Увидав кровь на сарафане девчушки, мать за голову схватилась: добрался, окаянный. Анна — в слезы, а Дашутка еще и утешала, гладила по голове. Да только какое тут утешение — что может сделать бесправная крестьянка супротив барина?
В 1766 году в семье полковника Минского воеводства Юлиана-Викентия Горского родился сын. Нарекли мальчика двойным, как у его батюшки, именем — Осип-Юлиан.
С ранних лет Осип-Юлиан был записан на военную службу. В 1787 году в возрасте 21 года служил в войске польского короля Станислава-Августа Понятовского, одного из главных фаворитов Екатерины Великой.
В 1790 году 24-летний Осип-Юлиан женился. Его избранницей стала уроженка Курляндии баронесса Елизавета-Каролина-Фредерика Мирбах. В семье родилось двое детей — Карл Николай и Адольф Адам.
Вскоре после рождения второго сына Горский перешел на русскую службу — сначала во 2-ой конно-артиллерийский батальон, затем — в 9-ю артиллерийскую бригаду. Командование не шибко баловало Осипа-Юлиана новыми званиями — к 1804-му году 38-летний Горский ходил в звании юнкера.
Все изменил трехмесячный поход русской армии через Австрию, Пруссию и Венгрию в сентябре-декабре 1805 года в рамках Войны Третьей коалиции. Несмотря на катастрофические для России итоги краткой войны, разгром от Наполеона в битве при Аустерлице, Осип-Юлиан Горский проявил храбрость, начал получать награды и звания.
В 1807 году Горский был уже подпоручиком и служил в Санкт-Петербургской артиллерийской бригаде. В 1811 году новое повышение — на этот раз в поручики.
В июле 1812 года у местечка Клястицы в кровопролитной схватке с французами Осип-Юлиан получил контузию пушечным ядром, а также три пулевые ранения.
Горский довольно быстро восстановился, и поступил в лейб-гвардии артиллерийскую бригаду, где получил звание штабс-капитана и впервые был назначен командиром конной роты резервной артиллерийской бригады.
Новые звания и назначения ждали Осипа-Юлиана во время заграничного похода русской армии 1813 года.
Звездным часом Горского стало сражение при Вейсенфельсе. Как вспоминал очевидец, князь С.Г. Волконский, именно Осип-Юлиан навел орудие, после выстрела которого погиб французский маршал Жан-Батист Бессьер. За свою отвагу и находчивость Горский был произведен в капитаны.
При Суассоне батарея Горского разбила ворота Суассонской крепости, что позволило кавалеристам ворваться в город. После этой битвы Осип-Юлиан получил звание подполковника.
Службу Горский завершил в 1818 году в возрасте 52 лет. Из армии уволился «за ранами». При увольнении был произведен в полковники с правом ношения мундира и полным жалованием.
Выйдя в отставку, Осип Викентьевич отправился с женой и сыновьями в Санкт-Петербург, где служил в Департаменте разных податей и сборов Министерства финансов.
В 1819 году Горского пожаловали в статские советники с одновременным назначением вице-губернатором на Кавказ. Через два года Осип Викентьевич был уже управляющим по гражданской части всей Кавказской губернии.
На Кавказе Горский овдовел, но завел себе сожительницу из местных женщин.
После того, как в 1822 году Сенат инициировал расследование о недостаче спирта в Кавказской казенной палате, Горский подал заявление об увольнении с должности, и вернулся с сыновьями в столицу.
Поселился Осип Викентьевич в доходном доме Ивана Варварина на Казанской улице.
В доме Варварина Осип Викентьевич и проявил в полной мере свою черту, еще заметную по кавказской «эпопее», а именно, невиданное беспутство. В документах следствия от 1825 года об этом сообщалось следующее:
Одну из «несчастных девок», как позднее выяснилось, звали Дарьей. Осип Викентьевич приобрел ее у помещика из Подольской губернии в возрасте 13 лет вместе с матерью — молодой крестьянкой Анной. Третьей стала 17-летняя крестьянка из села Волковинцы Летичевского уезда.
Женщину и девочек Горский увез в Петербург и поселил в стоявшем во дворе флигеле. Заложницы сераля были вынуждены исполнять все прихоти барина, зачастую весьма дурного свойства.
Анна умоляла Осипа Викентьевича хотя бы Дарью не трогать, но все было напрасно — Горский добрался и до самой младшей наложницы своего крепостного гарема.
Сбежали крестьянки незадолго до восстания декабристов. К тому времени Дарья родила от барина двух дочерей — Софью и Ольгу. Крестьянки долго жили в Петербурге и худо-бедно ориентировались в столице. Они смогли дойти до канцелярии графа Михаила Андреевича Милорадовича, санкт-петербургского военного генерал-губернатора.
Милорадович счел дело несущественным и хода ему не дал. Как вскоре выяснилось, граф совершил опрометчивый поступок.
