В самом конце 1924 года двадцативосьмилетняя Ольга пришла на спектакль русского балета в Чикаго. Танцевала Тамара Карсавина, которую она боготворила. С опозданием войдя в боковую ложу, Ольга в темноте споткнулась и чуть не упала на какого-то господина.
Тот любезно поддержал ее, а потом, когда Ольга добралась до своего места, весь спектакль бесцеремонно разглядывал. В антракте он сам нашел барышню и с поклоном представился: «Я самый знаменитый архитектор этой безвкусной станы — Фрэнк Райт. И самый лучший, конечно…»
Ольга еле подавила улыбку. Красивому, седовласому новому знакомому, с удивительно молодым взглядом и по-юношески порывистыми движениями, на вид было лет сорок пять. Тоном, не терпящим возражений Райт заявил: «Вы русская или француженка! У вас чисто парижская элегантность».
Узнав, что она сербка из Боснии, Райт удивленно примолк: это явно превосходило его географические познания. После спектакля Фрэнк пригласил Ольгу в ресторан на ужин. Пили шампанское, закусывали икрой, неспешно текла беседа…
Ольга стеснялась задавать «самому знаменитому архитектору» личные вопросы, а вот он, напротив, напористо интересовался жизнью собеседницы. Она исполнительница восточных танцев? Вот это сюрприз, как интересно!
Еще он узнал, что у Ольги восьмилетняя дочка и русский муж. Тут он приуныл. Ольга рассмеялась: по странному совпадению ее муж — тоже архитектор, они в процессе развода и возвращаться к нему она не собирается.
Когда Оле было девять лет, старшая сестра Юлия перевезла ее жить к себе и своему мужу Константину Сиберакову в Россию. В России семадцатилетняя Ольга познакомилась с Владимиром Гинзенбергом и вышла за него замуж.
Черноволосая стройная красавица покорила сердце Райта. Они встречались всего пару недель, когда он предложил Ольге вместе с дочкой переехать к нему. «Для более обстоятельного знакомства» — пояснил он. В своем дневнике он написал: «Я был влюблен в нее».
Узнав, что Райту 57 лет, она просто ахнула. Полистала его альбомы, кое-что о нем прочла и решила: он и впрямь гений. Ольга была честолюбива и гениев предпочитала красивым молодым бездарям, которыми была сыта по горло.
В январе 1925 года Олгиванна, как сразу прозвал ее Райт на русский манер (так называли Ольгу друзья ее мужа) вместе с дочерью Светланой переехала в висконсинское имение Райта под названием «Талиесин».
Она тогда и представить себе не могла, что проживет там почти шестьдесят лет! Хозяин души не чаял в своем имении и с гордостью показывал его Ольге и Светлане.
Дом стоял на склоне живописного холма, нависающего над рекой. Стены из известняка были покрыты штукатуркой, в которую Райт подмешал прибрежный песок. Фрэнк объяснил Ольге, что это сделано в соответствии с его идеей органической архитектуры: дом должен быть частью ландшафта.
Внутреннее убранство тоже поражало: встроенная мебель, стеклянные перегородки, раздвижные полки. В начале века ценили мечтателей, авантюристов и тогда Райт пришелся ко двору.
Он рассказал Ольге о своих знаменитых домах-прериях: они для романтиков — вытянутые, с низкими потолками, внутри никаких комнатушек — свободные пространства…
Олгиванна изумленно слушала, а Райт саркастически подытожил: «Советую моей молодой красавице хорошенько подумать, связываться ли ей выжившим из ума романтиком…»
Однако Фрэнк плохо знал Олгиванну. В прошлом ученица знаменитого мистика Георгия Гурджиева, она не искала в жизни легких путей. Гурджиев науил ее не только суфийским танцам и медитации, но и привил умение прислушиваться к себе и следовать своей судьбе.
Райт был определенно ее судьбой: Ольга ощущала это совершенно определенно. Любила ли она его? Трудно ответить на этот вопрос Наверное… Но Райт — ее судьба, а это важнее любви. К февралю 1925 года Ольгиванна забеременела их с Фрэнком дочерью Иованной.
Однажды в апреле того же памятного 1925 года, возвращаясь с прогулки по окрестным холмам, Ольга издалека увидела высоко вздымающееся пламя. Она бегом кинулась к дому. Перед объятым пламенем стоял смертельно бледный Фрэнк и срывающимся голосом давал указания людям, что спасать в первую очередь. Ущерб составил 500 тысяч долларов.
