В семейной жизни известного издателя и журналиста Алексей Суворина драмы следовали одна за другой.
Сначала его супруга 33-летняя Анна Ивановна, мать пятерых детей, переводчица и писательница, была смepтельно рaнена в петербургской гостинице «Belle Vue» влюбленным в нее офицером-артиллеристом в отставке, кандидатом права Санкт-Петербургского университета Тимофеем Ивановичем Комаровым.
Дело, которое вел молодой следователь Анатолий Кони, тогда удалось закрыть: Комаров пустил себе пyлю в лоб, Анна скончалась в больнице, практически не приходя в сознание.
Вроде бы все стало на свои места. Замужняя женщина, она же — невинная жертва, назойливый поклонник, которому она отказала, и — трагический финал. Это событие произошло в сентябре 1873 года. После трагедии Суворин уничтожил все портреты жены.
Знакомые и друзья переживали за Алексея Сергеевича: на руках у него осталось пятеро детей — не сошел бы с ума от горя. Вскоре все облегченно вздохнули: в 1877 году 43-летний вдовец решил жениться на Анечке Орфановой. Вторая жена Алексея Суворина была гимназической подругой его старшей дочери Александры и моложе супруга на двадцать четыре года.
Молодость и страстная влюбленность молодой барышни насторожили Алексея Суворина, о чем он откровенно писал ей: «Так, я думаю, что Ваша любовь ко мне выросла отчасти из чувства сожаления — Вы не могли не заметить во мне тоски одиночества, <…> отчасти из чувства поклонения моей особе, пользующейся известной репутацией.
«Такой умный и любит меня» — эту фразу Вы сами часто говорили мне. <…> Если б мы с Вами сошлись совсем, Вы — я в этом уверен и на это имею основательные данные — Вы скоро бы готовы были променять меня на другого, совсем неизвестного, но более молодого и здорового, который мог бы отвечать на страсть страстью, а я этого не могу».
Было понятно, что Алексей Сергеевич хотел воспитать себе жену. Из молоденькой неиспорченной девочки сделать женщину, верную, преданную, без закидонов, как в предыдущем браке.
К тому времени молодой писатель Антон Чехов был вхож в семью издателя Суворина. В суворинской газете «Новое время» именно по настоянию Алексея Сергеевича Чехов впервые напечатал свой рассказ не под псевдонимом, а под своей настоящей фамилией.
Это Суворин убедил Чехова в том, что писательство — его настоящее дело. К молоденькой жене Алексея Сергеевича Чехов относится пренебрежительно, называя ее «бесструнной балалайкой». Анечка, по натуре кокетка, рожала и воспитывала детей, правда — не совсем удачно, увлекалась домашними концертами, на которые приглашала итальянских певцов.
История, о которой напишет Чехов, почерпнув материал в суворинском семействе, была еще чудовищнее той, первой. 1 мая 1887 года стреляется сын Суворина от первой жены, Владимир, а 1 июня 1887 года Чехов печатает в газете рассказ о застрелившемся гимназисте — «Володя». Официальная версия самоубийства суворинского сына — провал на экзаменах, из-за которого его собираются отчислить из университета.
2 мая 1887 года Суворин записал в дневнике: «Вчера застрелился Володя… Вечно один, вечно сам с собой… Вчера я слушал его странную комедию — везде умно, оригинально. Из него вышел бы талант, и я опять ничего не мог и не умел сделать».
У чеховского семнадцатилетнего Володи тоже с успеваемостью нелады — предстоит финальный экзамен, но стреляется он от того, что его соблазняет подруга матери, жена солидного архитектора. Не в силах вынести ошеломляющих подробностей ночного свидания и пренебрежительного отношения к нему женщины после — гимназист стреляется.
В 1885 году, за два года до гибели сына, Суворин пишет такое письмо второй жене Анне Ивановне Сувориной:
«Я или с ума схожу, или уже сошел с ума. Но во всяком случае выслушай меня. Это — необходимо. Говорить я не могу. Ты не любишь читать писем, но это — последнее. Я не могу жить среди вражды, фальшивых отношений и сплетен…
Большое множество жен поступает так, но каково это для мужей, когда они узнают, что ребенок как две капли похож на любовника. Повторяю, еще можно мириться с невидимостью, но, признавая за женой право располагать собой… Целую. Алексей».
В том же 1885 году Чехов публикует ироничный рассказ «Живая хронология». Основные действующие лица рассказа — пожилой статский советник Шарамыкин и его жена Анна Павловна — «живая и пикантная дамочка лет тридцати с хвостиком», и их дети, по возрасту каждого из которых советник Шарамыкин определяет даты визитов в их город итальянского трагика, тенора-блондина и пленных турков.
«После войны, помню, когда здесь пленные турки стояли, Анюточка делала вечер в пользу раненых… Турки-офицеры, помню, без ума были от Анюточкиного голоса, и все ей руку целовали. Хе, хе… хоть и азиаты, а признательная нация. Вечер до того удался, что я, верите ли, в дневник записал. Это было…
Анюточка, сколько нашему Колечке лет?» — «Мне, папа, семь лет!» — говорит Коля, черномазый мальчуган с смуглым лицом и черными, как смоль волосами…»
У Анечки и Алексея Сергеевича рождаются общие дети.
Сына Бориса, 1879 года рождения, Суворин не взлюбил, обвиняя Анну Ивановну в том, что он слишком походил на ее предполагаемого любовника — итальянского тенора, гастролировавшего в Петербурге, перед тем как она забеременела.
«Какова сила искусства!» — говорил Суворин. Долгое время Суворины жили в ссоре и разладе.
В чеховском рассказе «Володя» соблазнительницу гимназиста зовут тоже Анна, только Федоровна, она «подвижная, голосистая и смешливая барынька, лет тридцати, здоровая, крепкая, розовая с круглыми плечами».
Это был не последний рассказ, который Чехов выполнил на литературном материале, предоставленном ему семьей Суворина. Чехов соблазнил Лили Маркову, которая служила у Сувориных гувернанткой, и поэтому знал все тайны семейства.
Всему суворинскому окружению было ясно, что Чехов вовсю эксплуатировал образ своего покровителя: в пьесе «Дядя Ваня» угрюмый старик Серебряков, озлобившийся на молодую жену, — это Суворин.
Сама Анна Ивановна писала Чехову о том, что смеялась, когда смотрела «Дядю Ваню» и узнавала «своих».
Даже в «Чайке» собака Нины Заречной носила кличку домашнего любимца Володи и Алексея Суворина — Трезор.
То, что Чехов не был равнодушен к судьбе Суворина, что на вопрос: жаль ли ему его? – ответил: «Конечно, жалко. Его ошибки достаются ему недешево. Но тех, кто окружает его, мне совсем не жалко» — говорит о многом.
Алексей Суворин первым увидел талант Чехова, взял под крыло его многочисленную родню и сумел сделать его известным на всю страну.
Благодаря Суворину, старший брат Антона Павловича Александр, гениальный пьяница, ютился в редакции «Нового времени», младшие братья Иван и Михаил получили места, соответственно, учителя и податного инспектора, отцу Чехова выплачивали пенсию…
