«Вы мой брат, Григорий Григорьевич, и вам 37 лет», — сказала 13-летняя Катенька задумчиво. Князь поморщился: как же он не любил, когда ему напоминали о его возрасте, особенно, если это делали юные и симпатичные барышни.
«Дак и что же с того, что брат, что с того?, — возмущенно затараторил князь. — Опять же, двоюродный, седьмая вода на киселе».
«Ну уж и седьмая», — засмеялась Катенька.
Шли молча, пока в конце аллеи не показалась беседка.
«Пойдем туда, — сказал Григорий Григорьевич сбивчивым голосом. — Там уютно».
«Яблоко, упавшее далеко от яблони» — так говорили про Екатерину Зиновьеву. Девочка родилась 19 декабря 1758 года в семье генерал-майора Николая Ивановича Зиновьева, будущего коменданта Петропавловской крепости, которого иначе, чем «тюремщик», редко кто называл. Матерью Кати была печально известная «Злая Наумиха» — Авдотья Наумовна Зиновьева.
Супружеская чета прославилась на всю Россию жестокостью в отношении своих крестьян из подмосковного имения Коньково. «Тюремщик» и «Злая Наумиха» и били крепостных, и семьи разделяли, и в распутстве замечены были.
Дочка же Зиновьевых, несмотря на то, что жила с родителями в семейном имении и не раз была свидетельницей разных непотребств, росла девушкой доброй и порядочной.
Семейство Зиновьевых не отличалось великой знатностью, но «своих людей» рядом с императрицей Екатериной II имело. Да еще каких людей!
Всесильные екатерининские вельможи Алексей и Григорий Орловы приходились Катеньке Зиновьевой двоюродными братьями — их мать, Лукерья Зиновьева, была сестрой «тюремщика» Николая Ивановича.
Алексей Орлов был главным инициатором дворцового переворота, приведшего к власти Екатерину II, за что удостоился от императрицы графского титула.
Светлейший князь Григорий Орлов пошел еще дальше: незадолго до переворота он стал отцом Алексея Бобринского, незаконнорожденного сына будущей государыни.
Орловы владели великолепным имением Нескучное, которое располагалось неподалеку от Коньково. Братья нередко бывали гостями в доме Зиновьевых, но с того момента, как Кате исполнилось тринадцать лет, Григорий Орлов зачастил к родственникам. 37-летний князь обожал проводить время с юной кузиной: они бродили по темным аллеям, сидели в беседке у пруда, кормили уток.
Катенька думала, что добрый брат является ее другом, однако, у князя Григория на племянницу были иные виды. Вот как описал случившееся однажды в саду князь Щербатов:
«Князь Орлов тринадцатилетнюю двоюродную сестру свою Екатерину Николаевну Зиновьеву, иссильничал, и, хотя после выразил желание на ней жениться, но не прикрыл тем порок свой, ибо уже всенародно оказал своё деяние, и в самой женитьбе нарушал все священные и гражданские законы».
В 1773 году 15-летняя Екатерина стала сиротой: от тяжелой болезни умерла мать, а через несколько месяцев скончался и отец.
Девочке-подростку досталось в полную собственность имение Коньково, и, как водится, тут же к Екатерине потянули свои руки женихи, некоторые из которых давным-давно поседели.
Григорий Орлов в то время находился за границей, где предавался кутежам. Узнав о затруднительной ситуации, в которой оказался юная кузина, Светлейший князь немедленно выехал в Россию.
Разогнав всех женихов подобно Одиссею, Орлов объявил себя единственным опекуном Катеньки.
В 1774 году Григорий Григорьевич представил 16-летнюю барышню к императорскому двору. К этому моменту Катя расцвела, превратилась в настоящую красавицу.
Императрица была в восторге от новой фрейлины. Помимо очаровательной внешности государыня отметила в девице Зиновьевой также легкий и милый нрав: девушка заразительно смеялась от любой шутки.