В тот же день Фрэнк заявил: «Я намереваюсь восстановить «Талиесин». Да, влезу в долги, по миру пойду, но «Талиесин» будет стоять, как стоял». Олгиванна не стала мучить Фрэнка вопросами. Она чувствовала, что дом необходим Фрэнку, он как-то связан с хозяином. В конце 1925 года Ольга родила дочь.
Через два года, когда невероятными усилиями «Талиесин» удалось восстановить, вспыхнул новый пожар. На этот раз загорелась студия — святая святых райтовского жилища, располагавшаяся недалеко от дома. Погибли все чертежи и наброски.
На сей раз Райт не принимал участия в тушении пожара и спасении чертежей… Он просто исчез. После многочасовых поисков Олгиванна нашла Фрэнка на семейном кладбище у какой-то могилы, Райт сидел и плакал у одной из могил. Впервые Олгиванна видела его в таком отчаянии.
Она тихо дотронулась до его плеча и позвала по имени. Судорожно перебирая в руках индийские деревянные четки — он всегда их носил в кармане — Райт повторял: «Ты, это все ты сделала. Я знаю, что это ты. Прости меня, прости, прости…»
Ольга догадалась, что речь сейчас идет не о ней. И Райт рассказал ей чудовищную историю об этой могиле. Когда его отец неожиданно бросил мать с маленьким Фрэнком, то Райт поклялся быть честным семьянином. В 23 года он надумал жениться на хорошенькой 18-летней Катерине Ли Тобин, дочери чикагского бизнесмена.
Он сам спроектировал и построил для своей семьи дом в Оук Парке. Катерина родила ему одного за другим шестерых детей. Три дочери, три сына, крики, вопли, поломанные вещи, разрисованная уникальная мебель…
Конечно, он пытался быть хорошим семьянином. Неплохо зарабатывал — не стыдно было в глаза смотреть тестю. Открыл собственную фирму, придумал свои дома-прерии…
Лет пятнадцать Фрэнк держался в рамках и если ухаживал за женщинами, то вполне невинно. Пока не увидел ее. Кстати, Олгиванна ее чем-то напоминает. Райт показал Ольге фотографию молодой темноволосой женщины с ямочками на щеках и большими глазами.
Мэйма Ченей. Ее звали Мэйма Ченей и она была женой его заказчика Эдварда Ченея. Семья Ченей была их соседями по Оук Парку. Райт проектировал их дом.
Мэйма знала языки, была умницей-красавицей, много читала, была убежденной феминисткой и ровесницей Фрэнка. Впервые в жизни Райт встретил женщину столь же умную, сколько и неподражаемо женственную. Мужа Мэйма не любила и хотела лишь одного: жить ярко и насыщенно. Райт никогда не забудет их первого свидания на мичиганском озере…
Мэйма умела наслаждаться любой мелочью: Райт обожал смотреть, когда она ест, или спит, или когда пишет стихи. Вскоре их свидания перестали быть секретом для окружающих. В марте 1909 года Мэйма, не собиравшаяся оправдываться ни перед кем, сказала известному репортеру, что они с Фрэнком едут в Европу.
Фрэнк тогда смалодушничал и наплел жене, что едет в Берлин на выставку. А Мэйма… Он тогда обнял ее и поцеловал: умница Мэйма, разрубила гордиев узел и им не надо больше прятаться.
Фрэнк целовал руки любимой и спрашивал: неужели возможно такое счастье? Неужели ради него Мэйма готова бросить все: мужа, дом, двоих детей? Ведь теперь ее муж Эдвард… Мэйма прервала его размышления: «Приползет на коленях и будет еще умолять вернуться…» — «А дети?»
Мэйма хмыкнула и махнула рукой: «Он будет лучшей матерью, чем я детям…»
Они провели в Европе целый год. Фрэнк работал. Выставка ег работ оказала огромное влияние на европейских архитекторов. Правда, Райт не был так уж поглощен работой. В тот год его захватила любовь и пьянящая свобода этой любви.
В Америку Фрэнк вернулся один, Мэйма задержалась в Париже. Имена бесстыжих, поправших правила приличия Френка и Мэймы, склоняли все бульварные газеты.
