не в слезах и супруге своей с порога: вот на войну посылают вроде… стоит ли… Что скажет тут любящие мать, жена, сестра?
«Ни за что, погибнешь, ты у нас один, уклонись уж как-нибудь!» Ну, по-женски понятно, что с них взять. Но настоящий мужчина должен явиться домой бодрым и сказать: ну, дорогая, собирай меня в дорогу, тут на границе веселое дело предстоит! Она поплачет, соберет тебя и успокоится, положившись на волю Божию. Обнимаю тебя, сынок. Учись старательно, помогай маме и сестре. Бога бойтесь, Царю служите.
(Твой Макаров-старший).»
Макаров не часто нянчился со своими детьми, редко удавалось ему, забыв о работе, возиться и играть с ними. Так было с Олей, так и с двумя младшими детьми — Диной и Вадимом. Однако при всем этом несомненно одно: он был внимательным, мудрым и заботливым отцом.
Степан Осипович Макаров писал в этот день и супруге:
«Моя любимая всегда и везде, пишу тебе рано утром, ибо с рассветом уйдет оказия в Мукден, оттуда переправят прямо с почтой Наместника, дойдет гораздо скорее. Ну, а мы всей эскадрой выходим в море.
Прошу тебя не беспокоиться, японцы держатся очень осторожно, эскадренного боя избегают. Видимо, хотят подловить нас на какой-либо оплошности. Не получится, мы сами с усами! Чего-чего, но наши русские, бороды и усы куда гуще их, японских.
Они, как я тебе давно рассказывал после моего лечения в Японии, у нас были бы принимаемы за скопцов: три волосины на подбородке. Я шучу, они храбрые воины и толковые моряки.
Не беспокойся обо мне, я вполне здоров, прекрасно себя чувствую.
Еще раз прошу тебя построже держать Дину, она очень избалована. Конечно, это моя вина, редко ее видя, я баловал нашу старшую. Ну, за Вадима я спокоен, он воспитанный и трудолюбивый мальчик.
Целую тебя и наших деток крепко-крепко. Да сохранит вас всех Господь.
(Твой Стива.)
P. S. Жалование плюс подъемные плюс походные тебе на днях передадут из Адмиралтейства. Целую еще раз».
Никому и никогда не намекал Степан Осипович, не доверяя даже личному дневнику, который вел всю жизнь, что брак с Капитолиной счастья ему не принес. Слишком разными они оказались и Лина не смогла оценить масштаб личности мужа. А ведь каким светлым и прекрасным, каким многообещающим было начало его любви… Выдержка и сдержанность Макарова заметны во всем, но он по-прежнему любил свою Лину.
Жизнь у Макарова складывалась согласно его представлениям о достойном положении мужчины в обществе. У него было все, что он считал самым важным и необходимым: безбрежное море науки и семья (и главное -дети!), где можно на время укрыться и согреться душой от жизненных штормов и потрясений.
Из дневника Макарова Вадима Степановича (кадет Морского училища, пятнадцать лет от роду).
«Получив известие о гибели отца, мама заперлась в комнате, целый год почти не выходила из дома, хорошо помню два иных случая — на Рождество и Св. Пасху 1905 года. Никого не принимала, сделалась очень нервной, часто повышала голос. Горничная Надя, которую я помню, как помню себя, часто выходила от нее в слезах. Только иногда шептала мне, вытирая глаза: «Ничего-с… Ничего…»
Мне-то ладно, а вот сестре пришлось тяжело. Она не только плакала, украдкой, как Надя, а рыдала в голос. Как-то упала на ковер в гостиной, страшно кричала, колотила во все стороны руками и ногами. А мама даже не вышла. Потому, я думаю, сестра так поспешно вышла замуж.
Не знаю, но все считают, что неудачно. Мой шурин теперь капитан торгового флота. Он никому не нравится, в обществе его неохотно принимают, хотя он всегда представляется с первых слов: зять адмирала Макарова».
Последнее вряд ли бы понравилось Степану Осиповичу. Макарова всегда отличала личная скромность в сочетании с чувством уважения к деятельности других людей.
Единственный сын Степана Осиповича окончил Морской кадетский корпус в 1913 году, в годы Первой мировой войны воевал на крейсере «Адмирал Макаров» и эскадренном миноносце «Орфей», награжден орденами. Вадим Степанович не принял революцию, воевал в армии Колчака, после гражданской войны эмигрировал в США.
Дочь Александра была назначена фрейлиной при дворе. С 1906 года была в браке с камергером Львом Викторовичем Голубевым, имела сына Вадима, родившегося в 1910 году. С 1914 года жила во Франции. К сожалению, потомков знаменитого адмирала в России нет.
Капитолина Николаевна замуж больше не выходила, она эмигрировала во Францию после революции. В феврале 1946 года вдова адмирала Макарова скончалась в городке Антаб, недалеко от Ниццы в возрасте восьмидесяти семи лет.
Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи,
Не наносите яростных ударов,
Замрите со склоненной головой
При звуках имени его: Макаров.
Его я славлю в час вражды слепой
Сквозь грозный рев потопа и пожаров.
В морской пучине, там где вал кипит,
Защитник Порт-Артура ныне спит.
Исикава Такубоку, японский поэт, стихотворение на смерть адмирала Макарова (перевод В. Н. Марковой).
Сегодня, 31 марта, день памяти адмирала Макарова, девизом которого были слова «Жизнь- морю, честь — Родине».
