Революция пожирает собственных детей, а Робеспьер был самым яростным из ее сынов. На следующий день после его казни на улицах Парижа те, кого он отправлял на гильотину, праздновали освобождение.
Молодые аристократы, дочери и сыновья тех, чьи головы скатывались в корзину у эшафота, выходили на улицу в одежде, подчеркивающей их роялистские настроения. Зеленые фраки в честь графа д’Артуа, черные воротники как знак траура по казненным королю и королеве, перламутровые пуговицы, непременно семь – напоминание о малолетнем Дофине. Все стало слишком, чересчур.
Мужчины носили длинные косы, а по бокам укладывали волосы наподобие распустившегося парика, такая прическа называлась «собачьи уши». Лорнеты стали огромными, сюртуки короткими, брюки слишком узкими, а воротники наоборот – широкими.
Женщины не отставали, их наряды походили на платья греческих богинь, глубокие вырезы обнажали слишком многое, а волосы бывали острижены коротко, как у мальчика, или, наоборот, пышно взбиты на старинный манер.
*
Эта странная, нарочитая манера одеваться была не просто прихотью или капризом, но способом показать свои антиреволюционные настроения. Узкие брюки стали противопоставлением широким штанам санкюлотов, дорогие ткани и изящные шляпки должны были подчеркнуть разницу между классами, насмехаясь над лозунгами о свободе, равенстве и братстве.
Вычищенные сапоги и узкие туфельки – против грязной обуви простолюдинов. Красная шаль, перевязанная на груди крест-накрест – дань Шарлотте Корде, убившей Марата.
В своей речи эта золотая молодежь старалась нарочито пропускать букву «р», ведь на нее начиналось слово «революция». Наводя свой лорнет на нечто неприятное взору, они восклицали: «Ма па’оль донё’! Сэт инк’уаябль!».
Отсюда и пошло их прозвище «Инкруаябль» (les incroyables — невероятные) про мужчин и «Мервейёз» (les Merveilleuses — великолепные) о женщинах.
Открываются модные салоны, где инкруаябли и мервейёзы встречаются, чтобы обсудить новые идеи, пьесы, политику и философию. Но главное в этих салонах – развлечения, так долго недоступные для аристократов. Теперь они не прячутся, но выпячивают себя.
У бедняков новая мода вызывает злость и насмешки. Для того, чтобы задать трепку любому, кто осмелится выкрикивать оскорбления, инруаябли носят с собой трости, причем кривые трости, будто из сука дерева. Но внутри они заполнены свинцом, превращаясь в настоящую дубинку.
Танцы, Балы Жертв, театральные постановки и налаживание в столице утраченной светской жизни – вот чем они заняты.
На Балы жертв приглашения получали только те, чьи родители или родственники погибли на гильотине. Облачаясь в старинные платья, пышно взбивая волосы или наоборот, делая короткую стрижку, как у жертвы, которую везут на эшафот, они устраивали празднества не только в бальных залах, но и на кладбищах.
Перед тем как пригласить даму на танец, полагалось резко опустить голову, будто она падает с плеч. Во время танца пары раскачивали головами, будто они вот вот слетят.
Одна из популярнейших в салонах дама – Тереза Тальен. Она всюду появляется со своей подругой Жозефиной де Богарне. Приветствуют появления писательницы мадам де Сталь и красавицы Жюльеты Рекамье.
Уже скоро придет к власти Наполеон. Создание класса новой аристократии будет одной из его целей, великая империя нуждается в блестящем и пышном обществе, обладающем элегантным вкусом и манерами. Бывшая Мервейёз Жозефина станет для него незаменимой на этом поприще.
