Мария Закревская – Бенкендорф-Будберг была и есть личностью известной миру. За способность притягивать людей и влиять на их судьбы ее прозвали русской миледи и красной Мата –Хари. Она была знакома со Сталиным и политической элитой Британии. Александр Блок посвятил ей стихи, Максим Горький- роман, а сам Сталин подарил цветы.
У нее был роман с королем шпионов- Брюсом Локкартом, из-за чего она будет арестована вместе с ним. За полтора десятилетия Муру арестовывали чаще, чем царское правительство отправляло за решетку Ленина и Сталина вместе взятых. Эта женщина была неофициальной женой Максима Горького и стала последней большой любовью Герберта Уэллса.
Ее сейчас называют авантюристкой, предполагаемым агентом нескольких разведок и приписывают множество грехов, в том числе отравление Горького. Существовало мнение, что архив, оставленный ей Горьким на сохранение, она отдала в руки Сталина. Но так ли это? Эта женщина безусловно заслуживает того, чтобы о ней знали правду. Но как отделить правду от вымысла?
Давайте отправимся в путешествие – назад, в прошлое – и проследуем по пути, по которому шла Мария.
Мария появилась на свет в 1892-м году в Полтаве. В семье Марию обычно называли Мурой. Отец, Игнатий Платонович Закревский, толковый юрист, вскоре стал сенатором и обер-прокурором 1-го департамента права в российском Сенате. Так что семья оказалась в Санкт-Петербурге. Мария и ее старшие сестры начальное образование получили в Институте благородных девиц.
После окончания Института благородных девиц Марию отправили в Лондон для совершенствования в английском языке к брату Платону, работавшему в российском посольстве. Здесь состоялось ее знакомство с будущим мужем, начинающим дипломатом Иваном Александровичем Бенкендорфом — прибалтийским дворянином, потомком графского рода, титула, однако, не имевшим.
Они обвенчались в 1911 г., и зажили обычной светской жизнью для дипломатической среды: приёмы, фуршеты, официальные визиты. а через год Иван Александрович был назначен секретарем русского посольства в Германии, и молодые переехали в Берлин.
В семье родился первенец, названный Павлом в 1913г. В августе 1914 г. Бенкендорфы были вынуждены вернуться в Россию из-за того, что началась война. Там родилась девочка Таня. Октябрь 1917 года оказался не самой лучшей осенью в российской истории.
Мария Игнатьевна всё это время не покидала Петроград – там, в своей квартире на Шпалерной улице оставалась ее больная мама. Жизнь в городе с каждым днем становилась всё тяжелее. Ее дети и муж остались в родовом поместье Бенкендорфов под Ревелем. Связь с Эстонией оборвалась, теперь она была отделена от России границей.
Мария была в хороших отношениях со многими сотрудниками английского посольства. В посольстве она знакомится с вновь присланным руководителем миссии. Его зовут Брюс Локкарт. Позже его будут называть- король шпионов.
Через 12 лет он напишет в своей книге:“Ей было тогда 26. Русская до мозга костей, она с полным пренебрежением относилась ко всем мелочам жизни и обладала смелостью, которая является преградой для любого проявления малодушия. Ее жизненная сила… была потрясающей и вливала бодрость в каждого, с кем она общалась.
Мир, в котором она любила, становился ее миром, и ее жизненная философия делала ее хозяйкой обстоятельств. Она была аристократкой. Она могла бы быть коммунисткой. Она никогда не могла бы быть мещанкой. Позднее ее имя оказалось связанным с моим в финальной драме моей российской карьеры. Я нашел ее женщиной большого очарования, беседы с которой озаряли мою повседневную жизнь.
Роману предстояло начаться позже”. Британское посольство переезжает в Москву, позже туда приезжает Мария. Для Муры Локкарт стал первой и единственной любовью, так суждено было случиться, что в годы всеобщего крушения она испытала самое сильное и глубокое чувство в своей жизни. Однажды ночью прямо из постели чекисты забрали их обоих на Лубянку.
Локкарту грозил расстрел как участнику «заговора послов». Муре — с её-то дворянским прошлым — и подавно. Из своего кремлевского заточения Локкарт продолжал обращаться с просьбами об освобождении Муры. Вскоре заместитель председателя ВЧК Яков Петерс, сообщил, что просьба английского дипломата удовлетворена. Через два дня Петерс пришел и привел с собой Муру.
