«Толстая раскрашенная кукла», — написал о Софье Палеолог итальянский поэт Луиджи Пульчи. Девушка, которая заочно выходила замуж за русского великого князя ему совершенно не понравилась. А ведь на Руси Софью сочли красивой, отмечали, что у нее необыкновенно белая кожа и большие выразительные глаза. Разберемся: кого считали красивыми на Руси.
Что царская невеста, что избранница крестьянина – будущая жена должна была оказаться здоровой. Прежде всего – способной к деторождению. Поэтому, выбирая пару для сына, родители всегда выясняли: а сколько детей в семье девушки?
Когда царю Алексею Михайловичу подбирали кандидаток в невесты, особенно подчеркивали, что у Нарышкиных подрастает семеро наследников. Плодовитое семейство! И, что важно, практически все дети переступили взрослый возраст.
Считалось, что румяная да полная скорее и легче произведет на свет ребенка, чем тоненькая и хрупкая. Поэтому-то изысканная бледность в допетровской Руси популярностью не пользовалась.
Та же Софья Палеолог понравилась великому князю Ивану III, потому как с первых минут было ясно – вписывается в представление о красоте и плодородии. А вот флорентиец Пульчи византийку забраковал, и очень иронично отзывался о ней перед своим господином, Лоренцо Медичи.
Красивая – значит, статная. Необязательно высокая, но крепкая.
«Ноги у них были непомерно толстые от навернутых в несколько ряднин онуч, — писал Георгий Львов в «Воспоминаниях», — такая обувка была у них модной, выражая особую солидность и статность…. Навертывали на ноги белые толстенные чулки, и ноги них получались как столпы».
Худенькая девушка первой замуж не шла. Сначала звали ее более пышных сестер, даже в обход очередности. Обычно выдавали замуж старших, а затем уже остальных. Но если первая «не уродилась», родители, со вздохом, пропускали вперед тех, за кого сватались. Худая – вполне вероятно – не слишком здоровая. Да и как она будет управляться в поле?
Даже в царских теремах долгое время предпочтение отдавали более «сдобным» претенденткам. Когда Иоанн IV привел вторую жену, Марию Темрюковну, общее впечатление было негативным. Во-первых, слишком смуглая. Во-вторых, кожа да кости. Может ли такая понести? К слову, у Марии Темрюковны был ребенок, царевич Василий, который скончался в возрасте двух месяцев.
Женская одежда должна была подчеркнуть полноту. Отсюда сарафаны, отсюда многослойные накидки. С помощью различных ухищрений старались добавить девушке «больше тела», чем было на самом деле. И румянец во всю щеку – тоже признак здоровья.
Румянились на Руси всегда обильно, вызывая недоумение у иностранных путешественников и послов. Адам Олеарий, не раз посещавший Москву в шестнадцатом веке, отмечал:
«Они среднего роста, и, в общем, красиво сложены… Нежны лицом и телом. Но в городах они всё румянятся и белятся!».
Все изменилось, когда Пётр I привез в Россию европейскую моду. Необходимость затягиваться в корсет свела на нет все прежние представления о красоте. Боярыни бранились, разглядывая себя в зеркале: где пышность? Разве эта перетянутая женщина может считаться привлекательной? Идеалы красоты разделились.
Если в деревнях полнота оставалась достоинством, то дворянские дочери теперь старались быть похожими на западных красавиц. Отсюда пушкинская «тонколодыжная дева», отсюда восхищение талией, которую можно обхватить двумя ладонями… Ради модной бледности барышни пили уксус и практически перестали есть. Попробуй втиснуться в дорогое шелковое платье, если увлекаешься булочками!
Иное дело – на селе. Там и за домом присмотри, и скотину накорми, и ребенка надо нянчить… Куда там справиться тонкокостной былиночке! На таких молодые люди даже не смотрели. Работница нужна в доме. Потому-то свадьбы играли на Красную горку – чтобы получить летом подмогу, или на Покров – чтобы сбыть перед зимой лишний рот.
Купцы – вчерашние крестьяне – тоже не жаловали слишком бледных или худых. Купчихи Кустодиева всегда «в теле», олицетворяя собой достаток (правда, для одного из его самых известных полотен позировала совсем не купчиха, а баронесса Адеркас). Полнота купеческих жен — подтверждение, что в доме сытно.
«Кровь с молоком» — пожалуй, таким определением можно отобразить представление о красоте на Руси на протяжении многих веков. Эталонные светские красавицы появились позже. Впрочем, даже на полотнах девятнадцатого века, изображающих русских дворянок, тоненьких и невесомых – меньшинство.
Одна из признанных красавиц, Варвара Римская-Корсакова, про которую говорят, что ей завидовала сама императрица Евгения Монтихо, хрупкой не кажется. Да и муза Карла Брюллова, графиня Самойлова, вовсе не бледная тень.
Не была в почете чрезмерная худоба и в XX веке. Достаточно взглянуть на женщин, которых обожали мужчины прошлого столетия – на Лилю Брик, Любовь Орлову или Людмилу Целиковскую. Не купчихи, но и на невесомых граций совсем не похожи.