Фрэнк решил не обращать внимание на общественное мнение. Счастливый, он бурлил идеями, самая заветная из которых — построить новый дом в дорогом его сердцу Висконсине, где среди холмов прошло его детство. Это будет идеальное жилище для него и Мэймы. Из Европы она вернется прямо туда.
Так возник «Талиесин», что в переводе с уэльского означало — «сияющий утес». Три года, прожитые здесь с Мэймой были самыми счастливыми в его жизни. Жизнь отравляли только репортеры. Однажды они подсмотрели, как сорокапятилетний Фрэнк на руках переносил Мэйму через ручей. Журналист «Chicago Tribune» описав сценку, подробно остановился на кружевном белье Мэймы.
Райт пришел в бешенство и собрал большую пресс-конференцию. Желчный и страшно злой, он на вопросы отвечал грубо и попросил оградить его от подобных вторжений в личную жизнь, а в конце заявил: «В аду гореть мне, так что не марайте зря бумагу!»
Знал бы он, что напророчил… 13 августа 1914 года он отправился в Чикаго на встречу с клиентами. К Мэйми тогда в «Талиесин» приехали погостить сын и дочь.
Мэйма с детьми и пятеро гостей сидели в гостиной. Недавно нанятый Райтом слуга Джулиан Карлтон, подал как обычно ланч. После этого Карлтон вышел во двор, облил бензином окна и двери, кроме одной, и тщательно их запер. Когда сидевшие в гостиной за столом увидели взметнувшееся пламя, то началась паника.
Мэйма с детьми бросилась к единственной незапертой двери. Тут их поджидал Карлтон с топором… Спаслись только двое мужчин, выпрыгнувшие со второго этажа. Райт похоронил Мэйму здесь, в «Талиесине»…
Слугу признали невменяемым. А теперь Райт считал, что случившиеся за последнее время два пожара — это месть Мэймы. Олгиванна убеждала Фрэнка в обратном: «Подумай только, первый пожар произошел в 1925 году, через одиннадцать лет после смерти Мэймы. К тому времени ты уже давно успел изменить ей и даже привел в дом другую женщину..»
Она имела в виду вторую официальную супругу Райта — Мириам Ноэл, с которой Фрэнк прожил несколько лет и все никак не мог развестись. Мириам периодически присылала в поместье своих адвокатов и требовала шальных денег за развод.
Ноэл была особой крайне неуравновешенной и буквально преследовала Райта. Из «Талиесина» он выдворил ее незадолго до знакомства с Ольгой. Райт и Ольгиванна поженились 25 августа 1928 года.
Работал Фрэнк так же причудливо, как жил. Например, свой знаменитый «Дом над водопадом» в Пенсильвании построенный для бизнесмена Кауфманна, он спроектировал за три часа… Эту постройку, законченную к 1936 году, назовут самым выдающимся произведением архитектуры модерна. Фрэнка Ллойда Райта то ругали, то превозносили…
Его любимым выражением было: «Тем не менее, я Райт (игра слов: по-английски «I’m right»- «Я прав»)!»
Олгиванна стала для Райта всем: женой, любимой, музой, родила ему дочь. Это Ольга заставила писать свою автобиографию, поставив ультиматум: «Или ты пишешь книгу, или я от тебя ухожу!»
И он написал. Книга шла нарасхват. Райт написал много других книг об архитектуре. Успех был ошеломительный. О нем снова вспомнили, заговорили… К нему выстроились очереди журналистов. Фрэнк Райт открыл школу молодых архитекторов, преподавал студентам.
Олгиванна была счастлива, когда мужу пришла в голову идея построить «Талиесин -2» в штате Аризона, близ города Феникс. Она воспринимала первый «Талиесин» как соперника и ревновала к поместью. Дом начали возводить в 1938 году.
Они прожили в новом доме долго и счастливо. 91-летний Райт умер в своем поместье 9 апреля 1959 года. Умер мирно, во сне. Когда вскрыли его завещание, Ольга тихо сползла по стенке. Фрэнк просил, чтобы его похоронили рядом с Мэймой Ченей. И это после всего того, что она, Ольга, для него сделала?
Олгиванна пережила мужа на 26 лет. Она нашла способ отомстить покойному мужу.
Ольга завещала похоронить ее в поместье «Талиесин -2», после чего кремировать останки Фрэнка Ллойда Райта и перезахоронить их рядом с ней в Аризоне. Ольга всегда знала, что они должны быть вместе и теперь им никто и ничто не сможет помешать.