А вскоре она добивается и его освобождения с условием, что бывший посол в два дня покинет Россию. Как ей это удалось? Это остается Тайной. После отъезда Локкарта придя в себя и оправившись от болезни, Мура вернулась в Петроград. Девятнадцатый год — страшный год.
Для тех, кто остался в городе, с трех сторон окруженном фронтом Гражданской войны, — это был год голодной смерти, сыпного тифа, лютого холода в разрушенных домах, безраздельного царствования ВЧК.Добыть какую-либо еду было практически невозможно.
Скудный рацион выдавался только по продовольственным карточкам. А карточки получали те, кто работал. Мура день за днем обходила самые разные государственные учреждения в надежде где-нибудь устроиться.
В мае 1919 года знакомые, добравшиеся в Петроград из Эстонии, сообщили ей, что погиб ее муж. Для нее это было потрясением, несмотря на то, что она постоянно ждала писем от Локкарта. Она писала Брюсу часто, и это были послания, полные любви и преданности. Она надеялась на скорую встречу с ним, но это случилось много лет спустя в Вене.
Прежних отношений уже было, но дружба и совместная работа продолжались.
Муре повезло: при помощи Корнея Ивановича Чуковского получает работу в только что созданном издательстве“Всемирная литература» Однажды на одном из редакционных совещаний “Всемирной литературы” появляется самый главный шеф – Максим Горький, КОТОРЫЙ ТУТ ЖЕ ЕЕ заметил и помолодев прямо на глазах становится статным, красноречивым и остроумным.
Корней Чуковский позже запишет в своем дневнике: Горький, хотя не говорил ей ни слова, но “всё говорил для нее, распустил весь павлиний хвост”.
Буревестник Революции, Великий Пролетарский писатель. Человек, вышедший из низов, но поднявшийся к интеллектульным вершинам. Стыдно признаться, но в тот момент она еще не знала о Горьком почти ничего.
Ходасевич позже напишет: “ У него просили заступничества за арестованных, через него добывали пайки, квартиры, одежду, лекарства, жиры, железнодорожные билеты, командировки, табак, писчую бумагу, чернила, вставные зубы для стариков и молоко для новорожденных, — словом, всё, чего нельзя было достать без протекции.
Горький выслушивал всех и писал бесчисленные рекомендательные письма”. Усилиями группы авторитетных общественных и религиозных деятелей, а также ученых была создана организация помощи голодающим – Помгол. Активный ее участник, Горький много сделал для привлечения Запада к эффективным поставкам в Россию продовольствия.
Обо всём этом Мура узнает постепенно, а потом и сама увидит беспокойную жизнь Буревестника вблизи. Потому что Мария Игнатьевна станет секретарем у Горького. Сначала после трудового дня она будет уходить, а однажды останется жить в квартире Горького на Кронверкской . Масса близких и знакомых живет и кормится здесь на деньги Горького. За столом собирается обычно человек пятнадцать.
Мура быстро становится своей в этой компании. Работы у нее хватает – она отбирает газетные статьи, сортирует почту, много переводит. Более того, она берется за внутренний беспорядок, и вскоре Мура переселяется в соседнюю с Хозяином комнату.
Происходит неизбежное – то, к чему она давно готова и понимает, что это естественная реакция мужчины. Горький влюбился, и не на шутку. беседы с ней наполняют его творческой энергией. Она умеет слушать, а ощущать внимание и понимание со стороны собеседника – это такое счастье, которое Горький редко испытывал в своей жизни.
У них устанавливаются отношения, удивительные для людей, теснейшим образом связанных друг с другом: они на “Вы”, он ее не зовет иначе, чем “Мария Игнатьевна”, она его – только “Алексей Максимович”. Алексей Максимович готов предложить Марии Игнатьевне Закревской-Бенкендорф стать его женой. Он не сомневается в ее согласии. Но Она отвергает эту идею наотрез.
Осенью 1920 года В Петроград приехал знаменитый английский писатель-фантаст, автор “Войны миров” и “Машины времени” Герберт Уэллс с сыном Джипом и поселился в квартире у Горького.
Мура по предложению Горького, стала для Уэллса гидом и переводчиком. На того производили сильное впечатление энергия и эрудиция обаятельной спутницы. Уэллс смотрел на нее влюбленным взглядом. Разумеется, он считал ее секретарем своего русского друга и переводчицей. О том, что, кроме этого, она еще и близка с Горьким, он не догадывался. Мария задумалась: Здесь у нее нет ничего и никого.