В своей записке одной из придворных дам царица шутливо пророчила своей юной тезке «смерть от смеха», а также высказывала опасение, как бы неопытная красавица «не сделалась жертвой придворных нравов».
У Кати сразу же появилось немало кавалеров, которые заставляли Светлейшего князя Григория Григорьевича хмурить чело. Помимо прочих, на дорогую кузину Орлова положил глаз его собственный сын, бастард царицы, граф Алексей Бобринский. Совсем еще мальчишка — Алексею было всего-навсего 12 лет, — готов был часами любоваться своей двоюродной теткой.
Вот как императрица писала об этом увлечении:
«Маленький Бобринский говорит, что у Катеньки больше ума, чем у всех прочих женщин и девиц в городе. Хотели узнать, на чём основывал он это мнение. Он сказал, что, на его взгляд, это доказывалось одним лишь тем, что она меньше румянится и украшается драгоценностями, чем другие.
В опере он задумал сломать решетку в своей ложе, потому что она мешала ему видеть Катеньку и быть видимым ею; наконец, я не знаю, каким способом, он ухитрился увеличить одну из ячеек решетки, и тогда прощай опера, он не обращал больше внимания.
Вчера он защищался, как лев, от князя Орлова, который хотел его пробрать за его страсть: он отвечал ему под конец с таким умом, что заставил его замолчать, так как сказал ему, что Катенька вовсе не была его двоюродной теткой».
Увлечение графа Бобринского было чисто детским, и вскоре прошло, а вот его отца, князя Орлова, все сильнее раздражали поклонники Катеньки. Он все чаще думал о том, чтобы жениться на ней, как когда-то обещал. Думал, но никак не мог решиться: князь прекрасно знал, что церковь и общество считают преступными браки со столь близкой степенью родства.
Доставляло беспокойство графу и растущая с каждым днем неприязнь со стороны императрицы. Екатерина II к концу 1774 года окончательно разочаровалась в своем прежнем фаворите: на небосклоне к тому моменту уже взошла и вовсю сияла звезда Светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина.
В начале января 1775 года царица и Потёмкин вступили в морганатический брак, и князю Орлову было окончательно отказано от опочивальни.
В 1776 году стало известно о беременности 18-летней Катеньки. Князь Орлов на радостях назначил кузине годовое содержание в размере 100 тыс. рублей, а также подарил набор драгоценных камней.
Летом 1777 года Катя родила мертвого ребенка, из-за чего сильно горевала. Понимая, что нужно как-то утешить возлюбленную, князь Орлов, отбросив все сомнения и страхи, женился на ней в деревенской церкви на окраине Петербургской губернии.
Это событие стало громом среди ясного неба. Общество требовало «крови», особенно лютовала патриархальная Москва.
Дело о женитьбе князя Орлова на кузине рассматривал Сенат. Вельможи обрушились на Григория Григорьевича как ястребы: все прекрасно знали: «лев мертвый», князь более не является фаворитом императрицы и все свое влияние он растерял.
Требования были самые разные: сослать молодых, прилюдно выпороть и даже четвертовать.
В конечном итоге Сенат постановил разлучить Орлова с юной кузиной и обоих пожизненно заключить в отдаленном монастыре — отмаливать грех.
Итоговый документ был подписан всеми членами Сената, кроме графа Кирилла Разумовского: тот заявил, что даже в кулачных боях принято «лежачего не бить».
Все были уверены: песенка Орлова спета. Юную Катеньку многие жалели, но и за ней видели большую вину перед церковью: фрейлина давно могла пожаловаться императрице на своего близкородственного «поклонника».
Тем паче, что незадолго до заседания в Сенате произошел следующий случай:
«Когда её величество Зиновьеву, бывшую при дворе фрейлиной, за её непозволительное и обнаруженное с графом обращение при отъезде двора в Сарское Село с собою взять не позволила, то граф был сим до крайности огорчен и весьма в том досадовал.