Осипу Горскому в 1825 году исполнилось 59 лет. Герой войны, неоднократно раненый, он думал только о покупке крестьянских девушек, создании нового сераля. Как тогда говорили, «такая жизнь сделала его совершенно чувственным, ни к чему другому не способным».
Тем удивительнее, что 14 декабря 1825 года Осип Викентьевич был замечен на Сенатской площади в рядах восставших декабристов.
Как рассказывали очевидцы, Горский «в сильном возбуждении находился среди восставших в парадом мундире при орденах и с пистолетом».
В 11.30 Николай Павлович написал брату Константину, что на площади замечен «некий вице-губернатор, уволенный с Кавказа; мы надеемся разыскать его».
15 декабря 1825 года в два часа ночи Осип Горский был арестован в своем доме. Как рассказывали, полковника взяли прямо в постели, вместе с ним находились две крестьянские девушки.
Допрос Горского проводил генерал В.В. Левашов. После прочтения протокола, Николай Павлович велел заключить Осипа Викентьевича в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.
К тому моменту Горский считался одним из ключевых заговорщиков, но вскоре выяснилось, что его роль была совсем не так важна. Были проведены аресты основателей и видных членов тайных обществ, к которым, как выяснилось, полковник отношения не имел и в них не состоял.
После ареста генерала Михаила Федоровича Орлова, Николай I распорядился перевести Горского из Алексеевского равелина в четвертый каземат Никольской куртины, а Орлова посадить на его место.
В крепости у Горского начались приступы «падучей болезни», после чего царь разрешил снять с него кандалы и перевести в Военно-сухопутный госпиталь.
В госпитале Осип Викентьевич и ждал решения своей судьбы.
Следствие пыталось доказать активную роль Горского в восстании. Важным свидетельством стал рассказ декабриста Ивана Пущина:
«В то время подходили многие незнакомые… между коими более всех для меня был заметен высокий мужчина с плюмажем на шляпе, Георгиевским крестом и подвязанной рукой. Сей последний спрашивал у меня пороха, говоря, что у него есть пистолет».
Кроме того, А.А. Бестужев рассказал следователям, что Осип Викентьевич кричал «Ура!» со всеми собравшимися на площади. Также в показаниях Бестужева содержалось следующее:
«О том, принадлежал ли статский советник Горский обществу, никогда не слыхал, …я увидел его на площади, где он, со слезами меня обнимая, говорил, что он рад душу свою положить за Константина Павловича. Иван Пущин предлагал ему принять команду, но он отказался, говоря, что фрунтом никогда не командовал, и я долго видел его, ходящего около каре».
На допросе у Горского спросили:
«Для чего просили вы пороха у коллежского асессора Пущина, говоря, что у вас есть пистолет?».
Горский ответил, что с Пущиным он знаком около трех лет, но на площади с ним не разговаривал, пороху не просил, в толпе его не узнал. Осип Викентьевич выразил недоумение, почему Пущин «учинил сей извет» на него.
Свое появление на Сенатской площади в парадном мундире полковник Горский объяснил тем, что он шел во дворец для заседания «печальной комиссии», увидел войска на площади и из любопытства пошел посмотреть, что намечается. Что происходит попытка переворота, Горский, по его словам, в тот момент не понимал.
Верховный уголовный суд не смог определиться с наказанием для Горского и передал дело полковника «на благоусмотрение его императорскому величеству».
Николай I велел пока держать Горского под стражей.
5 марта 1827 года было издано высочайшее распоряжение — Осип Горский, в то время находившийся на лечении в госпитале, был приговорен к ссылке в Березов Тобольской губернии.
В Сибири Горский проявил себя как жалобщик и доносчик. Он регулярно писал в Петербург, просил послаблений и возврата имущества. Кроме того, сообщал, что ссыльные декабристы Черкасов, Ентальцев и Фохт «обнаруживают злобление и ненависть к правительству».
Было проведено расследование, выявившее вздорность обвинений Горского. Напротив, сообщали, что Осип Викентьевич «при разговорах насчет российского правления иногда бывает дерзок, отлично привержен к полякам, коих прежние права защищает с жаром и вступается в дела, ему не принадлежащие».
Дважды Горский отправлял царю «доклад» с изложением своей версии событий 14 декабря и своего в них участия. Настаивал на несправедливости наказания.
В конце концов полковника-декабриста перевели в ссылку в Омск, где он и скончался 7 июля 1849 года в возрасте 83 лет.
Во время скитаний своих от разных женщин Горский прижил четырех внебрачных сыновей — Ярослава, Владимира, Владислава, Святослава. Матерями были крестьянки, с которыми Осип Викентьевич продолжал вступать в связи даже в ссылке.
Как сложились судьбы этих отпрысков Горского, неизвестно.
Не знаем мы и того, как жили после пребывания в серале полковника-декабриста и три крестьянские пленницы, в том числе, бедная Дарья.