Россия – во мгле, как верно заметил на днях Уэллс. Какое будущее может ее здесь ожидать?А для работы и нормальной жизни остается одна страна – Англия. И она становится любовицей англичанина. “Уступая моей мольбе”, — запишет через годы Эйч Джи, вспоминая свое пребывание в осеннем Петрограде 1920 года.
В декабре 1920 года Мура решается пересечь границу с Эстонией нетрадиционным путем, чтобы встретиться с детьми – по льду Финского залива. В сопровождении проводника она почти добирается до цели, но в последний момент ее замечают чекисты.
Она оказывается в камере, в здании Петроградского ЧК на Гороховой улице. Горький немедленно бросается выручать свою Марию Игнатьевну. Нарушительницу границы отпускают домой. Между тем, четвертый год Мура оторвана от своих малышей. Павлику уже 7, Танюше – 5. Алексей Максимович не может не сочувствовать Марии Игнатьевне и хлопочет о выдаче ей разрешения на выезд.
Вместе с тем, он понимает, что обратно она не вернется. В мае 1921 года, получив необходимые документы, Мура покидает северную столицу. Для самого хозяина квартиры последние месяцы складывались так, что впору было задуматься о собственной участи.
Стало ясно, что все горьковские действия – возмущения арестами и убийствами, защита интеллигенции, которая, по определению Ленина, — “говно”, – всё это стало поперек горла новой власти, и от неудобной знаменитости хотят избавиться. Горький понял – пора уезжать – побыстрее, подальше и оставаться там подольше.
Вообще-то, планы на будущее были еще раньше согласованы с Марией Игнатьевной: они встречаются за границей и продолжают совместную жизнь. Для того чтобы выехать из страны, ей нужен эстонский паспорт. Адвокат предлагает выход: фиктивный брак с бароном Николаем Будбергом- гулякой и игроком- за приличную сумму денег..
Горький дал Марии Игнатьевне необходимые деньги. Николай Будберг получил обещанные деньги и вскоре после свадебной церемонии вместе с супругой отбыл в столицу Германии. Дети остались в Эстонии. Николай в 1922 году отправится на поиски счастья в Южную Америку.
В июне 1922 г. Мура вновь взяла хозяйство в доме Горького в свои руки. В апреле 1924 года они с Мурой приезжают в Сорренто. Снимают виллу Иль Сорито, где Горький пишет новый роман – огромное полотно, охватывающее 40 лет российской жизни. Это будет его Главная и Итоговая Книга “Жизнь Клима Самгина”. И – посвящение: “Марии Игнатьевне Закревской.»
Отношения Горького и Муры дали трещину. Из их переписки: Мура-«… только что получила Ваше письмо и вот сижу и плачу… есть в нём нечто, чего не ожидала я услышать от Вас… Алексей Максимович, отношение мое к Вам не изменилось… любовь моя к Вам, необходимость в Вас, – все это неизменно. Ушла молодость чувства, ушла та влюбленность, при которой так легко жить.
Виновата ли я в этом, друг мой? Кажется мне, что нет. Горький-« Счастье и радость моя, не думайте, что я Вас пугаю… Просто – я знаю, что без Вас мне будет уж совершенно невыносимо…. Люблю я Вас. Когда Вы со мной, я не умею или не решаюсь говорить Вам это. Мура пишет: «Вы ведь не сомневаетесь, не можете сомневаться в том, до чего сильно, без остатка, я полюбила вас тогда, в России.
И полнота этого чувства длилась и позже… Потом я почувствовала, вероятно, как-то постепенно, потому что не помню, когда именно, что не влюблена в Вас более. Люблю, но не влюблена. Нет вот этого – ах, от которого птицы поют в голове и видишь Бога. Очень страшно сделалось мне…
Вот, думаю, человек, который мне как-то необычайно нужен, более того, – которому я нужна, он любит меня, он близок мне бесконечно, у меня столько нежности к нему, а восторга нет. Вы знаете – я не склонна «выгораживать» себя, но это я знаю, – я никогда не искала «мужчину»; мне всегда нужно было только одного – вот этой радости.
