Когда они встретились, журналистке Эмме Брамник было 65 лет, а политику Маврику Вульфсону – 78. Она думала, что жизнь уже клонится к закату и в ней не может быть сильных чувств. Как же она ошибалась! Судьба подарила ей девять лет счастья.
Нам все завидовали
С первым мужем мы прожили 32 года. Познакомились студентами, я училась на журналистике, Саша на медицинском. Врач от Бога, один из лучших полостных хирургов, он бился за каждую жизнь. У него были золотые руки, посмотреть на его операции приезжали хирурги со всей Латвии.
Нагрузка в больницах в советское время была ненормальная, после ночного дежурства с утра – снова операции. Первый инфаркт Саша заработал в 39 лет. Инфарктники, как правило, становятся очень осторожными, боятся шагу лишнего ступить. Доктор Брамник начинал работать в полную силу, как только приходил в себя.
…Так совпало, что мы хоронили его в день нашей свадьбы. Саша умер в неполные 55 лет после девятого инфаркта. Девятого! Совсем не умел себя щадить. Попрощаться с доктором Брамником пришло море людей. И до сих пор на его могиле, когда бы я ни пришла, всегда лежат цветы. Он спас 15 000 жизней.
Мы были прекрасной парой. У нас были замечательные отношения, и нам все завидовали.
Ни дня без строчки
Следующие двенадцать лет я жила работой. Дети уже выросли, на мужчин после Саши я даже смотреть не могла.
У меня замечательная профессия, она позволяет каждый день знакомиться и общаться с новыми людьми, быть в гуще событий. Это же так интересно! Я встречалась с Юрием Гагариным – у меня даже есть его автограф: «Эмме Брамник с приветом!»
Разговаривала с Никитой Хрущевым и Валентиной Терешковой. Мне позировали Пьер Карден и Джина Лоллобриджида, Владимир Спиваков и Элина Быстрицкая. Я не раз встречалась с Эрнстом Неизвестным и даже подружилась с его мамой – фантастической женщиной, которая до 103 лет сохранила ясный ум и писала стихи.
После университета меня распределили на ВЭФ, и 40 лет, почти до последних дней завода, я работала в легендарной газете «Вэфовец». Потом сотрудничала с русской редакцией газеты «Диена». Мой обычный день выглядел так: утром на скорую руку яичница – и бегом из дома.
Возвращаюсь поздно вечером, отписываюсь и ложусь спать за полночь. Следующим утром яичница – и за дверь. Выставки, презентации, интервью, пресс-конференции – жизнь была заполнена впечатлениями и людьми.
Огненно-рыжие волосы, хороший рост, ярко одета, общительная и веселая. Мужчины обращали на меня внимание. Но меня они уже не интересовали. Совсем. После Саши все казались просто серыми.
Свидание с легендой
Однажды раздался звонок, и я услышала:
«Это Маврик Вульфсон, знаете такого? Мои дети считают, что я не должен быть один. Они говорят: «Есть такая Эмма Брамник», и предложили: «Соберем в субботу за столом людей, позовем Эмму, познакомим вас». Но мы ж не дети, что, мы сами не можем? И зачем ждать? Давайте встретимся!»
Я даже не поняла сначала, о чем речь. Кто ж не знал Вульфсона? О его бесстрашных выступлениях и дискуссиях с Горбачевым говорила вся страна, его носили на руках в Москве в конце 80-х, и в Латвии его несли на руках от здания сейма до набережной 4 мая 1990 года.
Я совершенно растерялась и начала что-то лепетать – что я страшно занята, что у меня нет совсем свободного времени, все расписано, пусть позвонит через пару дней.
Он позвонил через час. «Эмма, почему вы не хотите встретиться? Вы же ничем не рискуете!»
И я вдруг поняла, что действительно в свои 65 лет ну ничем не рискую. К тому же мне было любопытно познакомиться с живой легендой. Как журналистке. Это ж так интересно! Никаких особых планов я не строила. Мы договорились встретиться в парке у гостиницы «Латвия».
Я опаздывала минут на десять. Издалека увидела, как он нервно ходит вдоль скамейки взад вперед. А когда я подошла и поздоровалась, он обернулся и вдруг сразу поцеловал меня. В щечку. Я опять не знала, как поступить. Ведь первый раз вижу человека! Была бы я девчонка, точно дала бы по морде, если бы меня на улице поцеловал незнакомый мужчина…
Сели на скамеечку. Я так волновалась, что болтала и болтала – рассказала про мужа, детей, работу, даже все свои болезни. Слова вставить ему не давала. Прошел час, а я все говорю и говорю. Он вдруг посмотрел на часы: «Спасибо, что пришли, но у меня урок немецкого».
В общем, попрощались. Я иду домой и думаю: ну вот же дура, зачем я на него все вывалила… А через час он позвонил: «Когда мы снова встретимся?»
