Баснописец Иван Андреевич Крылов выстроил свою жизнь поразительным образом: он безнаказанно позволял себе оставаться собой. Так было и в любви.
Внутренне свободный
Он одинаковым тоном говорил с вельможей и солдатом, на светском приеме мог уснуть с оглушительным храпом, спокойно отказывался от просьб написать оду царю. Больше того: он прожил счастливую жизнь с любимой женщиной, которая была простой кухаркой, вырастил дочь и умер в окружении внуков – и не услышал ни одной насмешки по этому поводу.
Крылов морочил всем голову, мистифицировал и выдавал себя за другого человека: ленивого Обломова в халате, флегматичного обжору… Но ему это было нетрудно. «В рабском Петербурге он был свободен, если приравнять свободу к личной независимости», — писал о Крылове литературовед Юрий Михайлович Лотман.
Аннушка
Согласно своей официальной биографии, «дедушка Крылов» всю жизнь прожил холостяком. Известна история, которая произошла с ним в юности – в 22 года он влюбился в Аннушку, дочь священника из Брянска. Крылов был тогда бедным, незнатным, совершенно неустроенным, а семья Аннеты состояла в родстве с Ломоносовым. Родители барышни отказали Крылову, он уехал в Петербург.
И тут выяснилось, что никто другой Анне был не нужен – она впала в черную меланхолию. Родители начали бояться за ее здоровье. Написали Ивану Андреевичу: хорошо, мы согласны, отдаем вам руку нашей дочери.
Крылов ответил, что денег ехать в Брянск за невестой у него нет, вот если Анну привезут в Петербург, тогда – ладно, он готов жениться.
Оскорбленные родители невесты прекратили все отношения с Крыловым. Анна замуж так и не вышла.
Мистификации
О личности Крылова сохранилось много противоречивых свидетельств. Пушкин вспоминал, что над диваном, на котором баснописец мог лежать сутками, криво, на одном гвозде висела картина.
Что же вы ее не перевесите? Упадет и пробьет вам голову, — увещевали Крылова друзья.
Крылов спокойно отвечал, что рассчитал траекторию падения картины – если она его и заденет, то по касательной, голову точно не пробьет; стало быть, нечего и беспокоиться.
Таких анекдотов о легендарной лени Крылова ходило по Петербургу множество. А он при этом втайне от всех за два года выучил греческий (а учить начал уже в пятьдесят лет!), создал безупречно работающий Русский отдел в Публичной библиотеке, и доводил свои басни до совершенства… Лентяю это точно не по силам.
Фенюшка
Аграфена, Фенюшка, служила в доме Крылова экономкой. По отзывам знакомых Ивана Андреевича, хозяйство она вела отвратительно: умела готовить всего пару блюд, кормила гурмана Крылова какими-то заплесневелыми пирогами.
И при этом друг Крылова, Княжевич, вспоминает, что Феня, кажется, знала греческий алфавит, не говоря о русском: «Подай мне Ксенофонта, «Илиаду», «Одиссею» Гомера», — говорил Иван Андреевич Фенюшке, и она подавала безошибочно.
О том, чтобы жениться на кухарке, и речи быть не могло. Но Крылову удавалось жить с любимой женщиной, не вызывая пересудов; его принимали при дворе, к нему с большой симпатией относилась императрица Мария Федоровна, мать Александра I. Репутация чудаковатого холостяка надежно защищала его от сплетен.
Саша
Никто ничего не заподозрил даже, когда у Крылова и Фенюшки родилась дочь Саша. Однажды в гости к Ивану Андреевичу зашел его приятель, художник из Твери. Он прошел по всем комнатам – в доме не было ни души, только на кухне плакал ребенок.
Художник пошел на кухню, спросить у прислуги, когда будет Иван Андреевич, и застал там самого баснописца, который «с отеческой заботливостью качал и прибаюкивал» младенца. — И давно ли вы стали нянькой? – спросил художник. — Да родители, негодяи… Ушли Бог знает куда, бросили бедного ребеночка, — спокойно ответил Крылов и продолжал угукать над девочкой, пока не вернулась Феня.
Кукловод
Над Крыловым все подшучивали, про него рассказывали анекдоты. Но только самые проницательные наблюдатели понимали, что все эти шуточки и разговоры он сам направляет рукой опытного кукловода. Важное: литература, семья, народное просвещение – оставалось неприкосновенным для злых языков. Болтали о том, о чем он позволял болтать: о его лени, обжорстве, неряшливости. Да и то опасались.
Известна такая история: в последние годы врачи предписывали Крылову строжайшую диету, и он, обожавший вкусно поесть, в гостях буквально испепелял взглядом богато накрытый стол. Какой-то молодой остряк не удержался от колкости: «Господа! Посмотрите, как разгорелся Иван Андреевич! Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть!»
«Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть» — это цитата из басни Крылова «Волк на псарне». Никто даже не успел рассмеяться – Крылов лениво поглядел на остряка и сказал: «За себя не беспокойтесь, мне свинина запрещена».
Последний анекдот
Феня рано умерла, и Крылов, не вызывая подозрений, воспитывал Сашу один. Он называл ее своей крестницей, удочерил ее, а когда пришло время, выдал замуж за очень хорошего и порядочного человека. Выйдя в отставку, Крылов жил в большом каменном доме на Васильевском острове с семьей дочери, старился в окружении смышленых и веселых внуков и был совершенно счастлив.
Времена были тогда волчьи, и баснописцу сложно было оставить наследство дочери. Но он справился и с этим: завещал все свое движимое и недвижимое имущество мужу Саши, а душеприказчиком сделал начальника воинской части, в которой тот служил аудитором. Если бы муж Саши повел себя не должным образом, все перешло бы ей.
Крылов умер от осложнений пневмонии, но перед смертью успел распустить последний слух о себе – мол, объелся рябчиков с кашей. «Рябчики-то были протертые, — сказал он друзьям и близким, которые дежурили у его постели, — но лишек-то всегда не в пользу».