А без нее – на что я годна, как нужна Вам?.. принимать Ваш восторг любви – и не быть в состоянии петь с Вами одним голосом, не испытывать волнения от Ваших ласк. Родной друг мой – видит Бог, если я заставила Вас страдать, – я сторицей заплатила за это тем, как мучаюсь я. Я боролась, я до сих пор борюсь, мне всё казалось, что с этим справлюсь – ведь я же знаю, что теряю в Вас…»
Мура переломила себя и вернулась домой. И старательно склеивала трещину, так долго черным зигзагом пересекавшую их отношения. Они не расстались. На берегу Неаполитанского залива восстановилась тихая, благодатная погода. Горький полностью погрузился в мир своего романа. Мура, как обычно, регулярно навещала детей в Эстонии.
В конце двадцатых годов Горький принял решение вернуться в СССР. но есть два «но»: Сталин и Мария Игнатьевна. Он понимает, зачем его зовут, понимает, что нужен вождю. Сталин ему неприятен. Но хочется осуществить свои замыслы – образование народа, издание книг, помощь талантам, а, значит надо идти на компромисс. Горький проводит летние месяцы в СССР.
Сталин выделяет великому пролетарскому писателю в центре Москвы особняк, принадлежавший прежде купцу Рябушинскому, а также загородную резиденцию в Горках – ту самую, где провел последние дни Ленин. И то, и другое – с полной обслугой. Горькому очевидно, что она не поедет с ним и детей не оставит. Мура начинает свою Большую Игру.
Ее ставка – найти опору на Западе и в то же время не потерять насовсем Горького. В 1929-м Мура решает встретиться с Уэллсом и связать свою судьбу с ним. Мурины дети становятся старше. Начав учебу в эстонской школе, они продолжают ее за границей.
Мура решает сменить место жительства. Она уезжает в Лондон, снимает там квартиру и получает английский паспорт, дающий право беспрепятственного выезда и въезда в страну. Сорренто перестало быть домом – Хозяина не бывает там по полгода. Остается ездить туда только зимой. Весной 1933-го Горький решил вернуться в СССР насовсем.
Поэтому он заранее подготовил для нее целый набор вещей и бумаг – всё то, что был намерен подарить ей. Он хотел, чтобы она увезла этот битком набитый чемодан с собой в Лондон. Конечно, он был уверен, что в любом случае будет встречаться с Марией Игнатьевной. Горький поставил условием своих длительных поездок или возвращения на родину возможность для Муры беспрепятственно приезжать к нему из Англии.
Особый шарм этой женщины почувствовал даже Сталин. Однажды он решил, что надо бы познакомиться и присмотреться к ней. В очередной ее приезд в Союз он нагрянул в особняк на Малой Никитской и провел там вечер. Горьковская подруга произвела на Сталина самое благоприятное впечатление. Умна, самостоятельна и понимает любой ход собеседника с полуслова.
В 1935 году Горький с его вечным заступничеством за неугодных вождю людей, с его просветительскими идеями и советами надоел Сталину. Буревестник отыграл свою роль в очередном акте большого политического спектакля, и Главный Режиссер решает больше не выпускать его на сцену. Но разве можно было говорить о творчестве в его положении?
Ненужный больше Горький сидит в своем особняке. К нему пускают только отобранных посетителей. Несвобода опутала его липкой паутиной. Приехавший в Москву Ромен Роллан после встречи с Горьким запишет: «У старого медведя в губе кольцо»
18 июня 1936 года Горький умер от воспаления легких по официальной версии. Когда Горький заболел, Мура выезжает в Москву.У постели больного – родные, близкие, врачи.
А Мура делает то, что в подобной ситуации делал бы любой любящий человек – следит, чтобы больному было удобно, хорошо, помогает ему, выполняет его просьбы. Алексей Максимович хочет, чтобы она была рядом. две недели она провела в комнате, где умирал бесконечно близкий ей человек.
17-го июня Горькому стало совсем плохо. 18-го сидел в кресле, склонив голову на правое плечо. Руки висели бессильно. Мура – рядом, поддерживала его голову. «Вздохнул два раза – и скончался». «Конец романа, конец героя, конец автора». Эту фразу Горький придумал в здравом уме, а не в один из своих последний дней.
Первые слухи о том, что Горького отравила Мария Игнатьевна, стали циркулировать сразу же после его смерти. А источником этим была коробка шоколадных конфет. Мура подарила ее Горькому, она лежала на столике возле его кровати, а конфеты были начинены ядом. Горький их потихоньку съел, после чего и наступила его смерть.Уже в наши дни та давняя история получила неожиданное разрешение.