Так, что однажды при восставшей с императрицею распре отважился он выговорить в жару непростительно грубые слова, когда она настояла, чтобы Зиновьева с нею не ехала: „Чорт тебя бери совсем“» — «Архив Воронцовых».
Все ждали показательной расправы над бывшим фаворитом, но ее не случилось. Ее Императорское Величество Екатерина II в очередной раз доказала, что она была одним из самых милостивых и просвещенных монархов за всю историю России.
Екатерина II отменила постановление Сената, что вызвало резкое недовольство как в свете, так и в Святейшем Синоде. Более того, государыня назначила новоиспеченную княгиню Орлову статс-дамой. Катеньке был дарован портрет царицы, орден Святой Екатерины и еще множество подарков. По словам французского дипломата, Мари де Корберона, «это вызвало большую сенсацию».
Григорий и Екатерина официально были признаны мужем и женой.
Медовый месяц Орловы провели в Швейцарии — и это было воистину счастливейшее время для них обоих.
Возвратившись в Петербург, князь и княгиня часто бывали в свете, наслаждаясь добрым отношением императрицы. Князь был совершенно счастлив, строил планы, надеялся на продолжение рода…
Увы, его мечтам не суждено было сбыться.
Весной 1781 года княгиня Екатерина сильно захворала — чахотка. Перепуганный князь повез супругу в Лозанну для лечения, но все усилия швейцарских врачей оказались тщетными: 16 июня 1781 года Екатерина скончалась в возрасте 22 лет.
Свет был потрясен этой безвременной кончиной сильнее, чем скандальным браком княгини. Г.Р. Державин написал трагические стихи:
Как ангел красоты, являемый с небес,
Приятностьми она и разумом блистала,
С нежнейшею душой геройски умирала,
Супруга и друзей повергла в море слез.
«Супруга и друзей повергла в море слез». Поэт нашёл невероятно точные слова, но, что касается супруга, то Григория Григорьевича смерть молодой жены повергла не только в море слез, но и в пучину безумия.
Да, бедный князь не выдержал смерти любимой женщины. Сразу после похорон Екатерины в Кафедральном соборе Лозанны (Лозанский Нотр-Дам), у Григория Григорьевича стали отмечать странности поведения. Он внезапно вскрикивал, смеялся, совершал странные движения.
Через несколько месяцев князь Орлов совершенно впал в детство. Екатерину II случившееся с бывшим фаворитом потрясло до глубины души:
«Помешательство князя Орлова глубоко опечалило её. Говорят, что никогда ещё за всю свою жизнь не испытывала она столь жестокого и тягостного потрясения, как от сего ужасного происшествия, постигшего самого старого её любимца, который всегда занимал первое место если не в любовных её чувствах, то, несомненно, в её привязанности». — А.И. Тургенев.
Императрица приказала не применять к князю общепринятые тогда жесткие методы лечения, не запирать его в одиночестве. К Орлову были разрешены визиты, и сама государыня неоднократно посещала бывшего фаворита в имении Нескучное.
Бессвязные и бессмысленные речи мужчины трогали Екатерину до слёз. После посещения Григория Григорьевича императрица находилась в настолько подавленном состоянии, что придворные умоляли ее не ездить более к князю. Но она ездила:
«Иногда ей приходится выслушивать самые тягостные слова, и несколько дней назад он вдруг выкрикнул, что угрызения совести лишили его рассудка, и что участие в одном весьма давнем деле навлекло на него праведный суд небес». — А.И. Тургенев.
О каком таком «давнем деле» вспомнил больной князь? Не о том ли его поступке по отношению к тринадцатилетней Катеньке Зиновьевой? Кто знает…
13 апреля 1783 года 48-летний князь Орлов скончался в своем имении Нескучное. Перед смертью он полностью утратил рассудок, и единственное, на что хватало светлейшего князя, это бесконечно шептать одно и то же имя: Катерина, Катерина, Катерина.