Позже я прочитала в его дневниках:
«Тогда я не промолвил почти ни слова, а просто вслушивался в твой голос, в слова, которые лились из твоих красивых уст… Я любовался твоими карими глазами, пышными золотистыми волосами, высокой грудью, стройным станом и ногами…
Помню, что свое упорное молчание я завершил неожиданно для тебя: товарищески погладил тебя по голове. И ты улыбнулась, а я невольно подумал, что это рыжее золото мне бы ласкать всю оставшуюся жизнь…
Домой пришел с противоречивым чувством. Мною внезапно овладела тревога. Впервые остро ощутил, что не хочу тебя потерять… И я позвонил».
…Почему его дети выбрали для сватовства меня? Дело случая. Дочка Маврика пошла к зубному, а там в предбаннике сидели одни женщины. О чем они обычно говорят? О мужчинах, отношениях. Вот и дочка Маврика сказала, что папа очень одинок после смерти жены (с Соней они прожили вместе 50 лет). И тут кто-то сказал: «Ну, Маврику бы точно подошла Эмма».
Это судьба
Мы встретились раз, другой, сходили вместе на выставку, в музей. И вдруг как-то Маврик говорит: «Приходите ко мне домой, вся моя молодежь уехала на дачу. Попьем чаю». «Ничего себе!» – подумала я. Тогда он пришел ко мне, потом еще, еще.
Однажды утром, когда Маврик как раз уходил, пришел ко мне племянник – мне было так стыдно… И это в 66 лет! Такие были нравы…
А потом я уехала в Америку к дочери. Маврик очень расстроился и никак не мог понять, зачем нужно расставаться, если мы встретились и нам так хорошо вместе. И вдогонку мне полетели письма. Написанные от руки, в конверте.
После первого письма я сильно задумалась, а после седьмого собралась домой.
«Как? Почему? Ты же в прошлый раз была почти полгода!» Я прочитала детям вслух одно из писем Маврика. Больше вопросов не было.
Письма о любви
«Дорогая моя, любимая! Безумно скучаю по тебе. Минутами кажется, что с ума схожу»
***
«Как умирающий от жажды, тоскующий по ласковым словам, я радуюсь каждому твоему намеку на то, что и ты, моя любимая, думаешь о нас. Твое письмо читал с таким волнением, словно оно решало мою судьбу… Я люблю тебя нежно, страстно и очень эгоцентрично – хочу тебя только для себя».
***
«Часто чувствую себя потухшим вулканом, взываю к Всевышнему, стараясь представить себе наше общее счастье. Отсчитываю дни до нашей встречи, и настроение улучшается с каждым вычеркнутым днем».
***
«Часто думаю о том, что в моем возрасте и душевном состоянии такая разлука – тяжелая болезнь. Речь идет не о верности, а о том, как я доживу. Я не ищу развлечений, других людей. Все время в мыслях с тобою. Смотрю в тоске на телефон и вспоминаю, как из него звучало: «Это я».
***
«После твоего отъезда прошел чуть ли не месяц. Такой для меня трудный. Живу я странно. Встаю и думаю, скорее бы дождаться вечера. В «Торе» сказано, что такими становятся несчастные люди. Наверное, это так… Ты не поверишь мне, но пока пишу, сердце у меня то дрожит, то замирает».
***
«Иногда ты мне снишься, а просыпаюсь – и на душе кошки скребут. Наверное, заслужил. Я тебя безумно полюбил и от этого страдаю. Завтра напишу еще. Целую твои глаза, руки, губы…»
***
«Меня все время мучает мысль, что я как бы шантажировал тебя, умоляя сократить срок расставания, что ты от многого отказалась, чего я не смогу тебе заменить. Потому что чего-то другого, кроме любви и нежности, я тебе дать не могу. А достаточно ли этого? Жду новой весточки от тебя. Когда открываю конверт, хочется плакать».
***
«Люблю тебя, моя хорошая. Целую все, что мне дорого. М.»
Самые популярные молодожены
Прошло года полтора, и однажды в газете Diena появился снимок с открытия выставки: «Маврик Вульфсон со своей подругой». Я аж ахнула: «Это что такое? Я твоя герлфренд, а ты мой бойфренд? В нашем-то возрасте?» – «Значит, надо расписаться, чтобы был порядок», – решил Маврик.
Он был старорежимным человеком, немецкого воспитания и ценил порядок во всем. И в быту тоже. Каждое утро обязательно стелил постель. И в отношениях. Мы даже репетировали свадебный вальс. Кстати, он умел кружить и влево, и вправо, что на сегодня большая редкость.
Хотя на двоих нам было 150 лет, мы себя чувствовали молодыми влюбленными, счастливыми и застенчивыми. Я даже краснела в районнной поликлинике, когда пришла просить справку для загса.
О нашей свадьбе писали все газеты и журналы еще месяца три после события. Мы были самой популярной парой. Нас приглашали выступать по ТВ и на радио. Кто-то пытался иронизировать и подкалывать. Но большинство отнеслось с большой симпатией.
И на улице подходили незнакомые люди, поздравляли и говорили, что мы дарим им надежду. Надежду на то, что для личного счастья никогда не бывает поздно…
Это действительно было чудо. В 67 лет я снова начала привыкать к тому, что можно постоянно, день за днем, быть центром притяжения влюбленного взгляда…