Дыма без огня не бывает – коробка действительно лежала на столе. Кто ее принес – неясно. Но вся соль заключается в том, что Горький никогда в своей жизни не ел шоколадных конфет. Не любил он их. Зато их любили его внучки, приходившие навещать больного дедушку. Они-то и съели все до одной конфеты, и после этого прожили уже благополучно много лет. Так окончилась история с отравлением.
Мура возвращается в Лондон, где ее ждал Уэллс. Она медленно приходит в себя после шока, вызванного смертью Горького. Да, ей редко удавалось вырваться к нему. Но он – был. Близкий ей по духу, по широте души ее дорогой человек, в котором наиболее полно воплотилась для нее родина.
Уэллс – другой. Он ее мужчина здесь, в Англии. Но никогда он не сможет занять в ее сердце такое же место, как бескорыстный добряк и правдолюбец Алеша, Алексей Максимович. Уэллс сам не заметил, как его потянуло к Муре, как он стал испытывать к ней нежность, желание о ней заботиться, наконец – любовь. Когда он решил сделать Муре предложение, В ее согласии он не сомневался.
Женщине без средств связать свою судьбу с писателем с мировой славой – это как вытянуть счастливый лотерейный билет. Она получала мужа, богатый дом, устойчивое положение и обеспеченную жизнь до конца своих дней.
Поэтому, когда Мура на предложение Эйч Джи о женитьбе, даже не выказав волнения, ответила:- Пусть всё остается, как есть, – он чуть не подпрыгнул:- Но почему?!
— Так будет лучше.
Только Уэллс смог понять эту женщину. Портрет, нарисованный Уэллсом, беспристрастен и точен. Сломанный еще в детстве нос. Натуральная волнистая прядь волос ниспадает на лоб. Заметная проседь в черных волосах. У нее легкая склонность быть физически грузной. Ее карие глаза всегда спокойны. Она ест очень быстро, она пьет много водки и бренди без какого-либо заметного результата для нее.
«Всякий раз, когда она находила жизнь слишком тусклой или озадачивающей, всякий раз, когда она чувствовала появление сомнений или вялости, она пила бренди. Если жизнь продолжала оставаться тусклой и непонятной, она пила больше».А потом – главное: «Она покоряла и женщин и мужчин с первого взгляда». И далее: «У нее очень активный, проницательный ум. Это шелк, а не сталь».
Неожиданно для нее самой, возникли слухи о том, что она, якобы, является двойным агентом – и немецким, и советским. А то еще и английским. Слухи эти в значительной степени подкреплялись тем, что власти разных стран несколько раз ее задерживали. Поводы для арестов были различными, но ни разу не обнаружили даже малейших следов ее возможной связи с чьей-либо разведкой.
Между тем, с тех пор (и до сегодняшнего дня) ее подозревали именно в международном шпионаже. Почему возникли такие слухи и подозрения? Причин здесь две. Первая – это особенности личности самой Муры. А во-вторых, сыграли свою роль те специфические обстоятельства, в которых протекала ее жизнь.
Мария Закревская была обаятельной женщиной, высоко эрудированной, свободно владевшей несколькими языками, умевшей легко устанавливать контакты с самыми различными людьми. Это уже настораживало как бдительные секретные службы, так и простых граждан: что-то слишком много она знает и умеет – не шпионка ли?
Подозрения еще больше усиливались и за счет того, что в круг ее знакомых и тогда и в последующие годы входили многие знаменитости – артисты, политики, дипломаты, писатели. А зачем она с ними дружит и встречается? – спрашивали себя ее недоброжелатели. И сами себе отвечали: наверное, чтобы выведывать у них государственные секреты.
Ообстоятельства ее жизненного пути в 20-е – 30-е годы тоже способствовали закреплению за нею имиджа шпионки. В первую очередь, благодаря многочисленным перемещениям по Европе: Италия, Германия, Эстония, Франция, Англия и, наконец, СССР.
Она постоянно курсировала между этими странами – то к детям, то с детьми, то к сестрам, то к Горькому, то по его издательским делам, то еще по каким-то надобностям. это сочетание обстоятельств, своеобразных свойств личности Муры и ее нестандартных поступков, с одной стороны, – и непроверенных слухов, с другой стороны, немедленно порождало домыслы и подозрения относительно ее возможной агентурной деятельности.
Но опять-таки – ни разу! – ни одно подозрение не подтвердилось. Мура не догадывалась, что почти всю свою жизнь находилась под наблюдением. Дело на Марию Закревскую-Бенкендорф было заведено английскими спецслужбами еще в 1918-м году, когда она стала подругой Брюса Локкарта. Возникло подозрение, что она – тайный агент ЧК.
После тщательной проверки эта версия была отвергнута. Однако в 1927-м году Mi5 и Mi6 в связи с разъездами Муры по Европе вновь решают проверить, не является ли она советской шпионкой. Три объемистых папки документов по этому расследованию свидетельствуют – Мура чиста.
В 1951-м году один из руководителей английской разведки MI6 заявляет протест: спецслужбы уже почти 25 лет тратят впустую большие деньги на наблюдение за Мурой Будберг, в то время как никогда никаких доказательств ее вины найдено не было.
Протест удовлетворили – дело закрыли. В свою очередь, по просьбе директора московского Архива А.М. Горького Владимира Сергеевича Барахова, был произведен поиск в архивах Лубянки с целью найти какие-либо материалы о Марии Закревской-Будберг.
Было найдено всего лишь несколько документов о ее аресте в Германии в 1922 году, которые и показали Барахову. Никаких свидетельств, что она работала на советскую разведку, не оказалось.
Война, да и подступающая старость пошатнули здоровье Уэллса. Он тяжело заболел. У его постели постоянно дежурили сиделка и жена его старшего сына Джипа. Конечно, значительную часть времени проводила там и Мура. Было ясно, что ему уже не подняться.
Земное существование великого фантаста подходило к концу. И, несмотря на все невзгоды и обиды, он был счастлив, что в последние 10 лет судьба связала его с Мурой. он сам же написал в своем дневнике тогда, в 1936-м: «Во всей моей жизни я по-настоящему любил только трех женщин: мою первую жену, мою вторую жену и Муру Будберг». Последнюю – больше всех.»
Он ушел в мир иной 13 августа 1946 года, заняв особую, неповторимую нишу в истории английской – и мировой – литературы. Мария Будберг осталась в памяти как его подруга. Уходя, Эйч Джи не забыл про нее: по завещанию она получила сто тысяч фунтов. Ради детей она работала, дала им образование, помогла выбрать профессию – насколько позволяли ей силы и материальные возможности.
Была в постоянном контакте с ними в их взрослой жизни. Ее дочь восприняла очень многое от своей матери – прекрасно знала и любила русскую культуру, а потом вообще продолжила ее дело – переводила и консультировала постановки и фильмы по русской тематике.
Поэтому она, Татьяна Александер, стараясь быть максимально объективной, сказала немало добрых слов о маме в своей написанной впоследствии книге. Гостиная Муры – бесспорный притягательный центр для лондонской элиты.
Недаром, когда в начале 70-х перестанет биться сердце Марии Закревской-Бенкендорф-Будберг, главная газета Великобритании «Таймс» посвятит ей некролог под названием «Интеллектуальный вождь» .
Да, Мура была незаурядной личностью. Она говорила о своих титулах, о родословной, которая тянется от царственных особ – возможно, это сочиненная ею легенда. Но разве в этом дело? Сколько потомков знаменитых российских родов затерялись без следа на ухабистых дорогах 20 столетия!
А Мура создала себе имя проницательным умом, талантом общения, способностью видеть личность в каждом, умением и готовностью прийти на помощь. Поэтому ее любили и ценили и мужчины, и женщины – редкий дар не только для двадцатого столетия.
В сентябре 1974-го она уезжает к сыну, незадолго перед этим обосновавшемуся возле Флоренции. Всё теперь позади – то, к чему она привыкла, что составляло ее повседневное существование. Остались только вещи.
И среди них один заветный чемодан, который она увезла из Сорренто и раскрывала лишь пару раз за все эти годы. утверждение, что, будучи сотрудницей НКВД, Мура привезла из Лондона ту часть секретного горьковского архива, которую он ей оставлял на хранение и отдала Сталину, является безосновательным.
О дальнейшем существует чье-то непроверенное свидетельство, очень похожее на истину.
Она выбрала день, который настроением неуловимо напоминал давнюю соррентийскую осень. Вынесла чемодан, отошла подальше от дома. Она знала, что делать. Огонь разгорался медленно, потом языки пламени побежали быстрее, взметнулись вверх и заплясали в замысловатом танце.
Она долго стояла и смотрела, как сгорает, скручиваясь в черные рассыпающиеся жгуты, ее прошлое, ее жизнь. Пока не догорело последнее слово.
Через два месяца ее не стало.
